Выбор ведьмы (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 115

— Если ты помнишь, мое исчезновение перед твоим днем рождения не планировалось, — так же спокойно напомнил Айт. — Я думал, мы откроем подарок вместе. Тогда бы и спросил. Извини, что так вышло.

— Да, конечно… Не за что извиняться, ты же не виноват. А теперь это и вовсе значения не имеет, раз нам видеться нельзя.

— Не имеет, — хладнокровно кивнул он.

— То есть ты… собираешься слушаться Маму? — невольно выпалила Ирка и сама себя куснула изнутри за щеку. Позорище!

— Она же еще и Владычица, — вежливо пояснил Айт. — Я не могу игнорировать ее прямые приказы. Твоя бабушка тоже не будет счастлива меня видеть. Кажется, она считает меня предателем за то, что я сбросил тебя над Мертвым лесом. Перед уходом из Пещер она на этот счет ясно высказалась.

— Вот кто ее за язык тянул: ты же меня предупредил! Это же было специально!

— Я ни за что не выронил бы тебя случайно! — теперь Айт, похоже, решил обидеться.

А чего она вообще старается, его оправдывает? Человека… то есть змея, который собирается свято выполнять маменькин завет и не встречаться с Иркой ближайшие лет пять! Ну и не надо! Не очень-то и хотелось! Надоело ей быть взрослой, все понимать и ни на что не обижаться! Пока все тихо и спокойно, она имеет право хоть немного побыть просто девчонкой — которой и правда обидно, да! Ему все равно — значит, и ей все равно, тем более что она и правда будет по уши занята — и по-человечьи, и по-собачьи уши… и у нее не останется времени на всяких змеев, да-да!

— Знаешь, ты прав — наверное, нам надо сделать перерыв. Тем более что мы уезжаем.

— И куда же? — вежливо спросил Айт.

— Сперва в Германию, потом в Шотландию.

— Замечательное путешествие, — он склонил голову. — Отличной поездки.

«А ведь ты обещал отвезти меня к морю», — тоскливо подумала Ирка. Может, и права бабка? И первая любовь — это и правда… ненадолго?

Внизу громко, будто пушечный удар, грохнула дверь, и по лестнице затопотали дробные шаги.

— Что там еще? — обернулась Ирка.

— Мне лучше не попадаться на глаза твоим родным, — торопливо сказал Айт.

— Пока-пока! — даже не глядя в зеркало, со старательной небрежностью ответила Ирка.

Дверь в ее комнату распахнулась, и на пороге встала тяжело дышащая Танька.

— Ирка! — выпалила она, глядя на подругу отчаянными глазами. — Мы же забыли… Я забыла!

— Что? — перепугалась Ирка.

— Не что, а кого! Чертей! Мы их еще когда в офисе заперли! Еще до твоего дня рождения! Они же там, наверное, все с голоду перемерли! Потому что я забыла! Они черти, конечно, но ведь живые же… Были… — убитым голосом закончила Танька, и у нее задрожали губы.

— Ох ты, ж горюшко мое! Вспомнила она! — влетевшая следом бабка гневно грохнула подносом о стол так, что выплеснулся бульон. — Память девичья, она же ранний склероз! Если б я за вами не присматривала… Я еще когда попросила Костика… то есть святого Касьяна, их забрать! Это был первый случай за всю историю чертей, когда они были рады его появлению. А теперь дай Ирке поесть спокойно!

В Пещере Воды Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, Великий Водный с улыбкой смотрел в позаимствованное у Матери зеркало на ругающуюся пожилую ведьму. Вот вроде умная женщина… а говорит про расставание. Неужели не понимает, что драконы никогда не отдают своих сокровищ? Что в сокровищнице хоть раз побывало, то мое.

— В Шотландию они поедут… — фыркнул он. — Интересно… — вот уже и любимое Иркино словечко подхватил. — Она не знает, что в шотландских озерах больше всего выходов из Ирия? Кстати, сколько у Воды там замков — один? Или все-таки два? Продали мы тот, второй, или оставили? — Он отложил книгу и, припадая на раненую лапу… ногу, направился к ящику с картотекой.

С другой стороны, драконы известны тем, что подбирают лучшие условия хранения для своих сокровищ. Если этому конкретному черноволосому и язвительному сокровищу нужно учиться, гулять с друзьями и время от времени спасать мир — значит, так тому и быть. Он даже согласен подождать — в хвосте хвостов, ей и впрямь только тринадцать и он отлично знает о мимолетности первой любви. Вот только он не собирается быть всего лишь первой любовью! Хотя, если Ирке нужен материал для сравнения… Целовалась же она с Татом… Он поморщился. Мысль о других Иркиных парнях — пусть даже для сравнения! — его совершенно не устраивала.

Он зачерпнул горсть воды и плеснул себе в лицо. Отражение в зеркале обзавелось курносым носом и веснушками. Провел мокрыми пальцами по волосам — черный цвет сменился веселенькой рыжиной.

— И как же его будут звать, а, свет мой зеркальце? Дункан… Коннор… Слишком претенциозно… Ангус Мак-Леод, простой шотландский парень! Почему бы ему не пригласить симпатичную иностранку погулять по горам? Если, конечно, старшая леди не против, — разглядывая свое отражение, пробормотал Айт. — Будет занятно. Узнает меня Ирка или нет? Надо точно выяснить, когда они едут. Работать придется день и ночь, чтобы выкроить хоть две недели, но уж как-нибудь справлюсь… Особенно если Матушка будет еще торчать в мире людей. Вольх Ярый Тур, я в тебя верю!

Простой шотландский парень Дуглас… нет, Ангус Мак-Леод вернулся к оставленной книге. Как можно уничтожать существа — или и впрямь стихию, способную одним лишь словом создавать иные миры? Иногда их слова рвут в клочья даже драконье сердце. «Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки» — как он понимал бессмертного волшебника из «Обыкновенного чуда»! «А пока — ты со мной…»

— Пока она еще даже не со мной. — Крупный рот простого шотландского парня растянула совершенно змеиная улыбка. Он ведь обещал отвезти ее к морю! Так что все самое прекрасное еще впереди, и длится оно будет долго-долго, ведь его сокровище — ведьма. А когда наступит неизбежное… Что ж, у него достаточно времени, чтобы придумать, что делать тогда. Даже неизбежному лучше не встречаться с драконьими когтями и коварством Воды. Пусть наднепрянская ведьма не надеется — он, Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, Великий Дракон Вод, отыщет ее даже под темным плащом Мораны.

— Никто, ничто и никогда не отберет у дракона его сокровище!

О, боги, боги мои,

Перун-Свароги мои

Славянские боги живут в Ирии. Может быть. Насколько мы знаем. Или, точнее, насколько мы НЕ знаем. Потому что знаем мы о богах наших предков гораздо меньше, чем о богах Египта, Индии, Греции и Рима. Египет прожил со своими древними богами почти 40 веков, Индия и того больше — 50 (и живет до сих пор), Греция и Рим совместными усилиями «поддерживали Олимп» около полутора тысяч лет. Они создавали мощные государства, рыли каналы, прокладывали дороги — и все это под пение гимнов своим божествам. Наконец, они записывали и эти гимны, и поучительные истории, и сочиняли пьесы и романы, где непременно чувствовалась рука богов. Поэтому неудивительно, что мы знаем точную сферу деятельности и обязанности каждого божества и даже в курсе личных отношений Осириса, Исиды и Сета, Шивы и его жен, Афродиты и ее возлюбленных. Или о том, как не по-доброму поступила Афина что с Арахной, что с Медузой. Авторы разных народов продолжают переписывать эти мифы, пересказывать и даже пересочинять их, находя в них все новые сюжеты.

Но центр человеческой цивилизации и культуры перемещается. Сперва он с жаркого Древнего Востока перебрался в теплое Средиземноморье, а в районе VI–VII вв. н. э. потихоньку-полегоньку откочевал в холодную Европу. И государственность, и культура ее народов поднимались уже при христианстве. Повезло викингам — у них были скальды, знавшие весь древний эпос Одина и компании наизусть, а после сумевшие его записать. Ирландии тоже не на что жаловаться — говорят, св. Патрик крепко дружил с народом холмов, и ирландские священники не поленились тщательно записать истории о детях богини Дану, королеве Меб и прочих. Славянскому древнему эпосу повезло меньше. У жителей Древней Руси уже была письменность, но ни старые «черты» и «резы», ни глаголица не слишком подходили для летописей и литературных произведений, а более удобная кириллица тоже появилась с христианством. Все, что дошло до нас из тех времен, когда языческим богам еще молились, мы знаем из записок первых священников, приехавших на Русь из Византии. Но священники эти были чужаками, а главное — они воспринимали божества Руси как зло, как демонов, и если писали о них, то исключительно в осуждение, а чаще старались не писать вообще. Очень жаль, но именно эти ученые монахи положили начало традиции сперва объявить какую-то часть собственной культуры нехорошей и неправильной и изживать ее всеми возможными способами, а потом собирать изжитое по крошечкам, потому что «Ой! Оказывается, это была та-акая важная часть!»