Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич - Страница 76

При оценке сложившейся ситуации необходимо также иметь в виду серьезную опасность, которую в тот момент представляли для нашей страны агрессивные замыслы японских милитаристов. В мае 1939 г. они развязали военные действия на монгольской границе в районе Халхин-Гола. В соответствии с договором, советские войска пришли на помощь Монгольской Народной Республике. Рассчитывая на сложность стратегического положения СССР в связи с назреванием военного конфликта на европейских границах, Япония использовала против МНР крупные силы. Соглашение, которое летом 1939 г. заключили Англия и Япония «соглашение Арита – Крейги»), обеспечивало тылы японских агрессоров. События на Дальнем Востоке могли превратиться для СССР в настоящую большую войну. Это еще более усугубляло опасность, нависшую над нашей Родиной.

В этих условиях Советское правительство вынуждено было определить свое отношение к сделанному Германией предложению о заключении пакта о ненападении.

В планы Советского правительства не входило заключение такого договора с Германией. На протяжении всего предвоенного периода Советский Союз пытался решить задачу обеспечения своей безопасности на основе обеспечения безопасности всех миролюбивых государств. Советский Союз был самым настойчивым и последовательным поборником идеи коллективной безопасности в Европе.

Западные державы, в противоположность этому, к рассматриваемому времени открыто порвали с принципами коллективной безопасности и стали на путь обеспечения своих интересов за счет других государств. Провоцирование советско-германского конфликта стало основным содержанием дипломатических маневров Англии, Франции и США. С откровенным цинизмом эта мысль была высказана американским послом в Париже Буллитом в беседе с польским послом в Вашингтоне Потоцким.

«Вполне отвечало бы желаниям демократических государств, – говорил Буллит, – если бы на востоке произошло военное столкновение между германским рейхом и Россией. Поскольку силы Советского Союза пока неизвестны, могло бы оказаться, что Германия слишком удалилась бы от своих баз и была бы вынуждена вести длительную и истощающую войну. Только тогда демократические государства атаковали бы Германию и принудили бы ее капитулировать».

Позиция западных держав в Мюнхене, стремившихся изолировать СССР, их антисоветские интриги в связи с ожидавшимся гитлеровским «походом на Украину», отказ от заключения летом 1939 г. пакта с нашей страной о взаимной помощи – все это свидетельствовало о том, что решить задачу обеспечения безопасности Советского государства на основе принципов коллективной безопасности не представлялось возможным. Это бесспорное положение вынуждены признать и наши политические противники.

«Для безопасности России, – пишет Черчилль, – требовалась совершенно иная внешняя политика… Мюнхен и многое другое убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря была готова вот-вот разразиться. Россия должна позаботиться о себе».

До последнего момента Советское правительство изыскивало пути заключения прочного союза с западными державами и уклонялось от предложений, которые делались Германией. С середины августа 1939 г. германская сторона начала действовать особенно настойчиво. По поручению правительства немецкий посол в Москве Шуленбург заявил:

«Если Россия предпочтет союз с Англией, она неминуемо останется одна лицом к лицу с Германией, как в 1914 г. Если же Советский Союз предпочтет взаимопонимание с нами, он обретет безопасность, которую так хочет, и получит все гарантии для ее обеспечения».

20 августа правительство Германии направило в Москву телеграмму. Берлин ставил вопрос о немедленном приезде в Москву своего министра иностранных дел для заключения договора о ненападении.

У Советского правительства не оставалось выбора. Единственная возможность обеспечить в тех условиях безопасность страны, хотя бы на некоторое время, заключалась в том, чтобы принять сделанное германским правительством предложение. В связи с безрезультатностью попыток договориться с Англией и Францией о создании коллективного фронта защиты мира от агрессии и учитывая опасность войны одновременно с запада и востока в условиях изоляции, без союзников, правительство СССР в конце концов вынуждено было пойти на подписание советско-германского договора о ненападении.

Расчеты мюнхенцев спровоцировать столкновение Советского Союза с Германией были сорваны. (8)

Второй Мюнхен – за счет Польши?

Дыхание августа становилось все более горячим. Не объявляя открыто, Германия полным ходом проводила мобилизацию. По подсчетам французского посольства в Берлине, она должна была иметь под ружьем уже около 2 млн. человек. Разведка сообщала о концентрации немецких войск на восточных границах рейха. Спешно заканчивалась уборка урожая, для ее ускорения на полях работали школьники.

В середине месяца Черчилль в сопровождении начальника французского генерального штаба Гамелена посетил укрепления на южном участке границы с Германией. Часовые сидели, скрючившись в окопах наблюдательных пунктов, глубокие подземные казематы линии Мажино загружались боеприпасами. Противоположный берег Рейна казался безлюдным, мосты были разведены или заминированы. У аппаратов круглосуточно дежурили офицеры, готовые взорвать их по первому сигналу. Высказывались опасения, что гитлеровцы могут обойти линию Мажино с юга, на проходах к Базелю устанавливались тяжелые орудия.

Париж, как обычно летом, был малолюден, «высший свет» разъехался по курортам. Но витрины фешенебельных магазинов, укрытые мешками с песком, и наскоро устроенные бомбоубежища говорили о близости военной опасности. В официальных кругах царило беспокойство. Все очевиднее становилось, что авантюристический курс правительства, на протяжении предвоенных лет делавшего ставку на соглашение с Гитлером, привел страну на порог катастрофы. Французские буржуа были встревожены, они боялись войны, боялись поражения, так как знали, что страна была плохо подготовлена к войне. Однако еще больше они боялись победы – крах фашистской Германии означал бы крушение оплота реакции в Европе и укрепление демократических сил. В памяти вставало лето 1936 г., занятие заводов французскими рабочими. Воспоминание заслоняло угрозу, нависшую со стороны фашистского рейха. Все, что угодно, только не Народный фронт! В глубине души буржуа надеялись на новый Мюнхен – за счет Польши.

Немало было и откровенных пораженцев. «Гитлер восстановит порядок в доме. Что в том, если французская территория будет оккупирована вермахтом, раз мы будем навсегда избавлены от кошмара занятия заводов» – так полагали многие финансисты и промышленные магнаты. «Умереть за Данциг?» – писал будущий коллаборационист М. Деа, призывавший, укрывшись за линией Мажино, предоставить Польшу ее собственной судьбе. «Пятая колонна» делала свое черное дело.

Сравнительно спокойно казалось в Лондоне. Правда, на виду у германского посольства расположился полк противовоздушной обороны – это была реакция на поступившие сведения, что Гитлер готовит внезапное воздушное нападение на Англию. Но в начале августа парламент был распущен на два месяца, – английское правительство, судя по этому, не придавало слишком большого значения событиям на континенте. Отмечая это, некоторые вспоминали, что в дни подготовки Мюнхена парламент также был на каникулах. 16 августа Чемберлен выехал на отдых. «…Если мне будет предоставлена возможность, я смогу в ближайшие несколько лет вывести страну из зоны войны», – записал он в своем дневнике. В этом и заключался «секрет» внешнего спокойствия британского кабинета. Премьер желал иметь руки свободными для задуманных им дипломатических маневров.