Медвежья волхва (СИ) - Счастная Елена - Страница 4

— Так, отец сказал, приехала к нам нынче днём женщина одна. То ли волхва, то ли ведунья. Она много о себе рассказывать не хотела. Сказала, только с тобой говорить станет.

— А имя? — Медведь даже привстал, отложив ложку. — Зачем она пришла?

— Так она, может, только отцу и сказала. А я знаю только, что помочь хочет. Да только бабы-то наши не слишком ей верят, — пожала плечами Крижана. — Никого стеснять она не хотела, а потому остановилась в избе Гатеня. Тебя ждёт.

И послышалась в чуть настороженном голосе девушки и обида, как будто Медведь её вдруг чем-то задел. Может, тем, что чужачкой слишком рьяно интересоваться принялся? А он встал просто и отправился на встречу нежданной гостье. Вот уж кто явно не случайно тут появился в такие непростые дни, так это она.

Глава 2

Сумерки стали плотнее, подёрнулись густой синью морозного, усыпанного звёздами, словно драгоценными бусинами, неба. Неведомо откуда, подхваченный с какой ветки или крыши, сыпанул снежок в лицо — и тут же растаял, охладив горячие виски. Тихо было в веси. Даже собак не лаяли, словно и они чуяли всю тяжесть того горя, что случилось тут недавно. Медведь вошёл на пустой двор, один из многих в Беглице, которые теперь Рыси стороной обходить пытались. Потому как не может быть добра от дома, куда никто из семьи большой после той ночи памятной не вернулся. Жил тут с женой и единственной оставшейся на ту пору незамужней дочерью пастух Гатеня. Да не успели они в лесу укрыться, как налетели со всех сторону призванные чудища.

Никто в веси не стал после отскребать здесь кровь от пола, и вещи забирать, даже самые ценные, что могли бы ещё хорошую службу другим сослужить. Что-то только уложили в погребальные костры, чтобы с хозяевами остались. Волхв здешний, молодой ещё, чернобородый Бахта провёл обряды очистительные, чтобы души мёртвых не тревожили живых — и о месте этом постарались забыть. С тех пор стояла пустая изба, выстывала без людского тепла. А теперь вдруг словно засияла светом незримым, но ощутимым некими непознанными глубинами души.

“Волхва”, — билась в голове мысль. Откуда бы ей взяться, этой девушке загадочной? И словно из-под земли она выросла, будто сам Велес её из леса вдруг вынул и перед людьми поставил. Медведь оббил снег с сапог, прежде чем в сени войти. Ступил — и удивился: до чего пряно и дурманно пахло теперь в них. Травами сухими, словно в клетушке знахарки, и варевом ароматным — уже из самой избы. И как будто не было лун этих — запустения, мёртвой тишины. И казалось, снова выскочит сейчас из дома звонкая Ерга, какой помнил её ещё Медведь. И строгий голос хозяйки донесётся из тёплого, приветливого нутра жилища.

Он приостановился ненадолго, озираясь в тёмных по вечернему часу сенях, не веря. Сколько волхва тут? И дня не прошло? А уже как будто много лет живёт. Он хотел было дверь открыть, шагнул ближе, и едва по лицу не схлопотал острым углом оструганных досок, когда та отворилась. Отшатнулся и взгляд поднял. Понял только, что выдохнул резко, словно под дых его ударили. Облачко пара, что вырвалось изо рта, на миг закрыло белёсой преградой лицо волхвы перед взором. А после опало, и сердце почти с хрустом ударилось в рёбра несколько раз, прежде чем он прохрипел:

— Млада?

И только в другой миг понял: не она. Девушка вскинула резко изогнутые брови, и губы её сомкнулись твёрдо.

— Ты хороший охотник, староста? — задала вдруг странный вопрос.

Голос её был спокойным и чуть звенящим, как перекаты ручья на камнях.

— Те, кто дичь мною добытую ел, не жаловались.

И ворчливо так вышло, с лёгкой обидцей в голосе. Неловко стало за оплошность такую глупую.

— А глаз у тебя, гляжу, не такой уж острый, как у охотника должен быть, — процедила девушка. — Иначе ты заметил бы…

— Я заметил, — оборвал он поток слегка насмешливых слов. — Просто не ждал увидеть тебя здесь, Ведана. Думал, коли и появишься ещё в княжестве, так только в детинце. И подле княгини тебе жить, подле капища Кириятского, а не в избе заброшенной.

— А я там появилась, куда меня нити из клубка Макоши привели, — она шагнула обратно в избу.

Чуть в сторону качнулась, пропуская мимо себя. Медведь вошёл, не глядя нашаривая ступени всхода ногами, и вновь подивился: ещё видны были остатки запустения, но за тот день, что Ведана пробыла тут, она навела в избе почти что домашний уют. Вымела сор, переставила скамьи, отмыла стол и жарко растопила печь, прогнав из хоромины поселившуюся здесь стужу. Лавка её уже была чисто застелена: не иначе женщины помогли обустроиться. Не спать же на голых досках, а с собой она вряд ли многое притащила. Вон, изрядно похудевший заплечный мешок, ещё не совсем разобранный, висит на колышке, как шкурка какая. И это, кажется, все её вещи.

Ведана на правах хозяйки прошла к столу и налила в вычищенную кружку только-только, видно, приготовленный взвар. Медведь, чуть искоса на неё глядя, кивнул благодарно и обхватил пальцами горячие глиняные бока. Сам-то только приехал, ещё не успел ведь толком домой зайти, как острое желание немедленно с загадочной волхвой встретиться, погнало его прочь из избы. Горячее питьё как раз придётся.

— Так какая нить тебя сюда привела? — вновь заговорил он, присев на скамью у стола и с наслаждением проглотив ароматный взвар из сушёных яблок и рябины.

— Роглу сон плохой приснился три седмицы назад, — Ведана провела рукой по изрядно отросшей за эти луны косе, перекидывая её через плечо на грудь, отягчённую двумя нитками бус с оберегами. Блеснули мелкие бусинки на нарядном, явно умелой рукой вышитом накоснике. — Видел он, как по улицам Беглицы снова кровь течёт. Сам он уехать не мог. У него Цветана на сносях, да и старейшины миртов не пустили. А я уж многому научилась, вот и приехала так скоро, как смогла.

Медведь хмыкнул тихо. Сну такому удивляться вовсе не приходится. Это сейчас отпрыск вельдского жреца Рогл — молодой волхв, который постигает мудрость разную в уединённом племени миртов. Вбирает знания, что хранят потомки древних княжьих родов и Воинов Забвения — охранителей людского мира от тварей, что только в кошмаре каком привидеться могут. А прошлой зимой вельдчонок — пусть и не по своей воле — страшную бойню в Беглице и учинил. До сих пор люди забыть не могут. на месте его Медведю тоже до сих пор приходили бы во снах обрывки тех воспоминаний.

— Я бы подумал, что это отголоски деяний, что он тут свершил, — он вскинул вверх ладонь, останавливая возмущение, что могло бы последовать за гневным взглядом Веданы, который она вонзила в него тут же. — Но у нас тут то творится, что я готов поверить в волю Макоши, что ему сон послала. И даже поблагодарить за него. Только не понимаю, чем ты тут помочь можешь? Без Рогла самого, без… Млады.

Говорили, сёстры теперь крепко связаны. И сила Воинов Забвения у них одна на двоих, хоть и разная немного. Потому, как правой руке без левой обходиться в таком деле непростом, Медведь пока в толк взять не мог. Но пронизанное твёрдой уверенностью лицо Веданы так и норовило убедить его в обратном. А он смотрел в него и насмотреться никак не мог. Словно захворал вдруг, и лихоманка неведомо какой волей смилостивилась, послав образ настолько желанный, сколькоо и нереальный.

— Может, и смогу, — пожала плечами Ведана. — Младу с Медвежьего Утёса я всё равно не докличусь. Она обратно не торопится. А ваши волхвы здесь и вовсе бессильны. Понять хочу, а там решим, что делать надо.

Да, Младе торопиться назад нужды нет. Она сейчас рядом с тем живёт, кого сама однажды выбрала. Хоть и забыла после, как побывала в Забвении и сразилась с полчищами тварей, что готовы были хлынуть в Явь. Но поговаривали — Медведь слышал от купцов, что с верегских земель осенью возвращались, что приметная волительница в дружине конунга Ингвальда с Хальвданом почти не расстаётся. Что поговаривают даже о свадьбе следующей весной. Хоть она и слухи те пресекать ещё пытается. Да кто бы сомневался. Млада и свадьба, жизнь семейная, это то, что на разных берегах широкой реки лежит. Да, видно, воевода княжеский Хальвдан, всё ж заново сумел её завоевать. Да не только завоевать, а ещё и к себе привязать накрепко.