А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович - Страница 56

— Козулин, мать твою, что там у тебя! — закричал Резников увидев невысокого мужичка в фиолетовой жилетке, в хороших сапогах и бородой точно скопированной с козла.

— Нет никого ваше благородие. Собрали одних стариков, да пару инвалидов.

— Мне тебя сразу убивать или погодить до вечера — улыбнувшись, сказал Резников.

Был он в хорошем настроение. Видно это было сразу и так же сразу передавалось всем тем, кто сейчас находился в компании капитана. Козулин в окружение шестерых солдат, смотрел в землю, ожидая дальнейшего разноса, но ему на помощь пришел Выдыш.

— Нужно прочесать окрестный лес. Далеко они от деревни не ушли. Ждут, когда мы уберемся отсюда.

— Удивляешь ты меня поручик. С каким воинством ты в лес полезешь? Людей потеряем, толку не будет. Проспится Зайцев — протрезвеет. Его люди пусть и гоняют их по лесу. Оружие у этих дезертиров видимо тоже имеется.

— Ещё, как имеется. Ревкомовцы всяко им, что оставили. Они здесь дружно жили. Уговор у них был с теми, кто побогаче — вставил своё Козулин.

— Какой ещё уговор — изумился Резников.

— Друг друга не трогать — ответил Козулин.

— Чушь какая. Это всё до поры до времени — сказал Резников.

— Может у баб спросить с пристрастием. Точное место скажут, где мужья с братьями прячутся, тогда и решать — предложил Выдыш.

— Вон, как раз одна идёт, да ещё с младенцем — произнёс Резников, повернув голову вправо.

По дороге действительно шла молодая женщина с ребенком на руках.

— Кто это? — спросил Выдыш у Козулина.

— Вера Баластова — ответил тот, боясь дальнейшего развития событий.

— У неё, кто из дезертиров есть? — разговор продолжил Резников.

— Шестеро вместе с отцом — ответил Козулин на этот раз, боясь соврать.

— Степа давай поговори с ней. Пистолет к голове, сразу всё скажет — то ли приказал, то ли попросил Резников.

Вера тем временем сравнялась с вооруженной ватагой. Страх не покидал её лица, но развернуться вспять было ещё хуже. Степан перегородил женщине дорогу. Она видела в его руке пистолет — остановившись, ждала вопроса. Степан подошёл вплотную и приставил оружие к голове Веры. Не успел он задать первый вопрос, как Резников поправил Степана.

— Револьвер к голове младенца, Степа.

Степан не ожидал подобного, почувствовал неприятный холодок чуть выше живота, но выполнил указание Резникова.

— Где твои сородичи? Говори, времени у тебя нет, или жизнь твоего ребенка закончится толком не начавшись — вместо Степана произнёс Выдыш.

Вера молчала, не зная как быть. Скажи она, где отец и братья убьют всех. Промолчи, тогда убьют сына, и тогда пусть убьют её.

— Говори, я сказал, времени думать нет — Выдыш подошел близко и в этот момент Вера неожиданно закричала.

— Стреляй сволочь! Стреляй!

Степан посмотрел на Резникова. Ладонь, сжимавшая рукоятку, стала мокрой. Резников кивнул, одобрив убийство младенца. Степан повернулся к Вере, сжавшись, хотел нажать курок, но вместо Веры он увидел Соню, которая спокойно смотрела на него и смущенно улыбаясь, переводила свои глаза, то на него, то на малыша. Степан опустил руку и отошёл на шаг в сторону. Козулин облегченно выдохнул.

— Плохо Степа — безразлично произнёс Резников.

— С этой что? — спросил незнакомый Степану поручик с неприятным выражением лица, которое было покрыто глубокими оспинами.

— Пусть идёт — произнёс Резников.

Вера, прижав малыша к себе крепче, бросилась бежать. Не веря в свое неожиданное спасение.

— Возьми солдат, иди в её дом поговори с её матерью шомполами — приказал Резников Козулину.

— Есть мать? — уточнил Резников, когда Козулин сорвался с места.

— Есть, там ещё три сестры и три невестки. Ваше благородие, банька давно готова, и столы накрыты у Парамоновых — выложил, и ту, и другую информацию Козулин.

— Давай, потом Зайцеву доложишь…

Степан ощутил сильное головокружение, и длинная знойная сибирская деревня пропала вместе с Козулиным, Резниковым, Выдышем, и неприятным поручиком, что растворился в просторе окружающих деревню полей, и исполином смотрящую на Степана огромную, одинокую лиственницу, что местной достопримечательностью смотрела на Степана с самого въезда в деревню.

Не меньше трёх сотен казаков готовились к сокрушительной атаке. Степан видел напряжение на лицах, слышал изредка проскакивающие слова. Громко звучал голос офицера. Возбужденно фыркали лошади, предвкушая вместе с наездниками скорое действо боя. Степан мог бы ещё долго любоваться открывшейся ему панораме, но сознание увело его на противоположную сторону. Здесь сердце Степана забилось тревогой, а на коже выступил неприятный озноб.

Красная батарея, удобно расположившись, поджидала свою жертву. В стороне от неё находились два хлипких ряда окопов с одним единственным пулеметом, сновали туда-сюда люди с винтовками, а здесь всё было готово к встрече неприятеля. Двое довольных собой разведчика, жестикулируя, помогали обветренному командиру, ещё раз убедиться в координатах казачьих сотен, а стоящий рядом командир артиллерист, довольно кивал головой на каждое слово своего обветренного товарища.

— «Из бывших» — кольнуло Степана, когда артиллерист быстро начал отдавать команды. Проверять наводку одного из шести орудий.

Степан вернулся к казакам, когда они уже набрав скорость и мощь, устремились лавой на позиции противника. Долго в голове Степана тикали секунды. Казалось, что очень быстро бегут лошади, но снаряды оказались быстрее. После первого столба черного дыма с поднятой вверх землей, и перевернувшимися вперед головами двумя лошадьми, Степану захотелось закрыть глаза. Снаряды ложились один за другим. Осколки свистели, пожирая всё на своем пути. Падали лошади. Рядом с ними были живые и уже мертвые казаки. Мгновенно пропала стройность рядов, кто-то повернул назад. Напрасно раздирая глотку, кричал бородатый подъесаул, его уже никто не слышал. Зато откликнулся беспощадный ко всему осколок железа. Лошадь упала, как подкошенная придавила подъесаула своим весом, только ему было уже всё равно, из горла шла густая обильная кровь. Одна треть казаков всё же сумела повернуть назад. Они, стремительно набирая скорость, выходили из под огня орудий, а те продолжали покрывать смертельным облаком землю, с которой уже обильно перемешались; кровь, крики, люди, лошади, лампасы, сапоги, награды…

Не успел Степан сообразить, зачем была представлена на его обозрения столь жестокая картина, была ли она фактом из истории или просто такой привиделась ему, в далекий от тех событий вечер…

* * *

Как картина уже в третий раз изменилась, и Степан почувствовал заметное возбуждение, Соня мягко коснулась его руки, ласково улыбнулась глядя ему в глаза.

Они снова были вместе. Она, по-прежнему, самую малость стеснялась его. Совсем близкая ночь заставляла их почувствовать свою прохладу. Стало неуютно, а глаза всё хуже видели вокруг себя. Соня несколько раз споткнулась об попавшиеся на её пути кочки. Степан бросился ей помочь, но она лишь рассмеялась.

— Совсем ничего не видно.

— Придется остановиться и, как назло ничего нет поблизости.

— Ты имеешь в виду какую-нибудь деревню.

Соня, кажется, впервые назвала Степана на ты. Её голос звучал внутри его головы, слишком ласково и очень близко. Ещё в нём была ни с чем несравнимая чистота, от этого у Степана начинала кружиться голова. Он готов был на всё и даже больше, лишь бы услужить ей, сделать всё, чего бы она ни пожелала. Только ночь не обращая внимания, ни на него, ни на неё — всё плотнее окутывала засыпающую окрестность своим тёмным и совсем сейчас нетеплым одеялом. Где-то рядом тревожно вскрикнула ночная птица. Ветер появлялся наскоками, но сильно. Высокая трава, которая ещё недавно была зеленой превратилась в серую. Темные силуэты перелеска виднелись прямо по их курсу.

— Соня давай укроемся под защитой деревьев. Нужно как-то перетерпеть ночь, а с первыми проблесками света мы двинемся дальше. Я думаю, что очень скоро мы выйдем в расположение наших частей.