Стерва для демона (СИ) - Железнова Мария - Страница 7

Больше я себе не наливаю.

— Ох, печалька! — сказала Маяй, растрогавшись и похлопав меня по руке. — Наливай.

— Хи-хи, Майя, хозяин тебя вряд ли похвалит.

— Хозяин меня никогда хвалит, но он, в любом случае, будет поздно. А у нас поминки. Давайте еще раз за безвременного погибшего…

— Недолюбишего… — согласился Снеговичок.

— Недопевшего… — продолжила Майя.

— Недопившего….- добавила «снежная проекция моего бессознательного.

— А в моей сумочке был телефон, а на телефоне была фотография моего жениха. Все, что у меня от него осталось! Только вот где теперь моя сумочка? — проговорила я, тяжко вздыхая.

— Сумочка, говоришь. Ох, жарко чего-то в этой униформе. -

Квадрадама тяжко вздохнула, зевнула и почесала короткую шею, потом завела руки за голову и потянула голову вверх. Не совсем голову, получается, скорее кожу или нечто вроде кожи, не знаю. Но лицо поползло вверх, открывая серебристо — туманный рот, силуэт расплывчатых щек и пушистый с белыми завитушками лоб. Снятое «лицо» сморщилось и Майя сунула его в карман рубашки. То же самое Квадрадама проделала с руками, сняла точно перчатки, и туманные силуэты пальцев забарабанили по столу.

— Знаешь, а я знаю, где твоя сумка. Момент!

Квадрадама вынырнула из одежды и растворилась в воздухе. Я хотела глотнуть из кувшина, но вовремя себя остановила.

— А… — хотела я спросить, но не успела.

Квадрадама вернулась назад. Она победно улыбалась, держа в высоко поднятой правой руке болтающийся на длинной цепочке голубой клатч.

— Ой, Майя, Ой! — заохала я, понимая, что передо мой качается не просто клатч, а мой мобильный, моя банковская карта и еще много полезной мелочи.

— Держи! — крикнула Майя. — И Наливай! Я подчинилась. И подчинилась еще раз, а потом мы зашли на третий круг.

И на четвертый. Но я, конечно, держалась. В середине стола, по просьбе Майи я поставила телефон с фото. На фото был Роберт (я не стала разочаровывать Майю, а Роберт симпатишный и представительный). Когда мы пошли на пятый разлив, Майя, обнимая Снеговика, тихонько всхлипывала.

— Олька, спой чего-нибудь…про любовь! Хотя нет, давай споем вместе! Любо-о-о-овь! — затянула Майя басом. — Любо-о-о-о-вь! Где ты-ы-ы!

— Любо-о-о-овь! — подхватила я. — Ччччч!

Квадрадама всхлипнула, откинулась на спинку стула и захрапела. Снеговичок уютно посапывал рядом. Ключ все так же болтался в туманной груди Квадарадамы.

Я встала. Я подошла. Я протянула руку. Майя не шевелилась. Я ухватила ключ.

Майя не шевелилась.

Я потянула ключ вверх. Цепочка звякнула.

Майя вздохнула во сне, покрепче обняла Снеговика и снова застыла.

Я потянула вверх еще. Затем еще чуть-чуть. Раз, два, три. Я не дышала.

Ключ оказался у меня. Я судорожно выдохнула, подхватила сумку, телефон и пошла искать выход.

Выход нашел меня сам. В тот момент, когда я подошла к лестнице, ключ в моей руке потеплел. Я огляделась, но двери не увидела. Я вспомнила, какая неприметная дверь вывела нас на поляну с облаками. Я стала медленно обходить пространство под лестницей. Ключ теплел. Когда он разогрелся до того, что почти обжигал ладонь, я, наконец, приметила очертания двери. Вставив ключ, я открыла замок.

— Грань пропусти, грань, пропусти, — шептала я. Губы, сухие и покусанные от волнения, плохо меня слушались. Сердце колотилось, пока я шла сквозь плотный туман.

Но вот туман рассеялся, и я оказалась на скале. Надо мной рос тот самый упрямый можжевельник. Небо было ярко голубым, а солнце палило, как сумасшедшее. Ключ на ладони расплавился и исчез. Грань захлопнулась, я — на свободе.

А на свободе меня ждал неприятный сюрприз — банковской карты в сумке не было, наличных не было тоже.

И сигарет тоже не было. Демон меня ограбил.

Раш…

Я вспомнила Раша — всего на секунду. Но хорош ведь, действительно хорош, красноглазый тестостерон. Я вспомнила его объятья. Поцелуй я вспоминала несколько дольше.

Потом я позвонила Роберту и написала ребятам, что все в порядке, что я несколько задержалась, но я буду, скоро обязательно буду.

— Детка, где ты? Еду, буду через 10 мин!

И поцелуи с объятьями меня настигли снова. На этот раз в исполнении Роберта. Но теперь я знала, что такое высший пилотаж. Роберт до него не дотягивал.

На секунду мне очень захотелось вернуться. К Рашу. К его «продолжим вечером». Но я не привыкла оглядываться назад.

— Роберт! Роберт, стоп! Стоп, я сказала! Фу! Нельзя!

— Олененок! Я когда услышал, я чуть с ума не сошел!

Роберт покрывал поцелуями лицо, шею, руки, не обращая внимания на мои вялые протесты.

Брат

В машине у Роберта кондиционер не работал. Было жарко. Вид у него был неважный. Лицо припухшее и посиневшее. На губе пластырь. Наконец, он, тяжело вздохнув, выпустил меня из объятий, слегка отодвинулся, но руки мои не отпускал.

— НЕ смотри на меня так, Олененок! Из-за тебя побили, между прочим, ребята Сережика! Ну да ладно, его любовь к тебе так вообще оказалась смертельна!

— Я его не убивала!

— Если не ты, то кто?

— Неважно! Несчастный случай!

Роберт подозрительно посмотрел на меня, но промолчал.

— Послушай, Роберт, мне нужна твоя помощь!

— Знаешь, Оля, когда меня били я думал только об одном!

— Даст Серёжек денег или не даст?

— Я думал, что, если увижу тебя еще раз, то обниму вот так. — Он снова полез обниматься. — И больше никуда не отпущу. Знаешь, я ведь тебя давно уже люблю. Просто понял это не сразу.

— Да…ты всегда притормаживал…Слушай, Роберт, мне сейчас не до любви немножко. Точнее, совсем не до любви. Я правильно понимаю, что полиция не сомневается в моей виновности?

— Сомневается, но сама понимаешь, в данных обстоятельствах ты — главная подозреваемая, но…

— Супер, то есть, кошмарненько. Я еду в Москву. И лучше, если я туда доеду на машине, не хочу светить свой паспорт, покупая билет. У тебя Роберт два варианта — везешь меня сам или меня везет твоя машина. В Москве получишь свою долю, она несколько меньше, сам понимаешь, Сережик приревновал и пожадничал, но все-таки мы в плюсе и год не прошел даром.

— Оля, — Роберт снова меня обнял, его губы слегка касались шеи. Оля, я поеду с тобой. Оля, я думал о нас. Ты, конечно, главная подозреваемая, но есть еще я…и у меня тоже есть мотив…Мы поедем в Москву, если ты так решила, но если нас поймают, я всю вину возьму на себя. Я хочу быть с тобой, столько, сколько получится. А там, будешь ли ты ждать меня, неважно.

— Роберт…

Я была в ауте. Полном и окончательном. Это же Роберт!

Любовь и Роберт? В чем подвох?

Мы ехали уже 4 часа. Роберт обиженно молчал. Интересно, а чего, собственно, он ожидал? Что я кинусь ему на шею со словами любви и благодарности?

Два года назад именно так бы я и поступила. Возможно.

Но сейчас…Мне легче поделиться с ним деньгами.

— Роберт…Я…

— Лучше ничего не говори…

— Не буду. Я думаю, что на ночь нам надо остановиться где-нибудь в небольшой гостинце, поужинать, поговорить.

— Нам есть, о чем говорить?

— Конечно, мы же друзья.

— Только друзья.

— Пока только друзья, — ободряюще проговорила я.

Роберт тут же засиял, как только что помытый баклажан (в смысле его синюшная морда озарилась самой искренней радостью), а я прикусила язык. Хотя… сколько раз он мне давал надежду, а потом кидал. А я его любила. Почти. И я не очень-то верю в его чувства. Это ж Роберт!

— Олененок, ты будешь моим самым любимым другом!

— Как скажешь, крыстотулька! Нам нужна неприметная гостинице где-нибудь в стороне от трассы. И Номер с двумя спальнями.

— А как же ужин и разговоры!

— Обязательно, а потом спать, я устала!

Баклажан потускнел. Я зевнула.

Когда мы парковались у гостиницы в небольшом городке, чуть в стороне от трассы, было уже темно. День выдался насыщенный, хотелось спать. Есть хотелось тоже. Но спать все-таки больше, поэтому, упав в мягкое кресло в холле, я задремала, пока Роберт оформлял номер. Проснулась я от поцелуя и вздрогнула. На долю секунды подумала, что открою глаза, а передо мной Раш.