Некромант - Корнев Павел Николаевич - Страница 27

Опоздал! Ангелы небесные, опять опоздал!

Присутствие потустороннего схлынуло; я выронил волшебную палочку и скрючился, прижимая левую руку к груди. Пропитавшая дерево выжимка корня мандрагоры приятно заморозила кожу и прогнала боль, но даже так пальцы все сводило, сводило и сводило воистину бесконечной судорогой. Зараза!

Послышались встревоженные голоса постояльцев, на лестнице замелькали отсветы ночника, и я поспешил убраться в свою каморку. Кинул магический жезл на кровать, сунул левую руку в горшок с холодной водой и остатками льда, но лучше не стало. Лучше станет, когда выпотрошу эту тварь!

Я вытянул перед собой левую руку и воспользовался истинным зрением, дабы оценить, сколь сильные повреждения эфирному телу нанесло прикосновение к призраку, но все оказалось не так уж и скверно. Ситуацию вполне могли выправить две или три медитации, только прежде требовалось разобраться с Белой девой. С Белой девой и тем, кто эту тварь на меня натравил!

Я уже облачился в кольчугу, подпоясался оружейным ремнем и рассовывал за него пистоли, когда на разгромленный чердак решился подняться хозяин, одетый лишь в рубаху до пят да ночной колпак.

— Магистр! — испуганно охнул он, подняв повыше масляный фонарь. — Что вы устроили здесь, магистр?!

Я выглянул из комнатушки, оглядел вздыбленный пол и разломанные стены, зло усмехнулся.

— А на что это, по-твоему, похоже, любезный?

— Магистр!

Владелец заведения даже взвизгнул от возмущения, и я успокаивающе похлопал его по щеке.

— Все в порядке. Я прогнал ее.

— Кого?!

— Белую деву.

Хозяин приложил руку к сердцу и уставился на меня округлившимися от животного ужаса глазами.

— Не шутите так! Умоляю, не шутите…

— Да какие могут быть шутки, любезный? Заказывай табличку в честь сего знаменательного события.

— Невозможно! Это просто невозможно!

Я взял плащ и без всякого сочувствия спросил:

— А на что ты рассчитывал, когда сунул палку в осиное гнездо?

Владельца заведения едва удар не хватил, он навалился на дверной косяк и какое-то время наблюдал за моими сборами, молча открывая и закрывая рот.

— И что теперь, магистр? — В голосе собеседника прорезался откровенный страх. — Куда вы? Куда вы собрались посреди ночи? Вы уходите?! Бросаете нас?!

Со стороны все действительно выглядело так, будто я намереваюсь задать стрекача, но в этом не было ровным счетом никакого смысла. Что призраку почтовая миля или даже пять? Меня эта бестелесная тварь найдет даже на другом конце света. Если, конечно, она не привязана к чему-то в Рауфмельхайтене, в чем я вовсе уверен не был.

Как бы то ни было, играть на нервах хозяина я не стал, вытолкнул его в коридор, запер дверь и усмехнулся.

— Куда я собрался? Решать вашу проблему, куда же еще!

Вашу? Да нет, уже нашу. Или даже мою…

Небо затянули низкие облака. Казалось, с крыш до них можно дотянуться рукой, а с колокольни так даже не требовалось и тянуться. На город сыпался мелкий противный дождь. Впрочем, сейчас противным было решительно все. Улицы, дома, выраставшие стеной горы, плеск воды под ногами, ночная прохладца и даже мое собственное бессилие. И лишь азарт не давал опустить руки и гнал вперед. Да! Я ощущал азарт!

Духи слабы, однажды низвергнутые в запределье, они не способны явиться обратно, если только чужая воля вновь не откроет им дорогу в реальный мир. Я изгнал Белую деву. Уничтожил ее сущность. Стер из мира живых. И проделал это не единожды. А мерзкая пакость раз за разом возвращалась и стремилась пожрать мою душу! Словно нечто крепко-накрепко привязывало ее к нашей реальности. И если я сумею это нечто отыскать…

У меня даже мурашки по всему телу побежали от грандиозности перспектив. Обычные неприкаянные духи совершенно бесполезны для адептов тайных искусств. Они не обладают ни силой, ни знаниями и годятся разве что для наведения порчи, а потому призывают их лишь злокозненные северные шаманы и безграмотные деревенские ведьмы, да еще всяческие шарлатаны-прорицатели и недоучки-школяры вроде Акселя Хольма. Настоящий мастер никогда не опустится до подобного, но…

Этот призрак совсем не так прост. Он может стать превосходным инструментом для познания запределья. Моим инструментом.

Из «Белого филина» я отправился прямиком в книжную лавку, где снимал комнату, прежде чем перебраться в гостиницу. Точнее — прежде чем меня погнали оттуда взашей. Я не злопамятен, но не могу сказать, что не испытывал мрачного удовлетворения, когда принялся колотить кулаком в запертую дверь.

— Вселенская комиссия по этике! — гаркнул я во всю глотку, стоило спуститься на первый этаж разбуженному грохотом хозяину.

Вселенская комиссия, о да! Ночной визит моих коллег вполне мог вызвать медвежью болезнь даже у закаленных профессоров, что уж говорить о книготорговце! У этой братии у всех до единого рыльца в пушку. Алчность вкупе с тягой к познаниям разъедают мораль почище кислоты.

Хозяин лавки, как видно, не отличался ни чистой совестью, ни крепкими нервами. Дрожащими руками он отпер дверь и отступил, освобождая проход. В свете ночника его лицо показалось мертвенно-бледным; в нем не осталось ни кровинки.

— Так это вы?! — охнул книготорговец, но я не дал ему собраться с мыслями, сразу ухватил за ухо и потянул в торговый зал.

— Книги о духах! Все, что есть! Быстро!

Хозяин бросился к полкам, но сразу опомнился и развернулся. Я поднял руку и продемонстрировал служебный перстень.

— Живо, кому сказано!

Этого хватило. Пока я разжигал свечи, книготорговец отыскал несколько сочинений на интересующую меня тематику и выложил их на стол, а сам замер рядом по стойке смирно. С учетом ночной рубахи до пят смотрелось это предельно комично, но мне было не до смеха.

— Это все? — спросил я, раскладывая перед собой книги.

— Все!

— Свободен!

Экзорцизм никогда не входил в круг моих интересов. Чернокнижники и демонические отродья были противниками несравнимо более серьезными, нежели бестелесные порождения запределья, слабосильные и ограниченные. Для противодействия им обычно хватало ментальных блоков и трав, дым которых изменял эфир и делал незримую стихию непригодной для пребывания заблудших душ. Прежде на меня никогда не натравливали призраков, раньше мне и в голову не приходило взять под контроль одного из них. Я имел лишь отдаленное представление о нужных ритуалах и поступил так, как поступил бы на моем месте всякий образованный человек: зарылся в книги.

Вполне допускаю, что хозяин схитрил и утаил наиболее ценные труды, но я не стал устраивать обыска. Не из-за отсутствия полномочий — вовсе нет! — просто и с этими тремя сочинениями провозился до самого рассвета. Разбираться в новой для себя теме всегда непросто, а учебника по экзорцизму в лавке не отыскалось.

Впрочем, о бессонной ночи жалеть не приходилось. В любом случае безмятежный сон был для меня сейчас недостижимой роскошью — кто знает, когда вновь нагрянет Белая дева?! — да и кое-какие полезные сведения почерпнуть все же удалось.

Лучшим средством обуздать призрак и удержать его на месте считалась лунная нить — подобное средство упоминалось в двух сочинениях из трех. В одном даже приводился порядок создания этого не самого простого заклинания. Всего-то и требовалось, что сплести с небесным эфиром лучик лунного света. Подготовленные должным образом чары сохраняли свою силу вплоть до рассвета, и с их помощью экзорцист мог не только обездвижить неприкаянного духа, но и вырвать сущность, угнездившуюся в человеческом теле. И все бы ничего, да только у меня не было ни малейшей уверенности, что к вечеру распогодится и облака перестанут закрывать луну!

Еще одна магическая формула создавала сложную защиту, которая не позволяла духам приближаться к ритуалисту и отбрасывала их прочь, а дюжина зачарованных должным образом горошин могла защитить меня во сне. И хоть уверенности в действенности этого метода не было, я все же записал порядок наложения чар.