ООО «Иной мир». Филиал ада (СИ) - Кароль Елена - Страница 64

И пока гном (судя по отголоскам ощущений — низкорослый темноволосый бородач лет так шестидесяти) возмущенно подбирал цензурные слова, я поторопилась обосновать свой, как он думал, каприз.

— Профессор, я не избалованная сумасбродка и моё решение вполне обоснованно. Благодаря вмешательству Самаэля, я получила второй шанс на жизнь и воплотилась в нимфу. Из-за этого мне очень тяжело находиться в стенах вашего заведения. Я ещё не разобралась в своих возможностях и слишком слаба, чтобы сделать это в ближайшие дни и каким-нибудь образом снизить негатив от поступающей информации, которая буквально липнет ко мне ото всюду. Прошу, просто поверьте мне на слово. Дома мне будет лучше.

— Нимфа? — немного удивленно уточнил врач. — А мы почему не в курсе?

Вопрос остался без ответа и, что-то тщательно обдумав, Захарий Сигизмундович вынес вердикт.

— Что ж, раз так, то поступим следующим способом. Сегодня проводим контрольное обследование, убеждаемся, что опасности для жизни нет, назначаем лечение, затем вы предоставляете мне кандидатуру сиделки с медицинским образованием, мы транспортируем вас в указанное вами место, обговариваем контрольные даты осмотра и остаемся довольными друг другом.

— Вы очень мудры, профессор, — улыбнулась я врачу, протянула в его направлении руку и немного стеснительно попросила. — Можно я до вас дотронусь?

Никогда не трогала гнома. Профессор оказался не только мудрым, но и добрым. Пока я осторожно и максимально вдумчиво трогала его пальцы, ладонь и запястье, он деловито выспрашивал у меня подробности разговора с ангелом. Рассказывать особо было нечего, я лишь высказала предположение, что на возможность воплощения повлияло то, кем были мои родители, на что гном задумчиво похмыкал и пообещал разобраться.

На ощупь он, кстати, ничем особым от человека не отличался. Широкая кисть, короткие пухлые пальцы, жесткие кучерявые волоски, аккуратно подстриженные ногти. Чуть грубоватая кожа, но думаю не из-за того, что он гном. Он же всё-таки мужчина, ему можно. Я уже хотела отпустить руку профессора, как меня словно током ударило и следом пришло новое и весьма неожиданное знание: Захарий Сигизмундович очень любит пьесы Шекспира, театр в целом и до того, как стать врачом, сам пытался писать коротенькие рассказы и хотел поступать в театральный институт. Однако его семья, в которой числилось девять поколений врачей, была против данной затеи, и юный Захарий был вынужден подчиниться воле отца. Цепкий ум, родовые способности и взращенная с малых лет ответственность сделали из него профессионала своего дела, но изредка гном тосковал о том, что шел не своим путем и жил не своей жизнью. Как только я окончательно разобралась в непонятно откуда поступившей информации, мой язык решил прекратить дружбу с мозгом и, открыв рот, я категоричным тоном выдала.

— Захарий Сигизмундович, считаю в вашем возрасте необходимо заниматься теми вещами, к которым лежит душа. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на нелюбимое дело, а в ГИТИС можно поступить даже в семьдесят. Вы всю жизнь жили ради других, имейте силы пожить и для себя.

Замолчала, осознала, что ляпнула и кому, судорожно одернула пальцы от руки профессора, сглотнула, покраснела и тихонько пробормотала.

— Извините. Кажется, у меня снова бесконтрольный информационный приступ…

— Как… интересно!

Кажется, профессор не обиделся и не испугался, переключившись на расспросы о том, как мне это стало известно, но на это я вообще ничего не могла ответить. Я просто знала.

— Так. Я всё понял, — наконец деловито резюмировал гном.

Я же с трудом заставила себя промолчать. Ложь. Ничего он не понял. Просто пытается подбодрить меня и маму. Что ж…Пускай. Подыграю. Боюсь, если мои способности будут и дальше раскрываться именно так, то впредь мне придется делать это очень часто. Пока думала о безрадостных перспективах, доктор осмотрел мои глаза, сняв повязку, бегло прошелся по остальным повреждениям (из крупных осталась лишь одна рана в районе сердца и ещё одна почти затянувшаяся на левом плече) и вызвал для перевязки медсестру.

— Маргарита Михайловна, пройдемте в мой кабинет, нам необходимо обсудить кое-какие нюансы предстоящего лечения. Мне рекомендовать вам сиделку или у вас есть на примете своя?

— Есть, — я поторопилась озвучить свои пожелания. — Если вы дадите мне телефон, я созвонюсь со знакомой.

Телефона мне естественно не дали. Предпочли выяснить подробности кандидатуры, и Захарий Сигизмундович позвонил сам. Благо при мне и по громкой связи. Юля, оказавшаяся неизвестно откуда в курсе моего нахождения в больнице, как только узнала о сути просьбы — согласилась моментально и торопливо заверила профессора, что обладает всеми необходимыми документами и навыками, чтобы стать моей личной медсестрой. По её словам договориться об отпуске на текущем месте работы для неё тоже не составит большой проблемы и как только профессор озвучит место, куда ей прибыть с требуемыми документами, она сделает это в течение часа.

Бескровное решение достаточно серьезного вопроса настроило меня на позитив и скорейшую отправку домой, но последовавшее за ним многочасовое обследование едва не лишило тех немногих сил, которые во мне были. Многочисленные анализы, осмотр у шести специалистов, УЗИ, МРТ, снова анализы, снова осмотр и как апофеоз — последовавший за всем этим часовой консилиум, завершившийся к семи часам вечера. По его итогам меня официально признали нимфой с пока ещё дремлющими и невыясненными до конца способностями, пообещали подать все необходимые документы в нужные инстанции и наконец разрешили отправиться домой. Ну как отправиться… Как только за профессором закрылась дверь, в палату вошел Самаэль, чье присутствие неподалеку я ощущала уже минут десять, и без лишних слов завернул в одеяло и взял меня на руки. Коротко посоветовал маме забрать все мои вещи, а ждущей в коридоре Юле приказал взять у медсестры результаты обследований, рекомендации по лечению и выданные лекарства.

Вот такой весьма странной компанией мы покинули отделение реанимации одной очень престижной клиники для нелюдей, спустились на подземную стоянку и по моим ощущениям сели в большой внедорожник. Многочасовое обследование вымотало, но мне хватило сил, чтобы понять, что машина пахнет не человеком, но весьма знакомо. Я находилась на руках у Самаэля, рядом сидела мама, Юле досталось место впереди, а вот за рулем… Знание пришло сразу, но я не верила своим ощущениям. Он? Но он же… Хотя… Может, его Самаэль попросил? У нас же нет машины, да и у ангела лишь мотоцикл. А они вроде в дружеских отношениях… Но всё равно не понимаю!

— Нисвоорк? — спросила я, когда запуталась окончательно. — Это вы?

— Добрый вечер, Ольга Андреевна, — тихо откликнулся ай — тишник, выруливая со стоянки под вечерний дождь. — Рад видеть вас в добром здравии.

Странно. Не лжет. Безумно клонило в сон, остатки сил утекали как вода и в итоге миллион вопросов, которые я хотела задать всем присутствующим, так и остались не заданными. Я снова уснула.

ГЛАВА 25

Конечно же я знала, что для восстановления необходимо много сил и энергии и поэтому выздоравливающий организм предпочитает бодрствованию сон. Но знать эту истину из книг — одно, а становиться самой этакой спящей красавицей, которая совсем не красавица — абсолютно иное. После возвращения домой я проспала почти сутки, проснувшись лишь ближе к вечеру следующего дня. В комнате пахло свежестью, которая всегда возникает после сильного дождя, маминой выпечкой и Юлей. Её моё обострившееся чутьё нашло в кресле за своим столом. Сирена, кажется, что-то читала с планшета. Удивительно, но мне хватило нескольких секунд, чтобы понять — я рада, что нахожусь в комнате не одна. Рада, что за мной присматривает кто-то знакомый моего возраста и пола. Меня не тяготило её присутствие и что удивительно — я не сердилась за то, что она сидела в моём кресле и пила чай с булочками, которые точно испекла моя мама.