Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 15

Подскочила с места, как отпущенная пружина. Вместе со мной в воздух взметнулся пушистый друг. Дальше все произошло стремительно, непредсказуемо, шумно.

Мышелов выпустил когти! В мою руку! Я, вскрикнув от боли, отбросила хвостатого от себя — прямиком в вооруженного бандита. Не ожидая такого коварства от левитирующего кота, тот отшатнулся назад и, неуклюже взмахнув руками, загремел по ступеням вниз. Достигнув первого этажа, замер распластанной фигурой.

— Черт… — прошептала я на выдохе, не веря в случившееся.

Так и стояла, глядя сверху на человека широко открытыми глазами, боясь пошевелиться. Все ждала, что дядька вот-вот заворочается, встанет, поднимет отлетевший в сторону нож…

Мелькнул свет от лампы. Доран, в кальсонах и нательной рубахе, с возгласом «Какого демона!» выскочил из-под лестницы и, будучи дезориентированным спросонья, чуть не пропахал носом пол, споткнувшись о ноги лежащего ничком мужика с неестественно вывернутой шеей. Помянув еще раз нечисть, хозяин постоялого двора осторожно развернул мужчину на спину и в ужасе отпрянул.

— Спаситель всемогущий, убился!

Глава 11

— Сколько лет, сколько зим! Ни письма, ни телеграммы,

ни сигнального костра. А мы за тебя волновались!

— Правда?

— Конечно нет!

(т/с «Настоящая кровь»)

— Уважаемый Доран, что случилось?

Кто-то прогудел низким голосом у меня за спиной. Я вздрогнула и вынырнула из оцепенения, в коем пребывала уже которое время, бездумно глядя на лежащего человека со шрамом. Плавно, словно сомнамбула, шагнула в сторону, освобождая дорогу высокому седовласому мужчине в наброшенном на плечи халате поверх полосатой пижамы. Мягкие домашние туфли-тапочки на ногах у постояльца сверкнули в свете лампы серебряной вышивкой.

— Вор пожаловал, господин… — хозяин трактира поднял голову, всматриваясь в спускающегося по лестнице разбуженного гостя, — Фроуд? Вы снова в наших краях?

— Еду в столицу. — Губы собеседника пренебрежительно дернулись. — Он без сознания?

Доран вздохнул и опустил лампу к самому лицу наёмника.

— Мертв. Шею сломал. Сдается мне, что это тот, кого мы искали целый день. Чужак. Поймал сегодня работницу мою в лесу… В общем, лежит сейчас девчонка в тяжелом состоянии.

— Да что вы говорите? Но… что-то надо делать, не оставлять же его так. — Постоялец, достигнув первого этажа, склонился над телом, с интересом разглядывая покойника. — Да-а… — протянул, смерив прищуренным оком высоту лестницы, будто мысленно провёл следственный эксперимент, — нелепая смерть.

— Может, пока в холодную клеть его?.. — нерешительно предложил владелец «Усталого путника», почесывая затылок.

— Или в погреб, — кивнул, соглашаясь с самим собой, обладатель красивых тапочек.

Двое мужчин принялись неторопливо обсуждать дальнейшую судьбу незадачливого убийцы, а я заставила себя наконец оторвать взгляд от мертвого пса. Все еще судорожно сжимая в одном кулаке мешочек с дурной красавкой, в другом — оберег, медленно направилась в комнату. Но стоило мне войти в номер, как разом обрушилось понимание свершившегося. Руки мелко затряслись, колени подогнулись, а зубы застучали в бешеной чечетке. Сжала челюсти, давясь сдерживаемыми рыданиями, и рухнула на колени.

— Анна? Анна, это вы? — взволнованный голос его милости ворвался в сознание, как что-то чужеродное, лишнее в этот момент. Ответить я не могла. Смотреть ему в лицо не могла. Для меня невыносимым было присутствие постороннего, когда мозг долбила единственная мысль: я убила человека! Пусть это вышло случайно. Пусть мерзавец и заслужил наказание, но не такое же! Не лишающее жизни!

— Я… не хотела, — сжалась, захлебываясь словами, — не хотела!..

Милорд поднялся с постели и осторожно двинулся на голос. Уткнувшись ступнёй в моё бедро, провел руками по воздуху, пока не нащупал голову «сестры». Опустился рядом. Руки Карре огладили мои судорожно подрагивающие плечи, притянули к себе и обняли.

— Уйди… прошу тебя! Уйди, не трогай меня! — буквально провыла и в попытке отстраниться уперлась кулачками в грудь мужчины.

— Чш-ш, тихо, тихо, все будет хорошо, — увещевал он ласково, гладя по спине.

— Ничего не… будет хорошо! Ничего! Он… мертв, понимаешь? Я убила его!

В раздражении отбросила от себя кисет с порошком, злясь, что так и не довелось им воспользоваться. Возможно, все вышло бы по-другому, и сейчас у подножия лестницы не лежал бы…

Стоило только вспомнить остекленевший взгляд наемника, как мои щеки залили горячие слезы. Уткнувшись в грудь его милости, разревелась громко и безутешно. Отпустила эмоции, и вспомнилось вдруг все разом: нерожденное дитя Ульи; ослепший Карре; перенос в этот странный мир и мой бестелесный облик; кот, которого никто не любит в этом доме, и, как ни странно, погибший злодей тоже получил изрядную долю сочувствия.

Меня подняли на руки и перенесли к кровати, усаживая себе на колени. Покачивая, словно ребенка, виконт тихо шептал слова утешения.

— Никто не узнает, и ты забудешь, слышишь? Все пройдет. Все переосмыслится со временем. Неприятные воспоминания утекут, как вода… Ты мне потом все расскажешь, не сейчас. Не сейчас…

Убаюканная и уставшая от выплеска слишком бурных эмоций не заметила, как уснула, сидя в кольце крепких рук милорда. До самого пробуждения чувствовала теплое тело рядом. Льнула к нему, интуитивно ища защиты. Вздрагивала и впивалась своими пальцами в предплечье мужчины, когда чувствовала малейшее его шевеление. Лишь перед самым рассветом крепкий сон окутал меня, расслабляя мышцы, унимая головную боль и даря мнимое спокойствие.

Открыть глаза — не значит проснуться. Неуютные серые сумерки опутали комнату, благодаря ненастному утру навевали тоску и дрему. После ночной истерики так и вовсе вставать не хотела, лелея состояние опустошенности и тупого безразличия. Странная вялая мысль плескалась в голове: будто и не со мной вчера страшное приключилось. Будто и не было никакой трагедии — всё фантазии, навеянные Морфеем. Чудовищные и печальные одновременно.

Запах прогорклого масла достиг моего носа. Приподняла голову — тонкую черную струйку испускал потухший фитилек через верхние отверстия в «летучей мыши». Господин виконт, закутанный в простыню, спал, сидя за столом и уронив на сложенные руки голову. Опухоль с лица уже почти спала, на месте страшных синяков проступила лиловая с желтизной колоритность. Губы приобрели нормальное состояние, но поджившие трещины ещё портили их идеальную форму.

Кто-то, шаркая ногами, прошел по коридору мимо нашего номера. Звук хлопнувшей двери, скрип колеса с улицы и громкое «Тпру-у!». Брехнула собака… Идеальную тишину этого места начали заполнять звуки нового дня. Жизнь продолжается!

— Анна, ваши родители живы? — Вопрос виконта застал врасплох.

Немного подумав, стоит ли рассказывать о себе человеку, с которым не сегодня-завтра расстанемся, решила, что ничего страшного в том нет, если открою ему часть правды.

— Мамы не стало два года назад, а отца еще раньше. Другие родственники… у нас с ними были, скажем, натянутые отношения.

— Вы единственная наследница?

Я хмыкнула и разрезала бекон в тарелке милорда на мелкие кусочки.

— Наследница без наследства. Все имущество было распродано, чтобы погасить огромный банковский кредит и закончить учебу. — В приоткрытый от удивления рот мужчины сунула вилку с наколотым на неё жареным свиным ломтиком.

— Вы учились? — Едва прожевав, поспешил он со следующим вопросом. — Позвольте узнать — на кого?

— На экономис… экономический факультет.

Вздохнула. Вот опять, чувствую, не в ту степь угодила со своим ответом! Но слово вылетело и вызвало лишь скептическую улыбку у собеседника.

— Разыгрываете! У нас нет таких университетов и направлений, Анна. И девушки обучаются в пансионах.