Шоу безликих - Баркер Хейли - Страница 65

Не скажу, что это решит все проблемы, но вреда от этого точно не будет. По крайней мере, если нас и заметят, то узнают не сразу. Возможно, у нас получится сбить полицию со следа, пусть даже всего лишь на пару мгновений.

— Молодец, Грета! Отличная идея! Но это нужно сделать как можно быстрее. Так, что бы мне такое надеть?

Они обе смотрят на меня, затем друг на дружку и хохочут.

— Не подумайте ничего лишнего. Просто они скоро поймут, что я вожу их за нос. И тогда начнут искать парня в полицейской форме.

Девчонки валятся друг на дружку в приступе безмолвного смеха.

У Хошико даже текут слезы. Что их так насмешило? Они лишь попусту тратят драгоценные секунды, которых у нас нет.

— Немедленно прекратите, девчонки. У нас нет времени.

— Извини, — бормочет Хоши, вытирая глаза. Она делает глубокий вдох, отчаянно пытаясь успокоиться. — Я просто представила тебя в одной из наших балетных пачек! — Она снова хохочет, и Грета вместе с ней.

— Ты случайно имела в виду не ту, оранжевую, коротенькую и всю в блестках? У нее еще такой глубокий вырез? Я тоже!

Они снова хихикают. Меня же это бесит. Ну почему девчонки такие дурашливые?

— Я лишь спросил, найдется ли здесь мужской костюм? Только и всего. Пошевеливайтесь. Полицейские в любую минуту поймут, что мы их обманываем, если уже не поняли.

Похоже, они, наконец, осознают всю серьезность ситуации, немного успокаиваются и начинают копаться в ящиках, выискивая для нас подходящие костюмы. Тут даже есть наряд для меня.

Затем мы разворачиваемся спиной друг к другу и начинаем переодеваться. Мой костюм слишком тесный. Но я кое-как влезаю в него.

— Можно обернуться? — спрашиваю я.

— Подожди. — Хошико самая медленная из нас; ей явно нехорошо.

— Ну, все. Я готова. На счет три.

Мы все поворачиваемся, и, как я и предвидел, вновь следует взрыв хохота.

Хошико

Знаю, сейчас совсем не до веселья. Амина мертва, за нами охотится полиция, каждый офицер которой готов пристрелить нас на месте.

Но не засмейся я сама, не сотвори заразительное хихиканье Греты свои чудеса, я бы уже давно рухнула от отчаяния. Лучше смеяться, чем сдаваться, и, честное слово, глядя на него, я давлюсь от смеха.

На Бене костюм — тот самый, что когда-то сшили специально для меня. По задумке создателей он должен был придавать сексуальности. За образец взяли наряд какого-то парня по имени Чарли Чаплин, который жил сотни лет назад. Черные брюки из лайкры, которые плотно сидят на бедрах и ничего не скрывают. Кроме того, они слишком короткие для него, а рубашка толком не застегивается. Бену удалось застегнуть лишь среднюю пуговицу. Как он ни натягивал ее на грудь, рубашка расходилась сверху и снизу. Я невольно таращусь на его тело. Что, согласитесь, странно, когда речь идет о жизни и смерти. По идее я должна быть слишком напугана, чтобы замечать подобные вещи, но как ни парадоксально, я обращаю на них еще больше внимания, чем прежде. Я даже толком не успела познакомиться с ним, и вот мы должны умереть.

По всей видимости, мне больше не удастся побыть с ним наедине. У меня не будет возможности ощутить тепло его тела рядом с моим.

Ну ладно. Глубокий вдох, и вернемся к костюму. На голове у него старинная черная шляпа. Она называется котелок — такая маленькая, с круглым верхом. Он пытается как можно ниже надвинуть ее на глаза, но его голова слишком велика для нее, и шляпа сидит на ней набекрень.

Знаю, он смущен. С моей стороны некрасиво смеяться, и я из последних сил пытаюсь остановиться. Главное, не смотреть на Грету, потому что стоит нам встретиться взглядами, как я снова заливаюсь смехом. Наконец ко мне возвращается дар речи.

— Так не пойдет. У тебя дурацкий вид. Тебе придется снова влезть в полицейский костюм.

Бен уныло смотрит на свой новый наряд.

— Но ведь они в любую секунду догадаются, что это был я.

— Бен, если тебя пристрелят и снимок твоего мертвого тела попадет в газеты… Сомневаюсь, что ты будешь гордиться своим костюмом! — и мы с Гретой вновь начинаем смеяться.

— Ладно. Уговорила. — Он сокрушенно вздыхает. — Отвернитесь, дамы.

Грета отворачивается, но я, выгнув бровь, улыбаюсь ему. Он краснеет и стыдливо смотрит себе под ноги. Это так мило.

— Ты тоже, пожалуйста, — говорит он. — Давай отвернись.

Я насмешливо фыркаю, однако выполняю его просьбу и медленно отворачиваюсь. Правда, не могу устоять перед соблазном и разок оборачиваюсь через плечо.

— Хошико! Я серьезно. Отвернись!

Я жду, когда он переоденется, и невольно улыбаюсь. Но не потому, что в этом костюме у него был такой дурацкий вид, и не от мысли о том, как бы он выглядел в той пачке. А оттого, что он здесь, со мной. Оттого, что он пришел, чтобы спасти меня. И что бы ни случилось с нами, останемся мы живы или умрем, по крайней мере, на пару дней мы нашли друг друга.

Бен

Я кое-как стаскиваю узкие брюки и как можно быстрее снова надеваю полицейскую форму.

— Ладно, теперь можете смотреть. — Они оборачиваются. Я отвечаю им улыбкой: — Похоже, женская одежда — это не мое.

Только сейчас я замечаю их костюмы: узкие черные гимнастические трико и легинсы.

Хошико сидит на полу, положив ноги на ящик. Сейчас сценическое имя подходит ей как никогда; у нее огромные темные глаза, блестящие волосы отражают свет моего фонарика.

Я продолжаю освещать ее, и она смотрит на меня. Затем я замечаю ее ноги.

Повязки стали серыми от грязи, они обтрепались, кое-где порвались и не закрывают ее ожогов. Те выглядывают из дыр — жутко красные, влажные и липкие.

— Бог мой! Твои ноги!

Она торопливо убирает их под себя.

— С ними все в порядке. Все не так плохо, как кажется.

— Мне казалось, Амина обещала, что с ними все будет в порядке?

— Знаю. — Она смотрит на меня. — Это если бы я не напрягала их. Вряд ли она предполагала, что я буду убегать от полиции и ползать по бесконечным грязным туннелям.

Она пытается улыбнуться.

— Вообще-то, они не так уж сильно болят.

Я знаю, что она лжет. Я смотрю на Грету: в ее глазах, как и в моих, читается тревога. Однако Хошико наотрез отказывается говорить на эту тему.

— Прекратите. Ты сказал, нам нужно торопиться. Что теперь?

Моя рация как будто тоже хочет это знать, потому что она внезапно оживает:

— Двенадцатый? Двенадцатый? Двенадцатый? Что-то здесь не так. Похоже, они его убили. Убит офицер полиции. Еще один! Всем немедленно на чердак! Быстро!

Все понятно. У нас есть лишь один выход: если все они полезут наверх, значит, нам нужно спускаться вниз. Прямо сейчас. Назад, туда, где все началось. В самое сердце цирка.

Хошико

План, если это можно так назвать, состоит в том, чтобы выключить фонарик, открыть люк, спуститься по канатам на арену и покинуть цирк через пожарный выход. Как только мы окажемся на улице, то сразу бросимся бежать, хотя ни один из нас даже не представляет, куда именно.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на боль в ногах, но стоит мне подумать о том, что я буду вынуждена приземлиться на них всей массой моего тела, как на глазах наворачиваются слезы.

Бен замечает, как я смотрю на свои ступни. Они больше не похожи на себя. Это просто какие-то серые и красные куски плоти, которыми заканчиваются мои ноги. Они отвратительны. Я не хочу, чтобы он видел их, и снова быстро прячу их под себя. Но он все так же смотрит на меня с сомнением в глазах.

— Тебе нельзя на них приземляться. Я поймаю тебя.

Он как будто прочел мои мысли. Меня так и подмывает отказаться от его помощи: увы, сейчас не время для упрямой гордости.

— Хорошо. Я упаду тебе в руки.

— Отлично. Грета, ты спускайся первой, потом я, а затем Хошико. — Он на миг замолкает. — А как насчет рации, пистолетов и гранаты? Они могут нам понадобиться.

— Я сброшу их тебе.