Новый Михаил (СИ) - Бабкин Владимир Викторович - Страница 22

22

Великий Князь Сергей Михайлович был мрачен. Строгий и нелюдимый по жизни, сегодня он был просто таки символом духа близившийся катастрофы. Как близкий друг Императора, он пытался убедить Николая Второго не выезжать из Ставки, но Государь сегодня не слышал никого и ничего. И теперь уходящий поезд увозил с собой всю привычную и понятную жизнь Великого Князя. Жизнь, которая неумолимо растворялась в сгущавшемся Мраке и которая стремительно приближалась к роковому дню убийства на краю Нижне—Селимской шахты…

Генерал Алексеев сосредоточено смотрел вслед ушедшему поезду и на лице его отражалась усиленная работа мысли. Понять их ход можно было лишь зная всю подноготную череды заговоров и интриг, адская смесь которых помноженная на вечный российский бардак и разгильдяйство, собственно и привели Россию к революции. Вот и сейчас Алексеев пытался еще раз решить для себя наилучший вариант действий в нарастающем хаосе, искал пути завершения Большой Игры с наилучшими, по его мнению, результатами. Результатами, которые приведут его к гибели от воспаления легких в тяжелую осень гражданской войны в восемнадцатом…

Лукомский старался не демонстрировать свои размышления, но очевидно его мысли двигались в схожем направлении с Алексеевым. Однако хаос революции был и к нему скор на расправу — уже через месяц генерал Лукомский был отправлен командовать армейским корпусом, а затем, за участие в корниловском мятеже, был в августе арестован по приказу Керенского все тем же генералом Алексеевым…

Генерал Иванов стоял напыщенный и торжественный, всем своим видом демонстрируя свою великую миссию восстановления порядка, порученную им лично Государем Императором. Он еще не знает, что сумев, в отличие от Николая Второго, добраться до Царского Села, он получит две телеграммы. Одну — от генерала Алексеева: «Частые сведения говорят, что в Петрограде наступило полное спокойствие. Войска примкнув к Временному Правительству в полном составе приводятся в порядок. Временное Правительство, под председательством Родзянки, заседая в Государственной Думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархического начала в России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства. Ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему всё изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работы. Воззвание нового министра Бубликова к железнодорожникам, мною полученное окружным путём, зовёт к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложите Его Величеству всё это и убеждение, что дело можно привести к хорошему концу, который укрепит Россию. Алексеев». Вторую — от обожаемого монарха: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917  г.0 часов 20 минут». После ареста генерал Иванов будет взят на поруки лично Керенским. Всего этого Николай Иудович еще не знает и готовится стать Спасителем Отечества…

Главные Игроки могилевской части Большой Игры готовились выбросить кости и сделать каждый свой ход. Но, как известно, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах…

* * *

«Конечно, мы должны признать, что ответственность за совершающееся лежит на нас, то есть на блоке Государственной Думы. Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после начала этой войны, знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство, вызвали б в стране взрыв патриотизма и ликования. История проклянет пролетариев, но она проклянет и нас, вызвавших бурю»

Милюков Павел Николаевич,

лидер Конституционно–демократической партии,

министр иностранных дел Временного правительства,

почётный доктор Кембриджского университета.

* * *

МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

Однако общий пессимизм повлиял на меня неожиданно тонизирующе. Взглянув еще раз на господ генералов, я прошелся по платформе. Джонсон последовал за мной то и дело бросая на меня пытливые взгляды. Взглянув на него я неожиданно тихо пропел арию из «Летучей мыши»:

— Не чересчур ли строго Бог поступил со мной? Я вопрошаю Бога: За что, о Боже мой? За что, о Боже мой? За что, за что, о Боже мой, За что, за что, о Боже мой, За что, за что, о Боже мой, За что, о Боже мой?

Николай Николаевич хмыкнул и поинтересовался:

— Придумали что–нибудь?

— А как вы думаете?

— Знаете, Михаил Александрович, вы меня сегодня не перестаете удивлять. Так что, глядя на озорной огонек в ваших глазах, я не удивлюсь чему–то эдакому…

В это время генерал Иванов раскланялся с остальными «членами Политбюро» и покинул платформу.

Глядя ему вслед я, усмехнувшись, произнес:

— Вот как? Занятно. Весьма призанятно получается. Ну, Николай Николаевич, раз я не перестаю вас удивлять, то зачем менять добрую традицию?

* * *

Телеграмма группы из 23 выборных членов Государственного Совета

«Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство ещё обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством. Каждый час дорог. Дальнейшая отсрочка и колебания грозят неисчислимыми бедами.

Вашего Императорского Величества верноподданные члены Государственного Совета.

Барон Меллер—Закомельский, Гримм, Гучков, Юмашев, Савицкий, Вернадский, Крым, граф Толстой, Васильев, Глебов, Зубашев, Лаптев, Ольденбург, Дьяконов, Вайнштейн, князь Трубецкой, Шумахер, Стахович, Стахеев, Комсин, Шмурло, князь Друцкой—Соколинский, Марин.»

* * *

МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

Глубокий вдох.

Выбора нет. И дело вовсе не в свечном заводике или в других материальных благах. Как раз они почему–то, за последние сутки, стали интересовать меня все меньше и меньше. Что повлияло? Кто знает. Возможно окунувшись в этот мир, в это время, время эпических страстей и потрясений, я вдруг почувствовал, что банальная куча бабла стала для меня слишком пресной целью? Или, быть может, повлияли тело и память моего прадеда, для которого, возможно в силу его высокого происхождения и обеспеченности, деньги были куда менее ценны, чем любовь, честь, долг, дружба в конце концов?