За тенью дракона (СИ) - Бабакин Валентин - Страница 21

— Ты что тут делаешь? Разлегся тут. Тебе пора приступать к тренировкам. Пошел отсюда!

Таон, слегка прихрамывая, послушно кинулся за дверь. Ахарта запер дверь на засов, достал узкий кинжал, чиркнул лезвием себе по левому запястью, предусмотрительно подставив под струйку крови кубок, подождал пока он наполнится и затем, наклонившись влил его содержимое в рот Зерону. Проделав это, Ахарта достал из кармана белый платок и перетянул им руку, останавливая кровь.

— Вот и все, — шепотом произнес он, выпрямляясь. — Теперь остается ждать.

Вернув кубок на полку, Ахарта вышел из лекарской.

За дверью его терпеливо дожидался Фальгус.

— Ничего не делай с мальчишкой. Даже близко не подходи, — строго предупредил Ахарта врачевателя и направился к воротам.

Темнело. На небе зажигались звезды.

На выходе из лагеря навстречу Ахарте попался Фарг. Он вел за собою десяток дам легкого поведения, доставленных из города. Этими дамами награждались на ночь особо отличившиеся бойцы.

— Не желаешь парочку на ночь, мой господин? — ощерился в сальной улыбке Фарг. — Кошечек я поймал сегодня очень игривых.

— В другой раз, — отмахнулся Ахарта. Он вышел за ворота, едва заметно кивнул, почтительно склонившимся стражникам, и направился в крепость. Перед воротами почесал за ушами саблезубых кошек.

За воротами громоздился крепостной чертог. Окованная железом тяжелая дверь надсадно скрипнула, открывая за собою его темное нутро, едва освещаемое факелами на стенах. Ахарта поднялся по крутым ступеням лестницы, вошел в главный зал, налил вина в кубок, залпом осушил его до дна и присел в кресло возле камина. Он любил смотреть на жаркие угли, растворяясь мысленно в изменчивых языках пламени. Зачастую он так и засыпал в кресле, погружаясь в грезы снов, уносящих его по пространствам миров. Почувствовав тяжесть на веках, Ахарта прикрыл глаза.

Его часто посещало одно и то же видение.

Вязкий сумрак. Звенящая тишина, разбавляемая потрескиванием горящих факелов. Их мерцающий свет касается камней пола и длинной процессии попарно марширующих во тьму высоких гранитных колонн.

Ахарта никогда не бывал здесь. Но некто иной, тот, кто прячется в глубинах памяти предков, знает каждый камешек этих коридоров, каждый поворот, каждую трещинку на стене в этом лабиринте сумрачных залов, дворов и переходов, выросшим за многие века подобно древнему древу и вросшим корнями в Красную гору.

Это Ахантагор — обитель магов Хаккадора. В самом сердце его меж колонн коридора Хранителей на каменных тронах сидят и слепыми глазами разглядывают вечную тьму изваяния давно покинувший этот мир великих магов. Кажется, что зыбкий огонь факелов заставляет их фигуры шевелиться.

Первым среди равных застыл вечным покоем суровый черномраморный лик изначального Хранителя архимага Зимилуна. Значительно далее, ближе к середине ряда таился в сумраке согбенный каменный образ Демамбры, изгнавшего из Хаккадора мага Мауронга. Каменотес хорошо знал своего господина и передал в сером граните его характер. В камне Демамбра выглядел внешне спокойным, но его длинные скрюченные пальцы судорожно сжимали складки одеяний, свидетельствуя о внутренней борьбе темных и светлых магических сил, бушевавших в нем. Сразу за Демамброй восседал мрачный Рикс, построивший семь уровней Перекрестка Миров, а после Рикса растворялись в сумраке каменные формы мудрого и осторожного Сталька, отпустившего Воинов Жизни за Великую Радугу.

Статуи, статуи…

Длинный коридор Хранителей остается позади. Рука Ахарты ложится на холодную медную ручку тяжелой двери. За дверью кроется Тронный зал, где правую от входа стену накрывают полковые знамена Воинов Жизни. Изображения драконов, тигров, грифонов, единорогов на знаменах потускнели. Когда-то ветры великих битв развевали их полотнища, но с давних пор лишь холодные сквозняки изредка шевелят тяжелую ткань, вобравшую в себя пыль кровавых полей. Ахарта идет чрез Тронный зал, и глаза тигров и грифонов мрачно взирают поверх его головы за высокие стрельчатые окна в ночь. Напротив двери в дальнем конце зала висит тяжелый гобелен с вытканным золотыми нитями огнедышащим драконом. Под гобеленом темнеет малахитовый трон, символизирующий цвет вечнозеленого Дерева Жизни. По сторонам трона расправили крылья изваяния двух грифонов, высеченные из черного оникса.

Трон пуст.

Огонь факелов на стенах тревожно встрепенулся.

— Уходи. Уходи к источнику своей силы, — всколыхнулась мертвая тишина. — Уходиии…

Ранее эти слова никогда не звучали в снах Ахарты.

Глава 10 ДХОР

С высокой горы он видел пред собою красные барханы пустыни, простирающиеся до далеких снежных гор, и ласкающее этот странный мир своими лучами огромное белое неземное светило на ярко синем безоблачном небе.

Вопреки кажущейся безжизненности пейзажа, еле уловимое движение все-таки присутствовало в нем. Эти пески, вместе с небом и светом с небес, далекими изумрудно-снежными горами на горизонте и туманной дымкой воздуха медленно вращались вокруг вершины, на которой он стоял.

За его спиной царствовала ночь, закрывая небо бархатно-звездным покрывалом. По его границе с дневной синевой через купол неба пролегла семицветная радуга, невесомо прикасаясь к противоположным сторонам горизонта.

Свет и тьма на одном небе. В глубине его ощущений далекими слабыми сполохами начало проступать нечто похожее на смутное воспоминание, о том далеком времени, когда он уже когда-то видел это. Он пытался рассеять туман забвения, стараясь вспомнить свое имя, но вскоре отвлекся тихим шелестом над головой, а уже в следующий миг увидел в небе большую птицу. Это был беркут странного черного цвета с белым пером в правом крыле. Постепенно птица снизилась настолько низко, что движение воздушных струй от широких крыльев коснулось его волос, и он вспомнил свое имя.

Зерон.

— Ты откуда такой прилетел? — осторожно спросил он.

Беркут заложил широкий круг, а затем, мощно взмахнув крыльями, ринулся в темноту ночи. Он звал его за собой. Но почему он звал его в ночь? Может быть потому, что светлый день в своих благозвучных красках обманчив? Он расслабляет чувства, обманывает надеждами, завораживает. А ночь не обещает ничего, кроме темноты и света далеких звезд. Она откровенна в своем сумраке кажущейся безысходности. Но в этой откровенности есть все, что может дать силы уставшему путнику. Она хранит тайны, которые невозможно увидеть простым глазом. Она приглашает тебя стать своим другом. А еще только в ночи может забрезжить свет. Твой свет. Надо только найти его.

Зерон медленно пошел вниз по склону вслед за улетевшей птицей. День таял за спиной, тьма сгущалась. В ней тихо растворялись звезды, и постепенно на глаза опустился вязкий и непроглядный мрак, но лишь на короткие несколько ударов сердца, после чего впереди забрезжило едва заметное, клубящееся, как желтая пыль, свечение, и Зерон осторожно вошел в него, будто в мутную туманную пелену. Он сделал, пожалуй, не более десятка шагов в этой пелене, и она спала с его глаз, открывая мрачную картину.

Со всех сторон Зерона окружали деревья. Они были мертвы. Их стволы и ветви без единого листика белели, будто обветренные кости. Неподвижный воздух повис на них и вязко застыл в густом затишье.

Не раздумывая, Зерон направился далее. Сухие сучья приглушенно захрустели под ногами. Голые ветви деревьев цепляли за плечи. Вскоре Зерон увидел пред собою в сумраке лесной чащи просветы, убыстрил шаг, и деревья расступились. Зерон остановился. Пред ним с высоты крутого склона далеко внизу раскинулась широкая долина, заполненная многими тысячами людей. Это были воины. В тесной схватке сшиблись плотные ряды пехотинцев. Конники давили по флангам. Лучники, построенные в длинные линии исторгали множество стрел. Блестели мечи, колыхались копья. В этом действе было нечто странное, и вскоре Зерон сообразил, что не слышит отзвуков битвы. В душном и неподвижном воздухе висела мертвая тишина.