Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 28

Я отправляю каждую частичку фотографии в мусорку и, захлебываясь в собственных слезах, медленно опускаясь на пол. Хотелось кричать. И я кричала. Плевать, что кто-то может услышать. Сегодня мой день, и я в праве делать всё, что захочу.

Знаешь, а это действительно особенный день. День, когда наша история любви с тобой окончательно закончилась. Больше никогда не будет каких-либо намёков или ещё чего-то. Всё закончилось. Навсегда. Без шансов. Теперь между нами огромная стена, которую ничем и никогда не разрушить. Шестнадцатое июня две тысячи шестнадцатый год… Запомни эту дату. Сегодня умерла я – та прежняя и всеми любимая Поля. Я уже никогда не смогу стать прежней. И всё из-за тебя…

[…]

Меня передёрнуло от воспоминаний о том дне. Было так страшно вспоминать это всё. Моё психическое состояние в то время было ужасным. Я до сих пор удивляюсь, как я смогла почти спокойно доносить Тасю. Мне просто повезло. Врачи неоднократно предупреждали, что с такими истериками может произойти выкидыш. Я сначала даже не переживала по этому поводу. Не скажу, что мне было наплевать на ребёнка. Нет, ни в коем случае. Просто из-за своих нервных срывов я отодвигала свою беременность на второй план, часто даже забывая о том, что под сердцем ношу малыша. Но, когда в один момент произошла действительная угроза выкидыша, я не на шутку испугалась. Сколько слёз было пролито, сколько молитв я тогда за секунду вспомнила… Но именно тогда я и поняла, как сильно я хочу этого ребёнка. Я сумела взять себя в руки. Ради Таси.

— Это всё было только ради Таси, — мой голос дрожал, а сердце бешено колотилось. Я отвела взгляд от Полины и посмотрела в окно. Подходящий день для таких разговоров. — Поверь, я знаю, каково это – расти без отца. Я сама пережила это и прочувствовала эту боль. Я не хотела, чтобы моя дочь прошла через это. У Таси должна быть нормальная и полноценная семья, — шмыгнув носом, я вновь посмотрела на подругу и поняла, что затронула достаточно больную для нас обеих тему.

— Мой отец умер, когда мне было пять лет. Я тоже знаю, как это тяжело, когда ты с самого детства не имеешь рядом мужского тепла и ласки. Я так сильно нуждалась в его советах. Особенно в подростковом возврасте. Но я уже никак не могла вернуть своего папочку, — зажав на пару секунд своей маленькой ручкой рот, Гагарина всхлипнула. Моя ж ты девочка. — Но знаешь, Полька, когда у тебя есть отец – это, конечно, великое счастье. Очень жаль, что нам не удалось его познать. Так, эту тему пора закрывать, а то я что-то совсем с тобой здесь размякла. К чему я всё это вела? Я вот тебе сейчас хочу задать вопрос, который ты, думаю, сначала и не поймёшь. А ты вообще уверена, что именно такая семья нужна Тасе? — смахнув все свои слёзы, подруга смотрела на меня серьёзным взглядом, а я находилась в полном замешательстве. — Дорогая моя, мне кажется, лучше воспитать ребёнка одной и вложить в него всю свою любовь и заботу, чем окружать его фальшивой иллюзией о какой-то там счастливой семье, которая всё равно рано или поздно распадётся. Поля, ты сама хоть готова прожить всю свою жизнь с нелюбимым мужчиной? — вот так вот в лоб. Опять. Полина не умеет иначе. В этом и была ее особенность.

— Я не говорила, что я не люблю Ваню, не придумывай лишнего, — я слегка нахмурилась и опустила глаза, нервно комкая ткань платья.

— Поль, может быть, всё-таки стоит… — нет! Я не верю, что ты снова поднимаешь эту тему. Зачем?

— Нет, Полина! Мы обсуждали это тысячу и один раз. Я никому и ничего рассказывать не собираюсь, — внутри меня неожиданно проснулся какой-то бешеный ураган эмоций. Я резко начала ещё сильнее нервничать, и подруга явно это заметила. — Что сделано, то сделано. Диме я рассказывать ничего не буду. И тебя вновь прошу об этом, — Гагарина, ты обещала, что сохранишь мою тайну, поэтому не смей сейчас давать заднюю.

— Ты же знаешь, что я ничего ему не скажу без твоего разрешения, — закатив глаза, блондинка кинула на меня неодобряющий взгляд и покачала головой. — Ты не считаешь, что он имеет право знать хотя бы правду об Ирине? — в ответ я лишь отрицательно покачала головой. — Пелагея, это не справедливо. Ты не можешь поступить так по отношению к нему, — я знаю, прости.

— Полина, слишком поздно что-то менять. Всё, что произошло год назад, там и останется. Я не хочу вспоминать об этом. Не нужно ворошить прошлое. Ладно? — Гагарина отвела взгляд в сторону, и я видела, как тяжело ей сейчас. Она старается помочь мне, но я не принимаю эту помощь. А, может быть, пора прислушаться к тому, что она говорит?

— Если бы ты так сильно не хотела ворошить прошлое, то тебя бы уже давно не было бы в Москве, — молодец, ты попала в самую точку, дорогая. — Хорошо, я ничего не расскажу Диме и продолжу хранить твою тайну. Но, Пелагея, знай, что я не одобряю твоего решения. Ты можешь обмануть кого угодно, но не пытайся запутать саму себя.

Полина была права в абсолютно каждом своём слове. Она понимала и чувствовала меня, как никто другой. От неё невозможно было чего-то утаить или скрыть, она всё равно видела меня насквозь. Я так рада, что в моей жизни есть такой человечек, как она. Где бы я сейчас была, если бы не она?

Около часа мы ещё просидели, беззаботно болтая обо мне, о новом сезоне «Голоса». Я так соскучилась по своей Полинке, что мне ужасно не хотелось с ней расставаться. Но нашу замечательную беседу прервал звонок её мужа – Димки. Их Андрюха умудрился заболеть и уже несколько дней температурит. А сейчас ещё жутко раскапризничался и требует срочно маму рядом. Так мило.

— Ладненько, Полька, придётся мне бежать всё-таки. Сынуля без мамы вообще не может. Может быть, я всё-таки тебя подброшу до дома? — накидывая кардиган, взволнованно спросила Гагарина, кидая быстрый взгляд на окно. За эти несколько часов погода на улице только ухудшилась, что не могло меня не волновать.

— Да нет, не стоит. Я ещё чуть-чуть посижу, а потом такси вызову, — я старалась говорить убедительно. Очень надеюсь, что у меня получилось. Я с удовольствием хотела бы провести с Полинкой ещё хотя бы полчасика и доехать вместе с ней до дома, но её ждёт сыночка, а я не хочу заставлять малыша ждать.

— Ну, смотри мне, — пригрозив пальчиком, Гагарина широко улыбнулась. — Так рада, что ты вернулась. Полька, ты всё сделала правильно. Теперь хоть видеться с тобой нормально сможем. Кстати, я на днях заеду к тебе в гости, лялечку мне свою показывать будешь. А то я её только на фотографиях и видела, — состроив обиженную гримасу, подруга уставилась на меня, а я в ответ скорее поспешила её обнять. Господи, я же совсем забыла про Тасю. И мама почему-то даже не звонила.

— Конечно, дорогая. Будем ждать тебя в гости, — выпуская блондинку из своих крепких объятий, я чмокнула её в щёчку и уже через несколько секунд махала рукой ей вслед.

[…]

Да где её черти носят? Я кинул усталый взгляд на часы и ещё больше ужаснулся. Уже почти десять часов вечера, а Пелагея до сих пор не вернулась домой. Да, я понимаю, время ещё детское, но она не могла так надолго засидеться с Гагариной. Я прям своей пятой точкой чувствую, что что-то случилось. Я пытался дозвониться до этой блондинки, но её телефон оказался выключен. Ладно, будем звонить моей любимой фее.

— Димка, что-то опять случилось? — голос подруги был явно уставший, но было понятно, что она точно дома. Я чётко слышал голос Андрюхи.

— Солнце моё, а ты не знаешь, где Пелагея? Я дозвониться до неё не могу, а дома её до сих пор нет, — я опустился на диван в гостиной и почесал затылок.

— Мы разошлись с ней ещё около трёх часов назад, я не знаю, куда она подевалась. Подожди, а что стряслось? — запаниковала подруга, и я понял, что сейчас начнутся расспросы. — С чего ты взял, что её нет дома? Ты у неё что ли? — о, да, сколько удивления было в этом голосе.

— Да, так получилось. Сегодня я ночевал у неё. Она разве тебе не рассказывала? — неужели лучшие подружки не успели обсудить эту тему?

— Нет, мы немного о другом беседовали, — коротко ответила Гарарина. Странно. — Слушай, она могла к маме поехать. Хочешь я позвоню Светлане Геннадьевне?