Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич - Страница 62

Несмотря на отсутствие серьезного образования и поверхностность суждений, Чиано был полон честолюбивых замыслов. Необычайно тщеславный, он не упускал ни одного случая, чтобы показаться рядом с тестем. Выставляя грудь, украшенную орденами и знаками отличия, выпячивая по примеру Муссолини нижнюю челюсть, Чиано быстро приобрел прозвище «маленький дуче».

Как пишет в своих мемуарах один из главарей фашистской политической полиции Лето, Чиано надеялся стать наследником тестя и занять его место. Ловко используя покровительство диктатора, Чиано сколотил колоссальное состояние, пожалуй, самое крупное в Италии, и занял одну из ключевых позиций в государственном аппарате.

Правящая клика Италии непосредственно участвовала в ограблении захваченных стран. Поэтому Чиано и его группировка, куда входили крупные чиновники, был» лично заинтересованы в разбойничьем нападении на соседнюю маленькую страну. Используя свое положение, Чиано установил абсолютный и безоговорочный запрет полиции заниматься любыми, касающимися Албании делами. «Албания, – сказал однажды начальник полиции Боккини, – вотчина Чиано, и я не хочу с ним ссориться».

Это свидетельство помогает раскрыть значение некоторых записей в дневнике Чиано относительно его участия в подготовке агрессии.

«Подготовка в Албании быстро продвигается вперед, – отметил он 27 октября 1938 г. – Акция начинает ясно вырисовываться: убийство короля (вероятно, Кочи возьмется осуществить это за вознаграждение в 10 млн.); уличные беспорядки; войска, верные нам (практически все начальники и в том числе Кмиа), спускаются с гор; обращение к Италии с просьбой политического и, в случае необходимости, военного вмешательства; предложение короны Королю-Императору (титул, присвоенный Виктору-Эммануилу III после захвата Эфиопии и провозглашения Италии империей. – Авт.) и в дальнейшем аннексия. Яакомони[92] гарантирует, что все может быть точно выполнено с предупреждением за месяц».

После оккупации гитлеровскими войсками всей Чехословакии Муссолини решил ускорить операцию против Албании.

«Чемберлен прислал дуче письмо, – записал Чиано 23 марта. – Он излагает свою озабоченность в связи с международным положением и предлагает ему содействовать восстановлению доверия и сохранению мира, Муссолини даст ответ после удара в Албании: это письмо поощряет его к действию, так как он видит в нем новое доказательство инертности демократий».

Ранним утром 7 апреля итальянские войска начали вторжение в Албанию с моря. Чиано наблюдал за высадкой войск с самолета. «Великолепный спектакль», – отметил он.

Убедившись в своей безнаказанности, агрессоры окончательно сбросили маску. 22 мая в Берлине состоялось подписание военного союза между Германией и Италией. Муссолини, с его пристрастием к риторике, предложил назвать договор «Пактом крови». Остановились на более «спокойном» наименовании – «Стальной пакт».

Это был откровенный разбойничий союз двух империалистических хищников, которые заявляли о своем намерении «бок о бок и объединив силы отстаивать сферу своих жизненных интересов».

Первая и вторая статьи предусматривали постоянный контакт между сторонами по затрагивающим их вопросам и немедленные консультации, если бы возникла какая-либо угроза.

Статья третья говорила об условиях оказания взаимопомощи. Отброшена была «оборонительная» маскировка, к которой обычно прибегает буржуазная дипломатия. Откровенно шла речь не о взаимной обороне, а о совместном участии в войне, когда одна из сторон окажется «вовлеченной» в конфликт. Повод для такого «вовлечения» каждый из агрессоров мог выбрать по своему вкусу.

Текст «Стального пакта» был разработан в Берлине. «Я никогда не видел подобного договора, – записал Чиано, ознакомившись с германским проектом, – это подлинный динамит».

Подписав договор, Италия предоставила Гитлеру возможность в любую минуту, по его усмотрению, спровоцировать мировой пожар (2).

«Вычеркнуть Польшу из истории!»

Судьба польского народа в те годы складывалась чрезвычайно трагично.

Неужели нельзя было предотвратить сентябрьскую катастрофу 1939 г.? Ставшие известными в последнее время секретные документы гитлеровского рейха приводят к выводу: Германия не рискнула бы в 1939 г. напасть на Польшу, если бы знала, что на границе встретит не только польские, но и советские войска. Что же помешало этому?

Гитлеровцы понимали, что сближение Польши и СССР создало бы непреодолимую преграду на пути осуществления их замыслов. Маневры нацистской дипломатии преследовали цель заставить польское правительство «вырыть ров» в отношениях с Советским Союзом. Эту работу выполнила находившаяся у власти клика пилсудчиков во главе с маршалом Рыдз-Смиглы, президентом Мосьцицким и министром иностранных дел Беком.

Насколько грубо велась игра, свидетельствуют документы, связанные, например, с визитом Геринга в Польшу в январе – феврале 1935 г. Приглашение на охоту в Беловежской пуще он использовал для того, чтобы с необычной откровенностью «поделиться своими мыслями».

«В своих беседах Геринг проявил себя значительно более откровенным, чем принято, – записал в дневнике заместитель польского министра иностранных дел граф Шембек. – Особенно это относится к его беседам с генералами, и в частности с генералом Соснковским. Он зашел настолько далеко, что почти предложил нам антирусский союз и совместный поход на Москву. При этом он высказал мнение, что Украина стала бы зоной влияния Польши, а северо-запад России – зоной Германии».

Большие куски советской территории, которые гитлеровцы предлагали польским панам, стали дежурным блюдом германской дипломатической кухни в отношениях с Польшей. Так, Геринг, беседуя в августе 1938 г. с Липским, опять сделал ряд провокационных антисоветских намеков.

«Относительно русской проблемы, – сообщал польский посол в Варшаву, – он в общих чертах сказал, что она, после решения чешского вопроса, станет актуальной. Он вернулся к своей мысли, что в случае советско-польского конфликта Германия не могла бы остаться нейтральной, не предоставив помощи Польше… Польша, по его мнению, может иметь известные интересы непосредственно в России, например на Украине».

Коварные речи гитлеровцев находили в Варшаве благожелательный отклик. Польские санационные круги, проводя политику антикоммунизма, искали сближения с фашистской Германией.

Буржуазная Польша тем самым копала себе собственную могилу.

На внешнеполитический курс, диктовавшийся кучкой крупных магнатов и помещиков, большое влияние оказывала внутриполитическая обстановка. Несмотря на введение в 1935 г. конституции, которая узаконила жестокие репрессии против трудящихся и широкое использование шовинистической пропаганды в отношении нацменьшинств, режим «санации» переживал глубокий кризис. В стране росло демократическое движение. Прогрессивные силы во главе с коммунистами призывали к свержению правящей клики, разрыву с реакционным курсом и заключению союза с СССР.

Не имея опоры внутри страны, группа «полковников», захвативших власть, искала выхода во внешнеполитических авантюрах. В дни Мюнхена польские руководители приняли участие в гитлеровской агрессии против Чехословакии и захватили Тешинскую Силезию. Немалые надежды они связывали и с походом нацистов на восток, против СССР.

«Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией, – объяснял Шембек польскому послу в Москве Гржибовскому 10 декабря 1938 г. – Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии».

Не желая раскрывать свое подлинное лицо во взаимоотношениях с СССР и боясь собственного народа, польская клика не рискнула пойти на прямой сговор с фашистской Германией. Она строила авантюристические планы, намереваясь при случае воспользоваться обстановкой и захватить советские земли.