Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 49

— …в койку тащил…

— …за грудь хватал прилюдно!

— Ой, мамочки, что делается!

— …мраморную статуэтку из рук его милости успели вырвать. Убил бы, как есть, убил бы.

— Насмерть?!

— Нет слегка!.. А граф-то наш, не долго думая ка-ак…

— Насмерть?!

— Тьфу, заладила!

— …вмазал главе в глаз!

— Не граф, а сама госпожа Бушар! Рука, говорят, у неё тяжелая.

Наперебой делились новостями работники кухни с зеленщиком.

— …Да я сам видел, как его запихивали в тюремную карету!

— Ты же у Тары был!

— К Тарке после уже… Жуть! Морда красная, сам трясется, а глазищи-то, глазищи…

— …повешают?

— Не, на каторгу сошлют.

— …в каменоломни или на рудник.

— У девок из «Лапок» — хи-хи — сегодня траур…

— …такого клиента лишились!

Переговаривались в гостиничном холле постояльцы.

— Послана депеша герцогу… Будут рассматривать дело о взятках, покушении на убийство… Говорят, самому графу Морану предлагал откупные!..

— Бедная, бедная госпожа Кора! Бедные детки!

— Какой позор!

— Какой кошмар!

— А кого хотел убить?

— А демон его знает…

— …сидит в камере.

— …ждут прокурора.

— Сам Бэгшоу будет вести дело.

— О, тогда точно тюрьма лет на двадцать!

— …а я слышал, что он…

— …первая любовь баронессы.

— М-да… Признаться, господа, мне уже жалко толстяка.

Я мазала синяки от пальцев борова на шее Тельмы кремом на травах и сдерживала слезы.

— Вот надавил бы сильнее и… Сволочь. Чего ты стояла, ждала? Когда совсем придушит? Сразу кричать надо было!

— Не ворчи. Сама не ожидала, что этот гад таким резвым окажется.

— Хорошо еще, что рядом со столом сцепились да подсвечник под руку попался. — Всхлипнула, обняла «тетушку», уткнулась носом в её плечо. — Что бы я без тебя делала? Одна… В чужом мире…

— Тихо, тихо, голуба. Все обошлось.

— Как он тебя не узнал-то?

— Глаза я ему застила порошочком одним коварным. Только тс-с, никому. Запрещенный он. Узнают — следом за ним отправлюсь.

— Дурная красавка? — выпалила и покосилась на Перри в клетке, чистящего свои перышки. Сытый и довольный жако сегодня был подозрительно молчалив.

— Нет. Не спрашивай, не скажу, как называется. Знания эти тебе ни к чему — опасные они, — понизив голос, собеседница удостоила птицу таким же настороженным взглядом. Правильно: ему в первую очередь противопоказана такого рода информация.

— И как он действует?

— А так… Видит человек только то, что больше всего видеть хочет. Или подскажут, направят на нужный образ.

— Не поняла.

— Горст за тобой не сразу побежал. Его наш виконт по дороге перехватил, разговором увлек, а за беседой и выпили по бокалу. Порошок в вине растворяется быстро, даже осадка нет. Действовать начинает сразу, только от дозы эффект разный. Бургомистру указали на меня, а сказали, что это ты. Тот и пошел следом, как телок, в полной уверенности, что спешит за очаровательной незнакомкой.

— А потом морок развеялся раньше времени, и он понял, как злая ведьма его облапошила.

— Ну что ты, не сразу, — улыбнулась проказливо знахарка, — сначала он обниматься полез…

— Фу-у!

— Что «фу»? Для тебя такие сладкие да складные речи были заготовлены! Заслушалась!

— Когда успел?

— Наверняка дежурный список комплиментов для обольщения держал в голове.

— Чекисты, блин… Втихаря от меня всю операцию провели. Кору жалко.

— А что её жалеть? Она от такой обузы избавилась! Император подпишет прошение о разводе, и будет она себе жить припеваючи. А что до слухов… Так она сейчас в глазах горожан святая женщина, богами осчастливленная.

— У вас есть разводы?

— А как же, мы же не дикари какие.

— И церковь не против?.. Я имею в виду: служители веры не препятствуют расторжению брака?

— Вот слушаю тебя и бояться начинаю. Что улыбаешься? За речью своей следи! Ох, дай только добраться до поместья, будешь с утра до вечера у меня овладевать знаниями и правами, полагающимися подданной королевства Триберии.

— Ты знаешь, а я все живу надеждой, что получится вернуться домой, — сказала тихо, не смея поднять голову. Зажала в кулачке таурон. Холодный. Неживой.

Знахарка тяжело вздохнула.

— А как же его сиятельство? — спросила мягко и кивнула в сторону столика, на котором красовался маленький презент от милорда из сиреневых цветов, очень похожих на фрезии, только мельче. Красивых. Нежных. С тонким, чуть медовым ароматом.

— Что, так видно? — Отчаянно смутилась, вспомнив горничную, деловито вставлявшую букетик в вазу, и её слова: «От его сиятельства с пожеланием доброго утра госпоже Анне».

— Порой даже слышно, — рассмеялась Тельма, потешаясь над моей кислой физиономией. — Сердца у вас обоих сбиваются с ритма, стоит только рядом оказаться.

— Шутишь! Или…

Женщина нагнулась ко мне ближе и прошептала доверительно в самое ухо:

— Открою тебе один секрет: я мать, у которой есть дочь, и только потом я ведьма.

— К его сиятельству невеста скоро прибывает. Умница, красавица. У вас, как и везде в любых мирах, заключаются чаще выгодные, политические, династические браки. Ой, да о чем речь? — рассердилась за фантазии свои глупые. — Мне в первую очередь разобраться бы с оберегом да своим обликом, а уж потом мечтать о большой любви.

— Ну, кому-то облик твой совсем не помеха. Любят за душу. Любят вопреки.

— Предают тоже вопреки, — сникла, вспомнив, к чему привела маму вера в дружбу с господином Ширяевым. Пусть она меня сколь угодно убеждала, что это всего лишь приятельские отношения, но я-то видела, как она любила и полагала, что это чувство взаимно. Оказалось, что жестоко ошибались мы обе.

— Ты добрая девочка. Ты умеешь прощать. И прошлое отпустить пора. Простила же своего графа?

— Своего… — хмыкнула скептически. — Один волшебный поцелуй, и мы, девчонки, уже живем во власти иллюзий. Строим дом, планируем где будет стоять стол, кровать, теле… волшебный ящик с движущимися картинками… Хочешь, расскажу?

Ближе к обеду в наши с Тельмой апартаменты вошла неожиданная гостья.

— Баронесса?

— Госпожа Брайт…

— Что вас привело ко мне, моя дорогая?

— Простите, что не предупредила о визите. Я могу поговорить с вами наедине?

Час спустя я, умиляясь, наблюдала со стороны за трогательной сценой: Тельма целовала в лоб склоненную к ней голову экс-бургомисторши, а та, утирая скупую слезу, с глубоким почтением и благодарностью вкладывала в руку ведьмы пухленький мешочек из темной бархатной ткани.

Была и еще одна визитерша.

Наш послеобеденный покой и леность нарушил уверенный стук в дверь. «Тетушка», до этого дремавшая в кресле у окна, вдруг выпрямилась пружиной.

«В спальню!» — одними губами распорядилась ведьма, бросив мимолетный взгляд в мою сторону.

Стараясь ступать тихо, на цыпочках ретировалась в указанном направлении, неплотно прикрыв за собой дверь. Замерла у створки, напряженно вслушиваясь в происходящее за ней.

— Здравствуй, Серая, — чужой женский голос с хрипотцой усилил любопытство.

Это она так бабульку мою назвала?

И сомнений почему-то не было — в комнате ещё одна колдунья. Показалось мало стоять и подслушивать, мне надо было видеть, кто пожаловал в нашу временную обитель.

Сунув любопытный нос в щелочку, моргнула, узнав в дамочке красавицу из той самой коляски, что обогнала нас на дороге в Ливику!

— Вижу — ведьма под мороком. Кто такая? Зачем пожаловала? — Спокойный тон знахарки не дал обмануться в своих ощущениях: приход незваной гостьи под чужой личиной категорически не нравился Тельме. Более того — был подозрителен.

— За вещицей одной зашла.

— Это за какой же?

— За медальоном, что ты сняла с бургомистра. Отдай.

Моя баронесса хмыкнула понимающе.