Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны) - Агеев А. И. - Страница 151

Другая группа периодических изданий Японии настаивала на совершенно ином варианте. Так, газета «Osaka mainichi shinbun» с 7 по 19 ноября 1914 г. опубликовала серию редакционных статей, где доказывалось, что Япония должна немедленно перенять у Германии всю систему управления концессиями, железными дорогами и экономикой провинции Шаньдун, чтобы в ближайшем будущем закрепить и политические права на данную часть Китая. В качестве очевидных и логичных, по мнению журналистов, причин такого решения указывалось не только право завоевателей, но и близость Шаньдуна к Корее, то есть в глазах редакторов «Osaka mainichi shinbun» присоединение Шаньдуна к японским колониям — совершенно закономерный шаг (786). Очень похожие идеи о политическом контроле над провинцией и создании японской системы управления в ней высказывались на страницах «Asahi Shimbun» и «Yamato» (787).

Эти идеи быстро увлекли и остальные газеты Японии, а главное, воспринимались общественностью как закономерное развитие военных успехов Японии, а также как еще одно подтверждение победы паназиатизма: общественно-политические круги Японии формировали у общества представление, что оккупация Северного Китая станет благом для самих китайцев. Видя перспективы китайского направления, премьер Окума и маршал Ямагата быстро прекращают дискуссии об отправке войск в Европу, и во второй половине ноября Шаньдун с населением более 30 млн человек был занят войсками микадо (788).

Пресса и общественность Японии восприняли это внешнеполитическое действие в полном соответствии с духом теории паназиатизма (789). Но новый успех вызвал и в правительстве, и в обществе новые острые обсуждения, следует ли Японии остановиться только на Шаньдуне или необходимо использовать уникальную ситуацию для расширения экономического и политического влияния на весь Северный Китай. В этих условиях премьер Окума и глава МИД Като предлагают совершенно иной, более радикальный вариант (790).

Еще в ноябре 1914 г. были намечены первые контуры глобального плана внешнеполитического ведомства Японии по установлению не просто экономического, но и военно-политического контроля над провинцией Шаньдун (791). Однако правительство Юань Шикая, видя в этом угрозу суверенитету Китая и стабильности пекинской власти, дважды обратилось к Като и Окума с просьбой вывести войска из Китая в связи с окончанием боевых действий. Подобное требование от 7 ноября 1915 г. было оглашено в японской печати и вызвало настоящую волну возмущения и антикитайской риторики (792). Общественность, патриотические организации и парламент Японии требовали срочно наказать Китай и Юань Шикая за «оскорбительные заявления». Именно данная общественная кампания, спровоцированная Като и Окума вокруг ноты китайского правительства, решила старый спор в японских кругах по поводу приоритетного направления в войне: уже 18 января 1915 г. японский посланник Хиоки вручил Юань Шикаю ультиматум «21 требование».

Детально разбирать общеизвестные условия и положения ультиматума (793) не входит в задачи настоящей работы. Важнее показать, как общество и пресса Японии отреагировали на это второе крупное международное действие Страны восходящего солнца с начала Первой мировой войны. Пять групп требований вызвали живейший интерес в японской прессе. Первая группа подразумевала передачу Японии прав Германии в Шаньдуне. Вторая группа расширяла японские права и касалась Маньчжурии и Внутренней Монголии. Като и Окума требовали в аренду Порт-Артур, Даляня, Южно-Маньчжурскую, Аньдун-Мукденскую и Цзилинь-Чанчуньскую железные дороги на 99 лет, а также предоставления права свободной торговли для японцев в указанном районе, свободной покупки земли и промышленных объектов, свободы проживания и передвижения, свободной добычи полезных ископаемых. Третья группа касалась Ханьепинского комплекса металлургических заводов, которые требовалось отдать в совместное японо-китайское управление. Четвертая группа лишала Китай права свободно распоряжаться гаванями, бухтами и островами китайского побережья. Пятая группа рекомендовала приглашение японцев в качестве советников по политическим, финансовым и военным вопросам при правительстве Юань Шикая, а также широкие экономические возможности для Японии в Центральном и Южном Китае (794).

Сам факт подачи ультиматума остался практически незамеченным для японской прессы, так как конкретное содержание положений документа не было обнародовано до 25 января 1915 г. Тем не менее в период 18–25 января 1915 г. на страницах газет Японии активно обсуждались примерно те же вопросы, что и в «21 требовании». Так, издание «Manchuria daily newspaper» открывает дискуссию о несовершенстве китайской системы местного самоуправления, открыто призывая к японской помощи в этом вопросе (795). Авторитетное издание «Jijishinpo» обращает внимание читателей на активность России в Монголии по созданию развитой железнодорожной сети, на что Япония должна ответить расширением своей транспортной системы в Северном Китае (796). «Tokyo nichinichi shinbun» тоже пишет о железнодорожном вопросе, но уже в масштабах всего Китая (797).

Видно, что под влиянием премьера Окума и министра Като, при поддержке гэнро Сайондзи и Ямагата китайская тема становится одной из доминирующих на страницах японской прессы, причем с разных сторон обсуждается фактически один вопрос: по итогам первого этапа мировой войны правительство Юань Шикая обязано передать Японии большинство экономических и политических прав на территории Китая. Это воспринимается и правительством, и гражданами Японии как оправданный идеями паназиатизма закономерный шаг.

С 25 января 1915 г. ультиматум «21 требование» и его конкретные положения активно обсуждались в японской и китайской периодической печати (798). Опасаясь международной и внутренней реакции, правительство Окума решило занять жесткую позицию, отрицая предъявление ультиматума. Но уже в начале февраля, когда полностью прояснился, благодаря публикациям в прессе, настрой японского общества, Окума изменяет свою позицию: 14 февраля японский посланник в Китае заявил представителям иностранных держав о «требованиях и пожеланиях Японской империи» (799). Чуть позже полный текст первых четырех групп требований был опубликован ведущими газетами Японии, вызвав новую волну патриотических и паназиатских комментариев (800).

В итоге в мае 1915 г. японский ультиматум был принят правительством Юань Шикая, за исключением 5-й группы требований. Но больше всего прессу и общественность Японии возмутила позиция США: госдепартамент прямо заявил, что не признает никакого двухстороннего соглашения по Китаю, если оно будет идти в ущерб американским интересам (801). Подобные заявления были расценены в японской прессе как прямая угроза достигнутым в ходе войны успехам, поэтому начинается кампания критики внешнеполитического курса США и Великобритании (802).

Одновременно с ней оппозиционные и прежде всего армейские круги критикуют действия премьера Окума в начальный период войны за недостаточно решительную политику по отношению к Китаю.

Сайондзи Киммоти — политический деятель, гэнро.

В 1916 г. в отношении к войне в японском обществе и политической элите происходят важные перемены: во-первых, в Китае разворачивается глубокий политический кризис, который после смерти Юань Шикая перерастает в распад государства на отдельные военно-политические режимы и группировки, которые начинают гражданскую войну (803). В данных новых условиях пресса и общественность Японии требуют от кабинета министров и парламента радикальной активизации действий в Китае (804). Однако премьер-министр с большой осторожностью отнесся к изменениям политической ситуации в Поднебесной, предпочитая детально изучить новую обстановку (805).

Главным объектом внимания в данный период у премьера были переговоры с Россией, которые закончились подписанием 3 июля 1916 г. союзного договора (включал в себя открытую и секретную часть). Основная его суть состояла в том, чтобы сохранять в Китае главным образом интересы России и Японии и оградить Китай от «владычества какой-либо третьей державы», под которой имелись в виду либо США, либо Великобритания (806).