Некого больше убивать (СИ) - Черноморский Владимир - Страница 24

Тогда Гарри победил. Но это была горькая победа. Рэйчел замкнулась. Дни и недели проводила она за чтением книг, просмотром убогих телепередач, ухаживая за долго и мучительно умиравшей Этель. Разве что изредка она с Гарри посещала кинопремьеры и шоу, вроде вручения Оскара, позволяя одевать себя в открытые платья.

А когда мама умерла, обстановка в семье стала совсем тягостной. И Гарри, вспомнив совет Джо Марчика, вновь поехал с Рэйчел в Европу. Это был большой, длительный тур — Англия, Франция, Монако, Италия, Голландия, Греция, Германия. Они останавливались в лучших отелях, посещали музеи и театры, загорали на пляжах, играли в казино. Они завели множество знакомств, необязательных и приятных. Легко проводили время и легко расставались. Рэйчел, казалось, раскрепостилась, была и хотела быть такой же, как все.

Но Гарри понимал, что в Лос-Анджелесе все может вернуться назад, Рэйчел опять может создать себе индивидуальное гетто. И он ломал голову, как бы этого избежать.

Выход, когда они приехали домой, нашла сама Рэйчел. «Знаешь что, — сказала она супругу. — Пока мы путешествовали, я много думала, больше всего, извини, о себе. Я думала, почему не могу найти себе места, и поняла: место определяется занятиями. А мне нечем заняться. Если бы я была столь ненавистной тебе ортодоксальной еврейкой, я бы нарожала детей… А так мне по меньшей мере нужна специальность. В общем, я решила пойти учиться».

— Отличная идея! — порадовался Гарри. — И кем бы тебе хотелось стать?

— Еще не знаю. Но думаю, раз я начала разбираться в себе, неплохо было бы поучить психологию.

И началась в доме новая жизнь. Поутру Рэйчел хватала в охапку Майкла, и они вместе уезжали учиться — школу подобрали рядом с университетом. Вечером приезжали, очень довольные собой и всем происходящим. За обедом собирались всей семьей. Повар, мексиканец, доставшийся им в наследство от Джо, был счастлив тем, что его уже больше не гоняют за «некошерность», и готовил роскошные пряные блюда. Никогда Гарри так не стремился домой — быть с женой и сыном, слушать их рассказы, дурачиться, любить.

Рэйчел стала терпимее относиться к обществу. Она стала чаще ездить с Гарри на приемы, вечеринки. Будучи женщиной одновременно привлекательной и добродетельной, она пользовалась среди голливудских бонз исключительным уважением, примерно, как раритеты у владельцев больших библиотек. Гарри не помнил, чтобы хоть одно грубое слово было произнесено в ее присутствии. Жена подняла и его котировку.

Вместе они часто бывали и на вилле в Санта-Барбаре. Там Гарри предпочитал купаться, играть в карты, Майкл играл с детьми Стеллы, а Рэйчел развлекало все то же общество — Мэри, Стелла и доктор Плоткин, с которым у нее появилась еще одна общая тема — психология.

Это были самые счастливые пять лет в их жизни.

Но все это рухнуло… вместе со смертью Мелинды Монтрей.

В течении нескольких недель после того, как курьер МСР-студии принес этот сумасшедший чек, Гарри не находил себе места. Он был мрачен, нигде не хотел бывать, ни с кем не хотел встречаться. Даже дома его настроение не менялось. Отобедав, он, вопреки обыкновению, даже не пытался завязать с женой и сыном какой-нибудь пустячный разговор, построить, к примеру, план на уикэнд, уговорить их пойти посмотреть новый фильм. Он забирался к себе в кабинет, наливал стакан виски и мог часами сидеть в кресле, уставившись в пространство или мельтешащий экран телевизора.

Рэйчел понимала, что что-то произошло. Порой она тоже заходила в кабинет, садилась в кресле напротив и ждала, что Гарри ей хоть что-нибудь скажет. Но он молчал. Молчал и в постели. И это стало невыносимым. Рэйчел взорвалась и накричала на Гарри, чтобы он, наконец, перестал читать кадиш по всем родственникам.

— С чего это ты взяла, о похоронах?

— А с какой стати молодой мужчина сиднем сидел бы в кресле, забыв даже о жене и сыне. Ты можешь, в конце концов, сказать, что происходит?!

Он мог. И он должен был ей рассказать.

Рэйчел Мелинду не любила. Шикса эта была для нее непонятной, слишком свободной и… слишком красивой. Рэйчел ревновала Гарри к Мелинде, чувствуя все-таки, что ничего такого между ними нет. Тем не менее, встречаясь на людях, она инстинктивно стремилась избежать ее компании, в то время, как Мелинда, напротив, пыталась с ней подружиться. Рэйчел это замечала и как начинающий психолог понимала: это от отсутствия простых человеческих вещей — семьи, детей, мужа… Но как женщина она не хотела, чтобы ее видели рядом с раскованной, ослепительной и сложенной, как богиня, Мелиндой, это было опасно, грозило потерями…

Когда Гарри рассказал обо всем, что с Мелиндой случилось, Рэйчел была потрясена. Она даже плакала, приговаривая: «Несчастная женщина!». Когда он окончил рассказывать, она произнесла: «Разве ты не мог ее спасти?…» — и оборвала вопрос. Истина — что они такое, эти люди, и на что они способны — словно вонзилась в нее. Книги, кино, газеты могут тысячи и тысячи раз описывать этих монстров, повествовать о том, как заливают они города алкоголем, заваливают наркотиками, вербуют проституток, вымогают, избивают и убивают. Но пока они не пришли в твою жизнь, ты так и не ощутишь по-настоящему весь ужас их присутствия и собственное бессилие и малодушие.

А еще Рэйчел поняла: это еще и те самые люди, что принимают ее на вилле в Санта-Барбаре, что элегантно кланяются на приемах и презентациях, водят дружбу с писателями и артистами, бизнесменами и конгрессменами, сенаторами и губернаторами… Дружбу?… И что далеко ходить, если партнер ее мужа…

— Избавься от него! — потребовала Рэйчел. — Немедленно!

В ответ Гарри только усмехнулся: «Не могу…»

— Значит ты тоже такой!

И это уже было правдой, хотя Гарри даже не упомянул о чеке на $3,000,000…

И не стало счастливой семьи. Рэйчел вновь замкнулась. Супруги по-прежнему встречались за обедом, но былой радости это уже не приносило. Изредка они занимались скучным сексом, так, что потом старались не смотреть друг другу в глаза. «Комплекс жертв», — дала тому научное объяснение Рэйчел. Она, кстати, продолжала учиться и, в конце концов, получила степень магистра в психологии и психотерапии.

Пришла пора и Майклу учиться в старших классах. Он не мог похвастать успехами в математике, а потому среди школ, которые им порекомендовали, лучшая оказалась в тихой и благопристойной Санта-Ане. И это Пельцев вполне устраивало: полтора часа требовалось, чтобы доставить сына на уикэнд.

Но, кроме уикэндов, были еще и будни. И пять дней в неделю Рэйчел не знала, куда себя девать. Потому предложение доктора Плоткина поработать в его клинике пришлось как нельзя кстати. Работа ее отвлекла и увлекла, и очень скоро у Рэйчел оказалось множество пациентов, которым она, консультируясь с Мо Плоткиным, возвращала душевное спокойствие. Вот только себе и мужу Рэйчел ничем не могла помочь.

А нуждался ли Гарри в помощи?

Людям нужен психолог, когда их внутренний мир не может приспособиться к внешней среде, когда они не могут найти себя в заданной системе координат. Вот тогда и появляется «математик человеческих душ», специально тому обученный — анализу функций мятущихся индивидумов. Наука, правда, пока эмпирическая: сотни, а порой и тысячи натуральных ситуаций приходится рассмотреть, прежде чем выясняется, что нынче «X» и «Y» господина N сочетаются вот с таким «Z» и никаким иным. И счастлив гармонизированный господин N.

Если Гарри не знал своей «Z», то только до того, как не стало Мелинды. Вернее так: до того ему казалось, что по этой координате он может соскользнуть туда, куда ему заблагорассудится, отчего душа продолжала романтически страдать. Теперь романтика кончилась, и он понял, что нечто, называемое тремя степенями свободы, на самом деле — его место в системе, которую он себе выбрал.

Идея открыть офис в Вегасе принадлежала больше ему, чем Марти. Хотя они не раз обсуждали, что нынче посреднические услуги в шоу-бизнесе могут принести гораздо больший доход, нежели в кино. В шоу-бизнесе исчезают постоянные затраты на режиссеров и их помощников, операторов, проявщиков, монтажеров и прочей армии спецов, и можно забыть о стоимости огромного множества копий… Конечно, у шоу-бизнеса свои минусы, но доходы от него делятся между куда меньшим числом участников, и артистическое агентство становится среди них равноправным. Не то что в кино.