Слово из трех букв - Аббакумов Игорь Николаевич - Страница 56

56

Опустела без тебя земля, Как мне несколько часов прожить, Так же падает листва в садах, И куда-то всё спешат такси. Только пусто на земле одной без тебя, А ты, ты летишь и тебе Дарят звёзды свою нежность.

Здешних светских обычаев я совсем не знала, но по виденным в детстве фильмам помнила, что вроде бы в подобных случаях нужно исполнять романсы. «Нежность» Пахмутовой конечно не романс, а мне далеко до Майи Кристалинской, но восприняли песню не просто благосклонно. Кое кто даже пустил слезу. Что еще? Пришлось сделать в памятных альбомах несколько рисунков.

А вообще, скучно не было, народ подобрался простой и очень душевный.

А искупаться в море мне так и не пришлось. Вода была холодная и цеплять почем зря простуду мне не хотелось. Пришлось вместо купания удовольствоваться прогулками под парусом. Здорово конечно, но не совсем привычно. Ивана конечно отпустили провести трехдневный отпуск вместе со мной, чему он был откровенно рад.

— Я Маша всегда знал, что ты у нас умница. Наверное если бы господь дал мне твои мозги, то я бы не торчал здесь, а что-нибудь придумал.

С мозгами у Ивана на мой взгляд был полный порядок. Гениев конечно ни в его, ни в моей настоящей семье отродясь не было. Тут я вылезаю за счет опыта прежней жизни, да не мною придуманных вещей. А Иван даже не подозревает, насколько он лучше меня. Взять тот же «Русский бой». Я ведь только пересказала содержание «Бойцовского клуба». А вот оценил по-достоинству эту идею именно он. И не просто оценил. Собрал пацанов, вместе с ними что-то изобретал и придумывал, в драках с гопниками проверяли полезность придумок. И ведь создали эту уже знаменитую систему единоборства. С самого нуля сделали! Но важней мордобойной науки, была его идея «Мужского круга». Мне до такого ни в жизнь было не додуматься. А он смог!

— Вань! А тяжело тут учиться?

— Смотря чему. Что-то тяжело идет, а что-то само-собой получается.

Оказывается, что авиационное отделение Школы Юнг, самое уникальное отделение этой школы. В первую очередь, они военные люди. Поэтому на первом году обучения основной упор делается на общевойсковую подготовку. Весь прошедший год их гоняли по полигонам и стрельбищам.

Сейчас, на втором году обучения, их будут готовить для службы на кораблях. Логика такая: раз вы ребята служите на флоте, то быть бесполезными пассажирами на боевом корабле для вас позорно. Поэтому армейский садизм сменяется флотским. Тут и гонки на веслах и под парусом. И погружение под воду в водолазном снаряжении. Флажнной семафор, боевой и международный свод сигналов, морзянка — это как «Отче наш». Но самое крутое испытание — борьба за живучесть корабля. Этому придают особое значение. Либо сдал, либо не сдал. Промежуточных вариантов нет. Не сдал — значит вылетел. И завершается все это практикой на учебном корабле. Тоже не сахар. Ну а третий год — это уже упор на основную специальность. Конечно, их делом является подготовка самолета к вылету и обслуживание его после вылета. Летать их учить никто не будет. Но раз ты голубок имеешь отношение к авиации, будь добр совершить положенное число прыжков с парашютом. Не сумел — на вылет! Авиации трусы не нужны!

— Сурово тут у вас. А как насчет самой жизни? Ну я имею в виду издевательств всяких…

— А зачем тебе это знать? Это Маша наша жизнь.

— Но ведь мама тоже беспокоится, да и отец волнуется, хоть и не говорит про это.

— Все как везде. На слабину испытывают постоянно. Если не подгадил сам себе — уважать будут. А если за чью-то спину спрятаться норовишь — только хуже себе сделаешь. Ты ведь правильно сделала, что не стала просить за меня. Возникла нужда, так сами про меня вспомнили.

— А что за нужда такая?

— Приказали готовить команду по «Русскому бою». Хотят ее на наш фестиваль отправить. Это ротный наш вчера на утреннем разводе объявил.

Три дня отдыха быстро пролетели. Впрочем, отдых этот был относительным. Мне пришлось не только брату время уделить. Вечерами пришлось наносить визиты своим новым знакомым. Ведь жена нашего «черного полковника» не просто так «здрасти-до свидания». В любом гарнизоне нет зверя страшнее, чем жена командира. Она ведь не только жена, на ней и вся общественная жизнь держится. Она если не дура, то в дела службы нос свой не сует, но зато партикулярная жизнь — все вопросы к ней. Добрый советчик, и утешитель, и ходатай, и примиритель… Не говоря еще о том, что она та «ночная кукушка», которая как известно всегда дневную перекукует. Не считаться с ее мнением и настроением не выйдет. Естественно, что должное уважение ей и ее подругам я оказала. О чем говорили? О пустяках наших женских. Наряды, рецепты блюд, косметика, диета, курорты… Вот и все темы наших разговоров. Ну и разного рода новости.

А потом снова борт воздушного корабля и долгий полет в сторону дома. Там тожет накопилось множество дел.

Глава 22. Выход на финишную прямую

Пока я разъезжала по северам и югам, дома никто не сидел без дела. Было бы странно ожидать от людей, занятых интересным для них делом, проявления лени и разгильдяйства. Мое отсутствие никак не влияло на ход работы. Штакельберг и Грозный, получив от меня очередные заготовки музыкальных произведений, дружно доводили их до ума, стремясь добиться возможного совершенства. Тем более, что на этот раз они были заняты тем, что могло им принести громкую славу. Оба они держали на меня обиду за «Прощанье славянки». И обоим я обещала компенсацию за нанесенную обиду. В долгий ящик я ничего не откладывала. Пришел день, я уединилась с ними и выложила приготовленный заранее козырь. Услышав то, что им предлагалось исполнить, они не стали скрывать своих чувств. Возликовали одновременно и прусская душа Штакельберга, и русская душа Грозного. Они даже готовы были чисто по христиански простить мне свои обиды.

— Фройлян! То что вы сейчас предложили, далеко от совершенства. Но это неважно. Мы с коллегами сможем все значительно улучшить! Мы сделаем эту вещь великой!

— Вот только текст, — поморщился Иван Васильевич.

— Иван Васильевич! Милый Вы мой человек! Ну ни разу я не поэтесса. Что смогла, то и изобразила! Сможете сделать лучше, я вам буду только благодарна за это.

— У нас тоже поэтов в хоре нет. А те, что есть в салоне Алексеевой, такого не потянут. Тут нужен иной человек. Который сумеет так сложить стих, что и без музыки человек для вражин страшным станет. Нет сейчас таких. Во всей России нет.

— И что тогда делать?

— Оставьте как есть, — махнул рукой Иван Васильевич, — то, что вы не сумели сказать словами, мы скажем голосами. Так даже интереснее будет.

Действие этой песни мы проверили на Нахалкове. Прослушав ее, он заявил, что именно этого ему и не хватало. Текст пусть будет таким, какой есть. Все-равно другие поэты помочь нам не в состоянии. Главное — создать нужный настрой. А уж он со своей стороны выжмет из этого все, что только можно выжать.

Не бездельничали и остальные мои соратники. Им тоже было что мне показать.

«— Командир! Они появились!

Доклад Бугорской застал Сергея в тот момент, когда он с пацанами заканчивал монтаж собранной накануне стартовой установки в бывшем транспортном отсеке.

— Штурман! Что за доклад? Они — это кто?

— Докладываю, средствами пассивного наблюдения обнаружен выход станции противника и двух кораблей из «тени» Проксимы. Начинаю определение текущих координат и траектории движения станции и кораблей.

— Сейчас подойду. Продолжайте наблюдение.

Сейчас — это где-то через час. Если противник не выходит на рубеж атаки, то бежать сломя голову нет смысла. Лучше закончить то, что начали».

— Вообще то Мария Ивановна, все Вы допустили ошибку, когда писали сценарий первой части фильма, — высказал мне свое замечание наш астроном Лаврентий Петрович Великих, — я понимаю, что правители Гипербореи считали, что экспедиция столкнется только с опасностями природного свойства. Но тем не менее, посылать в экспедицию стоило не менее четырех кораблей.