Морской Кулак (СИ) - Фаатович Иван - Страница 46

Сон всё не шёл. Я всё думал о своих друзьях и всё больше понимал, что мне очень скучно без них. За такое короткое время я успел привязаться к этой дружной команде. Мне будет скучно без бесконечных глупостей Луффи, экспериментов изобретателя-труса Усоппа, которые не всегда заканчивались удачно, болтовни на разные темы и боёв на корабельной палубе с Зоро, ворчания Нами… Чёрт, где этот сраный охранник? Я выглянул из своей камеры и увидел, что свет из окошка стал чуть-чуть менее искусственный. Может, уже наступило утро? Возможно. Где этот чёртов тюремщик? А, ходит. Наверное недавно проснулся. Ну, значит он скоро будет спускаться сюда. Так и случилось, через пол часа тюремщик двинулся сюда и уже скоро послышались шаги тяжёлых сапог по каменным ступенькам. Он что-то поставил за дверью и завозился ключами. Я вернулся к стене и стал ждать. Возня наконец закончилась, он снова подхватил свою ношу и потопал к первому заключённому. Тот уже проснулся и тихо сидел в углу. Стоило тюремщику подойти, как он сразу кинулся к прутьям в ожидании еды. Очень противный звук издало соприкосновение "еды" с миской заключённого, поэтому я отогнал все оставшиеся мысли о том, чтобы позавтракать здесь. Шаги приближались, я встал. Вот и показался тюремщик. Дверь он оставил открытой, поэтому тусклого света вполне хватало, чтобы рассмотреть его. Здоровый детина с не менее здоровым брюхом, стрижка "почти-горшок", грубая куртка, грязные штаны из грубой ткани, тяжёлые грязные сапоги, на лице гаденькая ухмылка а в глазах презрение. А в ведре… ууу… мой нос. Этим, кажется свиней, или собак кормят. Нет, есть я это не буду точно.

— О, наконец-то очнулся, новенький. Ты тут провалялся два дня, но не волнуйся, ты ещё до-олго будешь вкушать тюремную жизнь. А-ха-ха-ха-ха. — он рассмеялся своей шутке и вывалил черпак этого говна мне прямо на пол камеры.

— Жри давай. — уходить он не собирается. Я приподнял одну бровь, посмотрел на него, потом на это говно, потом опять на него.

— Чё застыл, давай, упал на колени и жри с пола, иначе не буду кормить, пока не сожрёшь! — я всё ещё стоял и смотрел на этого идиота.

— Гордец, да? Ну ничё-ничё, пару-тройку дней посидишь голодный — сожрёшь и добавки попросишь! — он наполнил кружку на цепи водой, поднял ведро и решил направиться обратно.

— А ну стой. Отвечай, что это за место и где моя одежда? — тюремщик посмотрел на меня, как на умалишённого и сначала даже от удивления не мог ответить, но потом всё же нашёл в себе силы и послал меня.

— Да ты ***** **** **аный! Тебе гнить здесь вечно, а он ещё и требования мне выставлять собрался! Скотина! Без еды две недели и день без воды, после этого! Ты думаешь, что имеешь какое-то право задавать вопросы, или разговаривать со мной? Жалкое отребье! Два дня здесь а уже взбесил меня так, как никто не взбешивал уже давно в этой тюрьме! — он сплюнул ко мне в камеру и решил уйти.

— Значит по-хорошему ты не хочешь отвечать. Ну что ж, значит будешь по-плохому. Если ты сейчас же не ответишь на мой вопрос — умрёшь не самой лучшей смертью.

— ЧТО-О-О? Жалкий червяк, ты не забыл, что это ТЫ сидишь за решёткой, а не я! Чем ты можешь мне угрожать? Хиляк! Я тебя одним пальцем раздавлю! — он подошёл обратно весь багровый и наступил в кучу говна своим сапогом, видимо всё ещё полагая, что я буду это есть когда-нибудь, но… он ошибался. Он вытоптал свои сапоги в куче этого дерьма так, чтобы на них осталась большая часть этого самого дерьма. В его глазах появился гнев, презрение и какой-то садистский оттенок.

— Если ты слижешь всю еду с моих сапог, то так и быть, я прощу тебя, но если нет, я заставлю тебя это сделать, урод!

— Да по сравнению с тобой я идеал мужского тела, посмотри на себя, бочка жира, накачанная пивом. — Сейчас тюремщик ещё больше побагровел и, кажется вконец сорвался, а из камеры моего знакомого доносилось похрюкивание. Жирный начал лихорадочно перебирать ключи бормоча ругательства и всячески поливая меня грязью себе под нос. После особо удавшегося словесного оборота я решил не утруждать его поиском, а просто схватил за шею сквозь решётку и слегка сдавил. Нет, я не пережал ему никаких артерий, просто надавил слегка пальцами.

— Мне надоело выслушивать тебя, или ты говоришь где мои вещи, и что это за место, или умираешь. — Только сейчас мужик обратил внимание на то, что мою руку насквозь проходит ржавый прут клетки. Зрачки расширились и в них заплясал ужас. Он схватил нож с пояса и попытался отрубить мне руку. Точнее он её отрубил, но эффекта это не принесло. Я полностью вышел из клетки, продолжая держать одной рукой тюремщика. Не удивительно, что состояние здоровья моего знакомого зэка не в самом лучшем состоянии. Я взял ключ, который сжимал в руке тюремщик и попытался открыть камеру. Ключ оказался самым подходящим, видимо он уже нашёл его, когда я решил помочь. Не обращая внимания на его сдавленные стоны я открыл камеру, швырнул его внутрь и закрыл дверь. Скрепив ему руки его же наручниками я вывалил всё ведро этого… ну вы поняли на пол и оставил ведро воды так, чтобы до него можно было дотянуться кружкой.

— Ч..ч-что ты задумал?

— Затихни.

Ну, судя по всему о городе расскажет мне заключённый, потому как с тюремщиком разговора не вышло. Ничего, как я ему и обещал, умрёт он не самой лучшей смертью. Просто беру, создаю толстую стену из воды, за которой уже доносятся крики тюремщика, и превращаю в лёд. Метровая стена льда — хорошая штука. Я проделал окошко вентиляции в углу соседней камеры, так что он здесь не задохнётся. Так-так-так, где там мой старый знакомый? Ага, кажется через одну камеру. Ну-с посмотрим с кем я говорил. Подойдя к его камере я посмотрел внутрь. Моим "сотюремником" оказался старичок лет семидесяти на вид, тем не менее с грязнющей, но не до конца седой бородой и такими же грязными длинными волосами. В его серых глазах было удивление и испуг, он немного дрожал и смотрел на меня, ожидая чего-то. Из одежды на нём была какая-то грязная мешковина. Я открыл дверь и скомандовал старику: "Вылазь". А сам направился к открытой входной двери. Выйдя из помещения с камерами я оказался на входе на витую лестницу. Освещал как камеру так и часть лестницы один единственный светильник. На этаж выше от нас находилось ещё одно помещение с камерами, там находилось трое человек. Туда я решил не заходить и направился дальше. Следующий этаж оказался последним, но подъём занял куда больше времени. Осторожно приоткрыв дверь я увидел кусок комнаты, судя по всему, жилой. В ней никого не было, поэтому я не долго думая зашёл внутрь, соблюдая тишину. Комната оказалась не очень большой. Судя по всему здесь жили два человека. Картонными перегородками было отделено две кровати, возле каждой стояло по деревянному шкафу и тумбочке. В левом углу кухня, состоящая из плиты, раковины и холодильника и круглый деревянный стол стол со стульями на ковре между перегородками. Правая часть комнаты была грязноватой, кое-где валялись носки, висела одежда, обувь, а левая половина была почище. Ну да ладно. Отвлекусь ка я от осмотра комнаты, ведь здесь есть намного более интересная штука — ХОЛОДИЛЬНИК! В нём я обнаружил кусок окорка, странное блюдо из рыбы, и половину лобстера. Быстренько обшарив навесной ящик, в котором я обнаружил хлеб, я вытащил всё это добро на стол и принялся завтракать. Я уже почти доел лобстера, когда вдруг дверь в комнату открылась. Мать твою я совсем позабыл об осторожности за едой. Так мы и замерли, мужик среднего телосложения и такого же среднего роста в куртке с каким-то причудливым значком на груди и мечом на поясе, и я, с недонесённой до рта последней клешнёй лобстера. Первым пришёл в себя я, разломив клешню и съев мясо. Потом пришёл в себя мужик. Он выхватил свою саблю и уже пытался что-то закричать, как я его остановил.

— Крикнешь что-нибудь — убью. И саблю опусти, она тебе не поможет. — Мужик, видя, как я спокойно закусываю лобстера "бутербродом", решил поступить умно и промолчал. Чуть промедлив он всё-таки опустил саблю, но в ножны её не убирал.