Прыжок во тьму - Ветишка Рудольф - Страница 36

Спустя шесть недель после этого разговора с Видимом я получил сообщение, что он арестован. Мы потеряли замечательного товарища. Наша связь с профсоюзами опять была прервана. Как я выяснил, именно в эти дни была арестована также группа военнослужащих. Стало быть, наши опасения имели под собой почву.

Вскоре после беседы с товарищем Видимом я встретился с товарищами Пиларжом, Маржиком, Файмановой и Фрайбишом. Встреча состоялась на квартире у Бенишков.

Товарищи Пиларж и Фрайбиш подробно информировали нас о положении в Бероунском районе. Они сообщили, что начались аресты в Радотинском и Збраславском районах. В иловских и добржишских лесах партизаны отряда Нелибы вступили в перестрелку с гестаповцами. Лишь Горжовицкий, Пржибрамский районы и убежище в брдских лесах пока остались нетронутыми.

Товарищи зачитали анонимную записку, которая извещала, что события в Бероуне — результат предательства, что город давно находится под неусыпной слежкой, что арестованных подвергают на допросах жестоким пыткам, в результате чего некоторые товарищи не выдержали.

Мы решили прервать все старые связи с Бероуном и предложить всем, кто работал в Бероунском районе, сменить свои квартиры. Этих товарищей мы перевели на другие участки работы. Семьям арестованных оказали помощь.

В разговоре с товарищами Маржиком и Пиларжом я настоятельно просил их проверить всех, кто избежал ареста в Бероуне. Нужно было выяснить, кто с кем встречается и как соблюдаются правила конспирации. Пока мы не выяснили причины бероунских арестов, нужно постоянно быть настороже. Возможно, гестапо напало и на наш след.

Несмотря на наши потери, деятельность всего движения Сопротивления в целом не прекращалась. Пиларж и Фрайбиш получили задание связаться с отрядом Нелибы.

Милада, поддерживавшая связь с товарищем Куркой, сообщила, что Коштялек перешел в отряд Нелибы, который продолжает действовать в брдских лесах. Партизанам опять удалось провести несколько успешных диверсионных актов. Прервано движение на железнодорожной магистрали под Каржизком, выведена из строя подвесная дорога в Пржибраском районе, пущен под откос поезд под Збирогом, взорван паровоз под Осеком и проведено еще несколько мелких акций.

Отряду Нелибы даже удалось соорудить убежище в районе Уезда. Большую помощь партизанам оказали лесники Малина, Крал и управляющий Урбан[30]. Они снабдили отряд строительными материалами и под покровом ночи перевезли их в облюбованное место. В плохую погоду, когда меньше всего можно было ожидать, что случайный прохожий, оказавшись в лесу, сможет заметить их, товарищи принялись за работу. За три ночи убежище было построено. Партизанский отряд обрел свою базу.

Помимо сообщений об акциях отряда Нелибы, к нам поступали сведения о новых акциях саботажа. В выпущенном позднее номере «Руде право» мы рассказали о них подробно.

С товарищем Пиларжом я встретился у Бенишков по существу впервые, но ранее много слышал о его мужестве и бесстрашии. Один эпизод рассказал мне товарищ Молак. Пиларж шел на встречу с инструкторами на одну из квартир в Смихове. Он не знал, что гестапо осведомлено об этой встрече Фарским. По обыкновению Пиларж пришел раньше назначенного времени. Когда жена хозяина квартиры открыла ему дверь, он заметил, что она чем-то взволнована. Это его насторожило. В квартире он бывал не раз. Заколебавшись, Пиларж остановился. Вдруг дверь комнаты распахнулась, и из нее с пистолетами в руках выскочили два гестаповца. Но Пиларж успел выстрелом в упор уложить одного[31] и выскочить из квартиры. С лестницы он почти скатился, успев еще на бегу предупредить об опасности инструкторов, сходившихся на встречу. Черт знает, как это удалось ему сделать!

Товарищ Пиларж и товарищ Фрайбиш были неразлучными друзьями. Они старались всегда ходить вместе. Пиларж постоянно был задумчив, Фрайбиш — разговорчив. Но оба — спокойные, рассудительные и решительные.

И вот теперь Йозеф Пиларж стоял передо мной и внимательно слушал меня, очевидно все взвешивая и продумывая, и время от времени кивал головой в знак согласия. Если он имел иную точку зрения, говорил об этом открыто или задавал мне вопросы, ожидая ясного и точного ответа. Высокий, стройный, немного худощавый, он был немногословен, дельно и умно формулировал свои мысли. Партийные организации в районе Прага-запад, включая Кладно и Лоуны, где Пиларж работал инструктором, действовали успешно. Пропагандистская деятельность тесно сочеталась с рядом мелких диверсионных актов.

Первый же разговор убедил нас, что мы понимаем друг друга.

Задачи на будущее стояли немалые: все внимание сосредоточить прежде всего на кладненских заводах и шахтах, на железнодорожных мастерских в Лоунах и создать там боевые отряды. Одновременно формировать партизанские отряды с главной базой в крживоклатских лесах.

Фрайбиш был связан с товарищами из Прага-север и Млада-Болеслав. Там хорошо работали две заводские партийные организации: на «Авиа» в Летнянах и на «Шкодовке» в Млада-Болеславе.

Партийные организации на этих заводах проводили в жизнь призыв «Работай, не торопясь!». По сути дела происходила непрерывная забастовка. Станки были вполне исправны, но рабочие по разным причинам уклонялись от работы на них. Успех любой акции зависел от продуманных и хорошо организованных совместных действий, от смелости и боеготовности рабочих.

Немцы на военных заводах в каждом цехе держали своего надсмотрщика, комиссара и ревизора времени; помимо контролеров — чехов, работали немецкие приемщики — контролеры. Всех их нужно было обманывать.

Чаще всего сваливали вину на неисправность станков, автоматов и полуавтоматов, на качество материалов. Большой удачей считалось вызвать аварию в цехе, где шла обработка деталей. Так, например, на плзеньской «Шкодовке», где детали попадали в пневматические зажимы, неожиданно снижалось давление сжатого воздуха именно в те минуты, когда все машины работали в полную силу. Внезапное изменение давления приводило к тому, что сразу останавливались все машины. Зажимающие устройства почти у всех станков выходили из строя, и их ремонт продолжался несколько часов, ломались также ножи, фрезы, сверла и т. п.

На других заводах снижалось напряжение в электросети или выводили из строя всю электролинию. После каждой аварии приходил нацистский комиссар со своей свитой для выяснения причин. Но, как правило, он не мог обнаружить ничего такого, в чем можно было обвинить рабочих. Вина рабочих расценивалась как «действие, враждебное империи», которое каралось смертью.

В цехах, изготовлявших снаряды, саботаж выражался в том, что детали возвращали на доработку. Затем их вновь направляли в цех. Оттуда их снова отправляли на доработку. И так бывало по нескольку раз. Однако оплата за них начислялась. Общего количества деталей нацисты никогда не могли определить. Так, например, если, согласно бумагам, деталей числилось 100 тысяч, на самом деле их было только 70 тысяч.

В сборочных цехах и в слесарных мастерских патриоты действовали тоже по обстановке. В большинстве случаев продукция находилась в незавершенном виде. Для окончательного выпуска не хватало всегда каких-нибудь мелких, но необходимых деталей. Эти детали «исчезали», их приходилось изготовлять заново: сначала в литейном или кузнечном цеху, затем в других цехах. Случалось, что иногда надсмотрщики ходили за такой деталью из цеха в цех, чтобы она не исчезла.

Резко падала производительность труда на заводах, где менялась производственная программа. Это случалось довольно часто. Налеты союзнической авиации уничтожили много заводов в Германии, и фашисты переводили заводы Чехии на выпуск новой продукции. В период смены производственных программ рабочие использовали любую возможность для саботажа. Постоянно чего-то не хватало: то чертежей, то инструмента, то деталей. Опытные рабочие оказывались «беспомощными» при монтаже оборудования или новых машин.