Трезуб-империал - Данилюк Эд - Страница 21

— Да, нашел! — буркнул мужик. — Ты что, с Луны свалился? Иди на крепостной вал и сам ищи. А хочешь, эту у меня купи. Три рубля.

— Пятьдесят копеек, — решил поторговаться Сквира скорее для развлечения.

— Идет! — обрадованно воскликнул мужик.

Капитан повертел приобретение. «Мѣдная россійская монета три копѣйки». На пальцах осталась грязь.

— А еще одну возьмешь? — заискивающе спросил пьяница. — Она у кума.

— Посмотрим, — хмыкнул Сквира.

Мужик решительно направился в овощной павильон. Они прошли мимо богатых прилавков с цветами и медом и оказались именно там, куда рано или поздно и намеревался попасть Сквира. Несколько спекулянтов с независимым видом стояли в самом дальнем углу. Трое молодых людей демонстрировали свои товары, так сказать, на себе: один был одет в футболку с цветным портретом какого-то певца, другой вертел на запястье пластиковые часы, у третьего из нагрудного кармана рубашки свисали солнцезащитные очки. Каждого из них капитан знал. Не лично, конечно — по делам в райотделе. Давыдюк, Сиборук, Федун. Рядом со спекулянтами скучал маленький грязненький мужичонка — видимо, тот самый «кум».

— Покупателя привел, — радостно сообщил ему родственник.

— Да? — воспрял мужичонка. — Смотри.

Он протянул Сквире металлический кружок. Тот выглядел новее и чище, чем три копейки Николая II. Но это была не монета — значок «30 лет ДОСААФ».

Спекулянты прислушивались, но своих расслабленных поз пока не меняли.

— Нет, — покачал головой капитан. — Это на подарок не годится. Мне бы что-нибудь ценное. Из золота или серебра. Червонец царский. Или вообще не монету — перстень, портсигар, ручку с золотым пером, запонки…

«Или серебряную пепельницу со стола Ревы…»

— Ты чего, сдурел? — опешил мужичонка. — Я тебе что, ювелирный? Будешь брать?

— Нет, — поморщился Сквира. — Мне подарок нужен.

Один из спекулянтов отделился от товарищей. Федун.

— Володимирский? Я тебя, кажется, на консервном видел.

— Нет, — покачал головой Сквира. — Я недавно здесь.

— Офицер? Из ГДР перевели? Танкист или пехота?

Капитан замешкался. По-своему истолковав его реакцию, спекулянт улыбнулся.

— Никаких военных тайн! — он выставил перед собой обе ладони. — Я к тому, что, если ты для полковника Сиваша подарок ищешь… — Федун снял с кармана солнцезащитные очки и протянул их Сквире. — Сиваш к ним приценивался. Совсем недавно. Двадцать пять рублей.

Ничего себе! Где ж столько денег-то взять!

— Нет, не солидно, — покачал головой Сквира. — Пусть будет в два раза дороже, но что-то серьезное, из золота или серебра…

— На века, что ли? Смотри, и этого не будет, — сказал парень и с деланным равнодушием отошел обратно к своим товарищам.

Капитан стоял, изображая нерешительность. Вот сейчас кто-то из них должен подойти к нему. Подойти и предложить золотого ангелочка. Сейчас…

Спекулянты о чем-то друг с другом тихо переговаривались, бросая взгляды на Сквиру. Потом один из них развел руками, и разговор прекратился. Секунда шла за секундой, но никто не сдвинулся с места.

Володимир, кирпичный завод, 10:20.

Мужик в грязной спецовке полулежал на стуле, прислонившись к стене. Около него на столе, застеленном газетой, стоял телефон. Еще более древний, чем тот, которым располагал неуловимый вахтер Семёныч. Рядом красовалась полупустая бутылка водки. Мужик сжимал в измазанном кулаке граненый стакан.

— Это хозчасть? — спросил Сквира. — Тут чернорабочие располагаются?

— Ага, — прорычал мужик, с подозрением косясь на капитана.

— Почему на звонки не отвечаете? — Северин Мирославович поднял трубку телефона и послушал ровный сочный гудок. — Почему, спрашиваю, трубку не берете?

— Я на объекте, — мужик нагнулся и потянул из-под стола какой-то массивный агрегат.

За один раз у него ничего не получилось, и он упал на колени. Снова зарычал, и вскоре непонятное переплетение шестеренок, подшипников и распределительных валов грохнулось на стол, лишь на несколько сантиметров разминувшись с телефоном.

Мужик стал шарить рукой по полу и, в конце концов, нашел отвертку. Держа ее перед собой, как шпагу, он поднялся на ноги, постоял немного и рухнул на стул.

— Ты из милиции, — хмуро констатировал он. — Я сразу понял. Наша служба и опасна, и нас бережет… Я Миша.

— А где Геннадий Рыбаченко?

— Нету, — пробурчал Миша. — И не будет. Не его смена. Завтра приходи.

— Мне с ним поговорить нужно, — пояснил капитан.

— А что с ним говорить? — веско ответил мужик. Он сел ровнее и стал откручивать отверткой какой-то винт на поднятом с пола агрегате. — Говори со мной. Я когда в море по колено — это одно, а когда на суше — совсем другое. Приводов не имею…

— А вчера Гена на работе был?

— Не-а, болеет он, инфаркт у него, — Миша задумался и добавил: — Туберкулез.

— Это вряд ли.

— Нет? — совершенно искренне удивился Миша. — Здоровый, значит?

Сквира пожал плечами.

— Завтра приходи. У него смена в среду.

— Сегодня как раз среда, — хмыкнул Северин Мирославович. — И работаете вы с ним не по сменам. Каждый день с девяти до шести. Пятидневка.

— Да? — мужик в изумлении поднял голову.

Оставленная без присмотра отвертка соскользнула с винта и впилась в палец Мише. Тот с запозданием отдернул руку. Несколько мгновений тупо смотрел перед собой, затем, наконец, взглянул на проступившую у ногтя кровь и принялся сосать палец.

— У Геннадия дела, — совершенно трезвым голосом вдруг сказал он. — Я как ухом про дела его услышал, так сразу сфотографировал… А так у Генки цирроз. Второй степени.

— А что за дела?

— Не знаю, — Миша сокрушенно покачал головой. — Не сказал злостный прогульщик и тунеядец… — Мужик строго глянул на агрегат. — Товарищи, я ж говорю, а не намазываю.

— Вне всяких сомнений, — хмыкнул Северин Мирославович, сдерживая раздражение.

Мужик с подозрением покосился на капитана. Его качнуло, и отвертка снова ударила острием в тот же палец.

— Ты сам-то где с Геной познакомился? — недружелюбно прорычал он. — На дубе с белочкой кругом? Мимо меня и бронепоезд не прошмыгнет! — Миша повернул отвертку, и внезапно агрегат распался на части. Они с грохотом посыпались на стол, спихнув на пол стоявший тут же стакан. Тот разлетелся вдребезги.

— Эх, убыток к счастью, — пробормотал мужик. — Шел бы ты! Вежливо говорю. — Он взял одну из частей агрегата и посмотрел ее на просвет. Покачал головой и проделал то же самое с другой частью. — А ты ротора перематываешь? — вдруг спросил Миша. То, что лежало перед ним на столе, никак на ротор не походило, но капитан решил ему об этом не говорить.

— А каких друзей Гены вы знаете? — Сквира подумал, что пересказ этого диалога позабавит Чипейко.

— По именам? — Миша поднял третью часть агрегата и тоже разглядел ее на просвет. — Всех! Я ж не прима-балерина, чтобы ариями… — Он бросил взгляд на Сквиру, засопел и, наконец, выдал: — Ты ж в гастроном?..

— Не пью на службе. Так каких друзей Гены вы знаете?

— Знаю! Я, товарищи, всю войну прошел. Удостоен высшей награды Родины!

Сквира с сомнением оглядел Мишу. Выглядел тот хорошо за сорок, и даже если ему действительно было столько, воевать он никак не мог.

— А друзей Гены назовите…

— Назвать? — Миша потер нос грязным пальцем. — Когда на работе, я с двумя руками. Всегда. Записывай!

— Ну? — кивнул Сквира. — Записываю.

— Записывай! — Миша повернул голову куда-то в сторону. — Ключ на десять видишь? Глазами-то повози!

Капитан невольно оглянулся. Найти здесь гаечный ключ было невозможно.

— Генка по делам бегает, — неожиданно сказал Миша. — Я где прост, а где — как бабушка удава. Хребет на макушке!

— Откуда вы знаете про дела его?

— Я ж тебе говорю, что разговор по телефону сфотографировал. Шестое, значит, чувство в период обострения.

— Понятно. А что именно он говорил по телефону?