Сторожка у Буруканских перекатов (Повесть) - Грачев Александр Матвеевич - Страница 40

Судя по тому, какие коловерти ходили на конце лески, Васене попалась редкостная добыча. Вцепившись в удилище рядом с Васеной, Верка удивилась: как это ее напарница одна могла сдержать такую силищу?

— Подожди, подожди, Васена, — стараясь отдышаться, говорила она. — Давай подумаем, как лучше сделать… Пусть она попрыгает еще…

Потом они долго сидели на галечнике, отдыхая и любуясь своей добычей. Красивая и могучая рыба — таймень. У него иззелена-черная спина, белое брюхо, а туловище брусковатое, немного заостренное к голове. К хвосту оно оканчивается мощным и энергичным обрубком; хвост широкий, красноватый. Таймень — представитель лососевых, но он постоянно живет в горных речках с холодной и прозрачной водой и только на зиму уходит в Амур. Подобно щуке, он всю зиму хищничает, поедая главным образом рыбью молодь. В горно-таежных реках таймень встречается довольно часто, но из-за обилия в реке коряг поймать его почти ничем нельзя, кроме как на блесну или приманку.

Посадив тайменя на кукан, девушки еще часа полтора рыбачили, но попадались им только ленки. Два крупных тайменя и свыше трех десятков ленков — таков был результат рыбалки на эту нехитрую, но «добычливую», как говорят рыбаки, снасть — чучело мыши.

На бивуак девушки возвращались в самом хорошем расположении духа. Судя по всему, Васена, подобно Верке, тоже «заболела» тайменями.

Общая страсть к какому-либо делу сближает людей, вызывает их на самые откровенные разговоры. Верка и Васена, хотя и учились в одном классе и знали друг друга с самого детства, но никогда не были в дружеских отношениях — мешали слишком разные характеры. Только здесь, на Бурукане, они стали обнаруживать все больше общих интересов, а сегодня, после столь удачливой рыбалки, возвращались истинными подругами. Может, поэтому Васена и решилась открыть свою глубочайшую душевную тайну.

День был по-осеннему ясный и холодный. Васена, как всегда, сидела на веслах, Верка рулила. Но грести почти не нужно было — течение само довольно быстро несло лодку.

— Вера, я тебе открою одну тайну, — сказала Васена после того, как воспоминания о подробностях борьбы с тайменем были исчерпаны. — Только дай мне слово, что никому не скажешь…

— Честное комсомольское, не скажу, — без особой уверенности протараторила Верка, и в быстрых ее глазах засверкало любопытство.

— Тогда слушай, Вера, — тихо и нерешительно продолжала Васена. — Ты любишь Владика?

— Ой, Васеночка, я так его люблю, так люблю, — с жаром заговорила Верка, — что для меня на всем белом свете нет милее и дороже человека!

— Я тоже люблю одного человека…

— Ну-у?! Васеночка, кого?

— Шуру… — тихо сказала Васена.

— Толпыгу?..

— Его.

Верка долго молчала и широко открытыми глазами смотрела на подругу. Потом сказала:

— А что, он ведь тоже хороший. Грубоватый только маленько.

— Я и за это его люблю…

— А он знает?

— Ой, что ты! Я никогда не скажу ему, — со страхом проговорила Васена.

— А почему, Васеночка?

— Боюсь, возненавидит он меня. А так мне хорошо-хорошо, когда он ничего не знает и не подозревает, а я сижу неподалеку от него или рядом и всей душой ласкаю его. А когда он со мной разговаривает или пошутит, я тогда и вовсе чувствую себя самой счастливой. Только, Вера, не вздумай кому-нибудь сказать…

Но Верку, видимо, недаром в свое время окрестил кто-то кличкой «От черта шмат». Вскоре она придумала хитроумную ситуацию, которая прояснила отношения Васены и Шурки.

26. Веркин триумф

С той поры не проходило дня, чтобы девушки не привозили на бивуак двух — трех крупных тайменей и нескольких ленков, пойманных на «мышь». Трудно сказать, у кого теперь было больше рыбацкого азарта — у Верки или у Васены. Тайменями «заразились» и Тамара Вельды с Лизуткой Калинкиной, хотя такого успеха они пока не имели.

В дни наибольшего рыбацкого триумфа Верки и Васены бригада закончила строительство зимовья. На прибрежном обрывчике среди могучих старых тополей выросла просторная охотничья избушка. Неотесанные бревна, зеленые пряди мха в пазах, крытая берестой крыша и три подслеповатых окна без наличников придавали ей довольно экзотический вид. Пол и потолок были настланы из расколотых бревен, из них же поставили и перегородки, разделившие избушку на кухню-прихожую, лабораторию и спальню.

Ребята, строившие под руководством Петра Григорьевича избушку, с нетерпением ожидали завершения работ — Веркины и Васенины таймени не давали им покоя ни днем, ни ночью. Ведь за это время Шурка Толпыга дважды отвозил на Чогор в ледник по полной лодке превосходной рыбы, пойманной одними девушками, а больше — Веркой и Васеной.

Так стихийно возникло состязание между девушками и ребятами: кто больше поймает тайменей. Этому предшествовала форменная охота на полевок и летяг. Кроме того, по инициативе Шурки Толпыги ребята наделали себе еще и блесен из консервных банок, одна искуснее другой.

…Бурукан! Поистине это нехоженая целина среди могучей и удивительно колоритной дальневосточной природы. Если не считать лесозаготовителей, которые работали здесь около двадцати лет назад, он был от века необитаем. Подобно другим таежным рекам, несет он свои холодные прозрачные воды в Амур, собирая их в западных отрогах Центрального Сихотэ-Алиня. Вода — родина всего живого. Не потому ли так льнет к ней все многообразное население тайги — пернатые и четвероногие? Птицы вьют гнезда и выводят птенцов в прибрежных зарослях; здесь же в дуплах старых деревьев нашли себе приют белка, бурундук, соболь, куница, колонок, летяга; в глухом буреломе укладывается на зимнюю спячку медведь; в кедраче и дубняках пасутся стада диких кабанов. А по вечерам, когда сумерки окутают таежную глухомань, на галечники речки или к светлоструйным ключам выходят на водопой осторожные изюбры, косули и чуткая, стремительная, как птица, кабарожка.

Можно найти некоторую аналогию в жизни обитателей тайги и водной среды, в их характере, в том, как они приспособились к окружающим условиям. Если маленький и шустрый гольян, обитающий в заводях и протоках, напоминает бурундука, чебачок — колонка, а хариус своей красотой, осторожностью и стремительностью — соболя, то ленка можно сравнить с вездесущей росомахой, а тайменя по характеру — с медведем. Таймень — хозяин таежных рек. Он не имеет себе здесь равных или достойных соперников в могуществе и способностях добывать пропитание. Он охотится не только за всеми рыбами, обитающими в таежной реке, но не прочь воспользоваться и зазевавшейся птицей — уткой, аляпкой или трясогузкой, подкараулить переплывающих речку мышей, белку или даже колонка. Вот почему он, может быть, так самоуверенно ведет себя, а промысел его там, где он водится в изрядных количествах, — поистине увлекательнейшее занятие.

И то, что Верка, пусть случайно, первая открыла для себя, а потом и для всей бригады этот чудесный промысел, несомненно будет записано летописцем Гошей Драпковым как блистательная победа девушки, потому что до подхода первых гонцов кеты к Сысоевскому ключу, — а это было в первой декаде сентября, — бригада отправила на Чогор около ста центнеров ценнейшей рыбы, выполнив почти полтора месячных плана.

Когда в окрестностях бивуака крупные таймени перестали попадаться, молодые рыбаки на мотоботе стали забираться на двадцать — тридцать километров вверх по Бурукану, открывая все новые и новые скопления ленка и тайменя.

Однажды Верка и Владик рыбачили в устье какого-то безымянного ключа километрах в двадцати от бивуака. Остальные удильщики поразбрелись окрест — кто вверх по ключу, кто переехал на ту сторону Бурукана. До этого Верка все просила Владика рассказать что-нибудь интересное: она любила слушать его рассказы, почерпнутые преимущественно из книг, с них-то, собственно, и началась их дружба, а потом и любовь. Убедившись, однако, что поблизости никого нет, Верка, как бы между прочим, спросила:

— Владик, скажи, пожалуйста, что за человек Шурка Толпыга? Я вроде давным-давно его знаю, а никак не могу понять его характера…