Тайна Богов - Вербер Бернард - Страница 60

Это не больно. Просто новые ощущения – становиться твердым после того, как был газообразным.

Мышцы краснеют, кожа теряет прозрачность. Сердце начинает биться. Сосудистая система наполняется живительной красной жидкостью, которая несет сердцу кислород и сахар.

Я возвращаюсь к жизни.

Центрифуга останавливается. Я нахожусь внутри огромной пробирки. Я наг и дрожу. Все мои мышцы напряжены, сердце колотится, кожа покрыта потом. Я совершенно без сил. Я задыхаюсь. Сквозь стекло пробирки я вижу, как приближаются какие-то пробирки. Я хочу встать на ноги, но так ослаб, что мне это не удается. Я соскальзываю на дно и, свернувшись калачиком, засыпаю.

Мой разум, покинув заоблачный мир, отправляется в царство снов, спокойное место, где он может отдохнуть. Вспыхивает экран.

Я попадаю внутрь изображения. Я на острове, но это не остров Спокойствия.

Огромный пляж. Появляется Дельфина. Она бежит по песку, на котором остаются ее следы. Мы сливаемся в объятии в волнах. За нами, на берегу поселение людей-дельфинов на Земле-18, которое я создал в начале Большой игры пять тысяч лет назад. Вдали, в море, резвятся дельфины. Мы плывем к ним, хватаемся за спинные плавники и летим по волнам в вихре брызг.

Дельфина говорит, что мы сами можем превратиться в дельфинов.

Мои ноздри зарастают, а на лбу появляется небольшое отверстие для дыхания. На руках вырастают перепонки. Я мутирую, как первые дельфины, которые когда-то жили на земле, а потом вернулись в воду. Дельфина говорит, что это и есть будущее, которое мы построим на острове Спокойствия. Будущее водного человечества. Я плаваю, ныряю, задерживая дыхание на десятки минут. Мой позвоночник изгибается, как хребет рыб. Я выпрыгиваю из воды. Играю с водорослями. Я стал homo delphinus. Человеком будущего, водоплавающим животным. Во сне я соревнуюсь с другими дельфинами, кто глубже нырнет. Мы вместе плаваем в глубине, вместе выныриваем. Я разгоняюсь, и мне даже удается встать на хвост, почти вертикально. Дельфины окружают нас и учат разным прыжкам. Я обожаю это. Дельфина обращается ко мне, издавая короткие резкие крики, в которых гораздо больше оттенков, чем в человеческом голосе. Она рассказывает, что в других местах люди тоже мутировали. Люди-белки грызут орехи, планируют с ветки на ветку. У них выросли перепонки, соединяющие руки и ноги. Слепые люди-кроты роют землю. Люди-птицы парят в небе вместе с орлами. У них выросли перья. Я отвечаю ей, что мне больше нравится быть дельфином. Потому что они могут двигаться в трех направлениях над и под водой, и это потрясающее ощущение. Она говорит, что все человечество мутирует, и это логическое продолжение эволюции. И тут я вижу на горизонте людей-акул. У них вытянутые морды, зубы в три ряда, острые плавники.

Люди превращаются в своих тотемных животных.

Мы спасаемся, выпрыгивая из воды, чтобы взять разгон в воздухе.

Во сне я думаю, что должен остановиться и дать отпор акулам. Мне в голову приходит идея: «Дельфин может победить акулу, ударом носа он пробьет ей печень. Сильный удар, нанесенный в конкретную точку». Мы с Дельфиной превращаемся в две торпеды. Я первым наношу удар человеку-акуле, который бросается на меня. Он уклоняется и кусает меня за спинной плавник. Мы снова занимаем исходную позицию. Человек-акула снова хочет напасть на меня, но я, притворившись, что приму атаку в лоб, в последний момент подныриваю – вот преимущество движения в трех направлениях – и наношу удар носом. Распарываю кожу, вонзаюсь в его внутренности. Мы атакуем снова и снова и обращаем акул в бегство. Но и мы оставляем в воде кровавые следы. Мы тоже ранены. Когда берег уже близко, я замечаю в небе людей-орлов с изогнутыми клювами и широко распластанными крыльями. На берегу люди-крысы с острыми когтями и острыми оскаленными зубами.

– Я больше не боюсь их, – издаю я пронзительные крики, обращаясь к Дельфине.

Она отвечает, что я заработал еще один балл. Теперь я умею дать отпор противнику. Я не спасаюсь бегством и говорю, что никого не боюсь. Я набрал 21 балл.

Мы ныряем с Дельфиной, открываем для себя подводный мир. Внезапно она останавливается. Я подплываю к ней в тот момент, когда она производит на свет маленького дельфина. Он совершенно светлый. Едва выбравшись из ее тела, он тут же начинает плавать и поднимается на поверхность.

Дельфина говорит, что малыш – моя копия. Я благодарю ее за все, чему она меня научила.

Мы тремся носами и вместе поднимаемся из глубин, выпрыгиваем из воды высоко в воздух, а наш сын играет в волнах. Я чувствую ветер своими плавниками и снова падаю в воду.

Мне мокро.

Дельфина…

– Мишель! Дельфина!

– Мишель… Мишель… это я!

Я открываю глаза. Надо мной склоняется женщина. Это не Дельфина. Золотые волосы, зеленые изумрудные глаза.

Афродита.

– Я так боялась потерять тебя, – шепчет богиня любви. – Бедный Мишель. Как тебе было трудно жить среди стада смертных.

Она обнимает меня.

Лежа на постели, я озираюсь. Это комната в ее дворце. Все вокруг розовое, как в волшебной сказке. На насестах сидят лукаво улыбающиеся херувимы с луками за спиной. Они прилаживают оперение к стрелам. В банках сидят сердца с ножками, такие же, как то, которое мне когда-то подарила Афродита. Они подпрыгивают от нетерпения, так им хочется кого-нибудь полюбить.

Богиня любви страстно целует меня, но я не отвечаю ей.

– Я боялась, что ты сойдешь с ума. Жить среди людей – все равно, что жить среди… обезьян!

– Смертные – такие же мужчины и женщины, как мы.

– Мы уже не мужчины и женщины, – поправляет она меня. – Мы боги!

Она прижимается ко мне, трется об меня грудью.

– Твоя ссылка на Землю-18 была такой несправедливостью! Странно, должно быть, оказаться там… как в зоопарке.

Странное место – это как раз Эдем. Но это не зоопарк, это скорее сумасшедший дом. На Олимпе эго раздувается до невообразимых размеров. Каждый бог тут – воплощение какого-нибудь невроза или психоза. Афродита – истеричка, Зевс страдает манией величия, у Ареса паранойя, и так далее.

– На Земле-18 было нормально – говорю я. – Притязания смертных гораздо разумнее, чем амбиции богов.

– Что там могло быть нормального, среди этих шахматных фигур? Притязания? Не хватало еще, чтобы у смертных были притязания!

Я отстраняюсь.

– Мы тоже фигуры в чьей-то игре, – возражаю я.

– Это совсем другая игра!

– Кто знает…

Афродита больше не слушает меня.

– Поцелуй меня, Мишель. Я так старалась вытащить тебя из этой крошечной тюрьмы. Эдмонд Уэллс просто участвовал в моем проекте. Теперь мы сможем любить друг друга, и никто нам не помешает быть вместе.

– Я ничего у тебя не просил. У меня все было хорошо. Счастье можно обрести в любом мире. Наверху или внизу. Вопрос не в масштабе, росте или месте. Все дело в том, как к этому относиться.

Афродита не понимает моей холодности.

– Что происходит, Мишель? Ты какой-то странный. Я встаю и иду в ванную, чтобы умыться. С трудом узнаю себя в зеркале. Опыт жизни на Земле-18 и превращение в атомную пыль изменили. Я осунулся. Превращения, которые я пережил в сознании, с одной стороны, дали мне возможность узнать, что я могу превращаться в пыль, с другой – напомнили, как тяжело иметь тело из плоти. У меня круги под глазами, кожа обтягивает скулы, я тоскую по тому времени, когда был чистым духом. Я долго стою под ледяным душем. Надеваю тогу, обуваю кожаные сандалии.

– Эдмонд сказал, что я должен срочно вернуться на Эдем. Зачем?

– А разве я – это не повод вернуться?

Она разочарованно смотрит на меня. Потом берет себя в руки.

– Ладно. Я скажу тебе, в чем дело. Пока тебя не было, тут произошли страшные вещи.

Я возвращаюсь в комнату и вижу, что Афродита сидит, опустив глаза, и явно не знает, как рассказать о случившемся.

– Что случилось?

И тут я слышу крики. Я подхожу к окну и вижу стаю грифонов, которые дерутся в небе. Львы с орлиными крыльями яростно раздирают друг друга на куски. Он кружатся, выписывая огромные восьмерки. Раненые падают вниз, как сбитые самолеты.