От «Наутилуса» до батискафа - Латиль Пьер де - Страница 49

«Большая медуза с оранжевым прозрачным телом медленно поднимается перед нами.

Она достигает по меньшей мере метра в длину. Свернувшись спиралью, словно угорь, эта длинная студенистая пружина ритмически вытягивается и сжимается. Зрелище необычайное и удивительное».

Через 38 минут после начала погружения батискаф достигает глубины 750 метров. Вильм включает ультразвуковой передатчик и вызывает поверхность: «А… А… V… V…» Это позывные батискафа. Они означают, что на «корабле глубин» все обстоит благополучно. Пока работает передатчик, свет электрических ламп в кабине тускнеет.

Внезапно стрелка манометра останавливается, а затем начинает двигаться в обратном направлении. Что это, подъем? Да, действительно, «дождь» планктона идет теперь не снизу вверх, а как полагается нормальному дождю: сверху вниз. Значит, батискаф поднимается! Вильм и Уо лихорадочно всматриваются в циферблаты многочисленных приборов: так и есть — один из резервуаров с дробью пуст!

Почему это случилось? Очень просто: пока работал ультразвуковой передатчик, напряжение в проводах понизилось и один из электромагнитов не смог больше удерживать дробь в резервуаре.

Что же делать? Продолжать спуск, выбросив часть бензина из поплавка? Нет, пожалуй, не стоит: бензин вещь дорогая! А 750 метров для первого глубоководного погружения — великолепный результат!

«Вода за стеклом иллюминатора окрашивается… Глубокий черный цвет сменяется густой синевой, которая постепенно светлеет. И вот мы уже на поверхности!»

A… A… V15…V15…

Сенсационная новость опубликована газетами всего мира. Профессор Пикар узнает о ней в разгар приготовлений к собственному погружению. 11 августа его «Триест» впервые опускается на глубину 8 метров.

На следующий день, 12 августа, вернувшись из молниеносного путешествия в Париж, куда они ездили убеждать морское министерство в необходимости продолжать дальнейшие испытания ФНРС-3, Вильм и Уо готовятся к погружению на 1500 метров. Специальный катер отвозит представителей прессы в район мыса Сепе.

На глубине 500 метров, включив прожекторы и снова обнаружив вокруг батискафа густое облако планктона, Уо роняет замечание, которому суждено стать историческим:

«Ну прямо настоящий суп!»

Вода становится заметно холоднее. Она охладила до 3 градусов бензин в поплавке; охлаждаясь, он сжимается и освобождает место для морской воды, заполнившей часть резервуара. Вес батискафа увеличивается. И спуск по этой причине ускоряется.

Максимальная глубина, достигнутая Уильямом Бибом в его батисфере, пройдена. Уо делает в своем блокноте примечательную запись: «Мириады светящихся точек пронизывают во всех направлениях абсолютный мрак, — этот мрак, в котором нет ничего земного. Полное отсутствие света в среде, которую мы ощущаем как прозрачную, вызывает ощущение леденящей душу бесконечности».

Глубина, достигнутая Бартоном в его бентоскопе, также пройдена. Ни один человек никогда не проникал еще так далеко в область вечной ночи…

И вот наконец 1500 метров! Спуск мог бы продолжаться дальше, но министерство дало строгий наказ: не превышать заданной глубины, а в случае успеха провести немедленно следующее, предусмотренное планом погружение на глубину 2100 метров — максимальную в этой части Средиземного моря. 1500 метров, кстати сказать, были намечены совсем не случайно: такой результат абсолютно превосходил 1380-метровый «рекорд», поставленный Бартоном в 1949 году. Строго говоря, оба эти погружения сравнивать никак нельзя; одно дело быть опущенным в пучину на кончике стального троса, а другое — свободно перемещаться в толще морских вод. Однако для непосвященной во все тонкости публики самое главное — это абсолютная цифра достигнутой глубины. Для всей будущей деятельности ФНРС-3 сейчас крайне важно привлечь к нему внимание самых широких общественных кругов, чтобы все читатели газет — от провансальского крестьянина до министра морского флота, от последнего английского матроса до первого американского ученого, — развернув завтра утром свежий номер газеты, могли сказать: «Ага, вот, кажется, что-то действительно важное и интересное!»

Поэтому сейчас, когда крупные заголовки во всех завтрашних газетах обеспечены, разумнее подчиниться требованиям величайшей осторожности, предъявленным министерством, и сбросить балласт, чтобы остановить дальнейшее скольжение батискафа вниз.

В течение тридцати секунд указательный палец Жоржа Уо не отрывается от кнопки, прерывающей ток в электромагнитах, которые удерживают железную дробь в резервуарах. Но светящиеся снежинки перед иллюминатором продолжают уноситься вверх, всё вверх… Еще двадцать секунд томительного ожидания (а следовательно, облегчение веса батискафа еще на 200 килограммов, потому что дробь сыплется со скоростью 10 килограммов в секунду!), и вот наконец живой снег за стеклом перестает «падать» снизу вверх, на мгновение застывает неподвижно, как звездная пыль в ночном небе, и затем начинает медленно скользить в обратном, «нормальном» направлении — сверху вниз… «Корабль глубин» поднимается из пучины.

Стрелка манометра показывает глубину 1550 метров.

«А… А… V15… V15…» Это сводка победы, доверенная ультразвуковому передатчику. «Говорит ФНРС-3… Говорит ФНРС-3… Все в порядке… 1500… 1500…»

Это случилось в среду 12 августа 1953 года.

В тот же день вечером принято решение: выполнять без перерыва намеченную программу испытаний, где следующим пунктом значится погружение на 2000 метров. После этого ФНРС-3 будет считаться выдержавшим все «экзамены» и сможет начать свою настоящую деятельность по исследованию и изучению морских глубин. Кроме того, осуществив три глубоководных погружения, он, по условиям договора, становится наконец собственностью Франции.

«Что вы видите на дне?»

В ночь на 14 августа «Эли Монье» снова буксирует ФНРС-3 за пределы Тулонского порта.

Но в тот же час, когда франко-бельгийский батискаф доставлен наконец по очень неспокойному морю в район мыса Сепе с глубинами до 2300 метров, другой, итало-швейцарский батискаф отбуксирован по зеркальной глади Неаполитанского залива к глубинам 40 метров, перед портом Кастелламаре. «Триест» тоже собирается провести погружение.

Подготовительные операции на этом «корабле глубин» протекают немного иначе, чем на ФНРС-3. Так, например, колодец «Триеста» затопляется с вспомогательного судна при помощи обыкновенного пожарного шланга, после того как профессор Пикар со своим сыном Жаком запираются в кабине. Затем изнутри подается команда: выпустить воздух из двух специальных резервуаров, расположенных в верхней части поплавка. Наполненные воздухом, резервуары эти удерживают батискаф в надводном положении. Когда же воздух в них заменяется водой, вес батискафа увеличивается на 12 тонн, и «Триест» погружается.

Но на этот раз погружение приостанавливается, едва вода доходит до мостика. Неужели груз недостаточен? По телефону, который во время сегодняшнего погружения связывает кабину с буксирным судном, профессор Пикар просит продуть воздушные резервуары и, как только батискаф окажется на поверхности, загрузить его дополнительно двадцатью мешками дроби.

Распоряжение выполнено, и батискаф сразу уходит под воду. Но на глубине 25 метров он снова останавливается и неподвижно повисает в воде. Кажется, судьба решительно против того, чтобы профессор Пикар проник в морские глубины дальше своих знаменитых 25000 миллиметров! Но что же произошло? Попробуем разобраться.

Здравый смысл — а также законы физики! — говорят нам, что равновесие любого твердого тела внутри или на поверхности какой-нибудь жидкости зависит одновременно как от плотности этого тела, так и от плотности жидкости. Алюминиевая ложка, например, камнем идет ко дну в ведре с водой, но будет плавать на поверхности ванночки со ртутью. То, что батискаф опускается, поднимается или «висит» в воде, зависит, конечно, главным образом от его собственного веса, но также и от плотности воды, которая его окружает. А мы знаем, что вода, как и все другие тела в природе, расширяется, когда она нагрета, и, следовательно, делается легче. Чем глубже, тем холоднее становится вода, тем она плотнее и тяжелее. Поэтому, опускаясь из теплых поверхностных слоев моря в глубинные холодные воды с температурой 6, 5, 4, 3 и 2 градуса, батискаф постепенно становится более легким по отношению к окружающей его воде.