Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич - Страница 68

Приведенные факты свидетельствуют, насколько обоснованным было стремление правительства СССР превратить Прибалтику в одно из прочных звеньев мира, укрепив тем самым и безопасность нашей страны на северо-западе. Это вынуждены были признавать и некоторые крупные политические деятели на Западе. «Требования русских, чтобы эти государства были включены в тройственную гарантию, хорошо обоснованы. Нет никакого смысла в том, чтобы кессон мира имел трещину», – заявил Черчилль.

Что касается заключения военной конвенции, то опыт 1938 г., когда советско-французский договор о взаимной помощи остался мертвой буквой, служил достаточным основанием для постановки этого вопроса. Его значение для Советского Союза было тем более велико, что в случае гитлеровского нападения на Польшу, а его можно было ожидать со дня на день, СССР немедленно оказался бы в состоянии войны с Германией. В чем выразилась бы тогда помощь западных держав Советскому Союзу, которому пришлось бы принять на себя главный натиск фашистских армий?

Июнь ушел на обсуждение с Лондоном и Парижем вопроса о предоставлении гарантий странам Прибалтики. Для ускорения переговоров Советское правительство предложило направить в Москву кого-либо из руководящих политических деятелей Англии, например Галифакса. Ведь и он, и Чемберлен ездили на переговоры в Германию. Британское правительство ограничилось отправкой чиновника Форин оффиса Стрэнга. Командирование второстепенной фигуры было красноречивее иных дипломатических деклараций. Кабинет Чемберлена явно не проявлял серьезного интереса к переговорам.

Придавая большое значение информации общественного мнения Англии и Франции, Советское правительство предприняло важный шаг. 29 июня 1939 г. в «Правде» была опубликована статья А.А. Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР». В статье указывалось, что основной причиной застойного состояния, в котором оказались переговоры, являлось нежелание западных держав пойти на заключение с СССР равного договора, на который только и может пойти уважающее себя государство.

Статья обращала также внимание на тактику затяжки переговоров, применявшуюся англо-французской дипломатией. Действительно, из 75 дней, на протяжении которых происходил обмен мнениями, Советскому правительству для подготовки ответов понадобилось 16 дней; остальные 59 дней ушли на задержки и проволочки со стороны западных держав. По многим вопросам, которые, при наличии доброй воли и искренних намерениях Англии и Франции, легко могли бы быть разрешены, английское и французское правительства нагромождали искусственные трудности.

«Все это говорит о том, – заключал А.А. Жданов, – что англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за „равенство“, а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру.

Мне кажется, что англичане и французы хотят не настоящего договора, приемлемого для СССР, а только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами».

После долгих переговоров согласившись на гарантии странам Прибалтики, западные державы оговорили, что это обязательство не распространяется на случай «косвенной» агрессии. Позиция англо-французской дипломатии явно шла вразрез с логикой. Именно путем «косвенной» агрессии гитлеровцы захватили в марте 1938 г. Австрию и в марте 1939 г. остававшуюся после Мюнхена часть Чехословакии. Англо-французские гарантии Польше, учитывая этот опыт, предусматривали возможность как прямой, так и «косвенной» агрессии. Но, когда вопрос встал о прибалтийских странах, где «косвенная» агрессия была наиболее вероятной, Лондон и Париж неожиданно воспротивились.

Английский дипломат Стрэнг, прибывший в Москву в середине июня для участия в переговорах, вынужден был признать в своей переписке с Лондоном, что полученные им инструкции не открывали перспективы успешного разрешения обсуждавшихся проблем. «Тот факт, что мы создаем одну трудность за другой, – писал он, – создал впечатление, что мы к соглашению серьезно не стремимся».

Такое впечатление, уже давно складывавшееся среди политических наблюдателей, усилилось, когда во второй половине июля в западной печати промелькнуло сообщение о секретных переговорах в английской столице между министром внешней торговли Хадсоном и представителем рейха Вольтатом. Факт привлек к себе всеобщее внимание. Возникло подозрение: не ведет ли английское правительство параллельно с переговорами в Москве тайных переговоров с Берлином?

Лишь после окончания войны, когда стали известны документы секретных германских архивов, выяснилось, что подозрение было вполне обоснованным. Выяснилось также, что переговорам с Германией английское правительство придавало гораздо большее значение, чем возможности заключения пакта с СССР. Это позволяет в полной мере оценить тактику Форин оффиса. Поскольку обеспечить вовлечение СССР в войну, навязав ему односторонние обязательства, не удавалось, английская дипломатия взяла курс на затягивание переговоров. Целью этого было, говоря словами Галифакса, «держать Россию в игре». Запугивая Германию перспективой заключения англо-франко-советского договора, Чемберлен рассчитывал побудить Гитлера на соглашение с Англией.

Этот замысел не был тайной для дипломатических кругов. «Москвой получены сведения о намерениях Лондона, – сообщал чехословацкий посол в Москве Фирлингер в Прагу 25 июля 1939 г., – из которых следует, что Чемберлен не стремится к договору с Советским Союзом и намерен продолжать свои попытки к сближению с Германией, пользуясь договором с СССР только как средством давления на Германию, примерно так же, как это было во время чехословацкого кризиса».

Все более накалявшаяся международная обстановка и реальная угроза, что Лондон и Париж будут использовать затеянные ими переговоры с Москвой в ущерб безопасности нашей страны, заставили Советское правительство прийти к выводу о необходимости выяснить: думают ли западные державы заключить соглашение, которое способствовало бы укреплению мира? Пробным камнем должно было стать подписание военной конвенции. Если бы удалось договориться о совместных операциях трех государств против агрессора, было бы легко согласовать формулировки политического договора, по которым оставались расхождения. Советское правительство решило предпринять еще одну попытку договориться с Англией и Францией. 23 июля 1939 г. оно предложило немедленно начать военные переговоры. Западные державы ответили согласием. Было ли согласие искренним? (5)