Некромант - Корнев Павел Николаевич - Страница 45

— В самом деле?

Ловчий кивнул.

— С прошлой осени герцог Лоранийский нанимает на службу роты вольных ландскнехтов. Как только просохнут дороги, он двинет войско на Острих. И будет в своем праве: некогда те земли принадлежали его семье. Император ничего не сможет с этим поделать.

Я пожал плечами.

— Не стоит забывать, что Острих входит в Союз вольных портов. Они не останутся в стороне и выставят достаточно наемников, чтобы блицкриг превратился в затяжную кампанию.

— О том и речь! — поддержал меня Стеффен. — Лорания втянется в войну, а еретический гнойник Лавары толком так и не выжжен. Западная Чезия не сможет рассчитывать на помощь, если догматики решатся вернуть утраченные владения.

— Среди догматиков нет приписываемого им единства. Междоусобицы случаются там не реже, чем в империи.

— О да! На востоке короли и цари точно так же точат друг на друга зуб, но понтифик обладает достаточной властью, чтобы натравить эту бешеную свору на общего врага. Тем более — на врага, ослабленного внутренними проблемами. У императора есть резоны договариваться с Сияющими Чертогами, но я уповаю на то, что он окажется силен в вере и не поддастся на это искушение!

— Нисколько в этом не сомневаюсь, брат Стеффен, — сказал я, желая поскорее закончить не слишком приятный разговор. — Светлейший государь — пример для всех ортодоксов!

Вести крамольные беседы с человеком, который, возможно — пусть всего лишь возможно! — имеет отношение к Кабинету бдительности, все равно что совать голову в пасть дикого льва, уповая на его сытость. Чистое самоубийство.

Ловчий кивнул и поднялся из-за стола, не забыв прихватить с собой серебряную рюмку. Полупустой графин с настойкой он оставил на столе.

— Пора ложиться спать, — сказал брат Стеффен. — Завтра выезжаем на рассвете.

— Увы, мне придется дождаться вон Сюйда. В комнате две кровати, а мы не решили, кому из нас спать на полу.

— Воспользуйтесь его отсутствием, — посоветовал герхардианец, огладил русую бородку и зашагал к лестнице. — Добрых снов, магистр!

— Добрых! — эхом отозвался я и приложился к кружке с сидром.

В голове крутилось какое-то смутное воспоминание, но, сколько ни силился, ухватить его не смог. Тогда плюнул на все и вышел на улицу, пересек двор, встал у ворот. Тут же почудился чужой взгляд, но оглянулся — никого.

Да и не важно! В любом случае гулять по вечернему городу я не собирался. На соседнем перекрестке собралась немалых размеров толпа, слышались злые выкрики, кто-то размахивал факелом. Напряжение ощущалось буквально физически. Еще не хватало под горячую руку попасть.

Проходившая мимо гулящая девка с интересом посмотрела на меня и подбоченилась.

— Развлечемся, красавчик?

Плутовка была свежа и миловидна, но я лишь покачал головой. Уединиться с ней в комнате не было никакой возможности, а в городе меня точно попытаются обобрать до нитки. Да еще некстати вспомнилась Марта, и по спине побежал неуютный холодок.

Так что я вернулся на постоялый двор, а там почти сразу появился Макс вон Сюйд.

Общий зал к этому времени уже погрузился в темноту, хозяин оставил гореть лишь светильник у моего стола. Порученец архиепископа подошел, выставил две бутылки из темно-зеленого стекла и сказал:

— Думал, ты давно спишь, Филипп.

— Мы не обговорили, кто займет кровать, — напомнил я.

— Какие пустяки!

— Вовсе нет. Кинем монетку?

Макс пожал плечами.

— Давай. Ставлю на герцога.

Я щелчком пальца закрутил марку, та взлетела в воздух, упала и затанцевала на столе, а потом замерла, открыв нам строгий профиль его королевского высочества.

— Мне везет, — усмехнулся Макс и от щедрот своих вручил одну из бутылок. — Прими в знак утешения.

От порученца архиепископа явственно попахивало вином, но, вопреки опасениям, склонять меня к возлиянию он не стал.

— Пора спать, — сказал вместо этого вон Сюйд.

Я кивнул.

— Пора, — и полюбопытствовал: — Что там за шум на улице?

— Горожане обсуждают новые налоги, — усмехнулся Макс. — Селедки у себя?

Селедками за свое пристрастие к блюдам из этой рыбы обыкновенно именовались уроженцы Майнрихта, и я в очередной раз отметил неприязнь собеседника к братьям ордена Герхарда-чудотворца.

— Не любишь их? — спросил я напрямую.

— Так не за что, — недобро хмыкнул человек архиепископа. — Знаешь, как они добились исключительного права преследовать в герцогстве чернокнижников?

Я поднялся из-за стола и взял бутылку.

— Просвети.

— Проехались по провинции и выловили всех ведьм. Большей частью — безобидных знахарок, о которых церковь знала, но не видела нужды хоть что-то по этому поводу предпринимать. А орден представил герцогу аресты своим невероятным достижением. Теперь во многих деревнях даже зуб заговорить некому. У нас не империя, мало кому из черни удается пройти обучение и получить лицензию.

— Полагаю, черно-красные были в своем праве, — пожал я плечами.

— Были, — согласился Макс, — но руководствовались герхардианцы лишь буквой закона, а никак не его духом. Это неправильно.

Я кивнул и отправился спать.

Проснулся я под тихую ругань Макса. Каноник Йохан недобро сопел и чесался молча. За ночь моих соседей по комнате изрядно покусали клопы, а вот меня кровососущие гадины отчего-то обошли стороной.

— Какое-то защитное колдовство? — проворчал вон Сюйд, собираясь.

— Чистая солома в тюфяке, — вздохнул каноник. — Чистая солома, и не более того.

Умывшись, мы наскоро позавтракали и погрузили в кареты припасы и фураж. Север герцогства не изобиловал почтовыми станциями, пришлось взять с собой полдюжины заводных лошадей.

— Дадут небеса, к вечеру прибудем на место, — сказал Макс, забрался на запятки и вытащил из сундука на крыше кареты пару легких арбалетов. Один вручил кучеру, другой оставил себе.

— Есть риск нарваться на язычников? — уточнил я.

— По-всякому может быть, — пожал плечами вон Сюйд. — Но места дальше глухие, а ранняя весна — время голодное. И лихие людишки на дорогах пошаливают, и кметы на лошадок позариться могут. Для голытьбы это целое состояние, по нынешним временам.

Наши спутники тоже вооружились, а брат-стрелок даже загодя привел к бою пистоли и закинул за спину изрядно заинтриговавший меня кожаный чехол, слишком уж короткий даже для кавалерийского мушкета, лишенного штыка.

Кареты вывернули со двора и покатили к воротам, я немного поколебался, а потом вытащил ящичек с пистолями и зарядил их. Отсутствие патента — сущая безделица по сравнению с риском оказаться безоружным при внезапном нападении разбойников, а то и того хуже — дикарей.

Единственное, чего я не стал делать, так это затыкать оружие за пояс. Слишком уж неудобно таскать шпагу, кинжал, жезл и пару пистолей. Эдакую тяжесть на себя только от большой нужды станешь навьючивать. Перевязь, как у брата-стрелка, мне бы сейчас совсем не помешала.

Я поцеловал святой символ четок и прочитал молитву за удачное окончание путешествия. Путникам удача никогда не бывает лишней.

Ехали куда медленнее, нежели передвигались вчера. Дорога оставляла желать лучшего — не успевшая толком просохнуть земля влажно чавкала, хватала и не пускала колеса. Лужа, пригорок, измочаленная телегами глина. Грязь и ухабы. И снова — грязь, грязь, грязь.

Поначалу наш путь пролегал вдоль вспаханных полей, затем со всех сторон обступил черный мрачный лес. Если прежде глаза уже радовала зелень молодой травы, то среди деревьев еще серели остатки рыхлых сугробов. Похолодало.

Изредка встречались обнесенные высокими изгородями поселения, да на холмах высились замки окрестных сеньоров, а один раз даже попался укрепленный постоялый двор, но мы неизменно проезжали мимо. Недолгие привалы делали, лишь когда наставало время менять лошадей, которые с немалым трудом тащили по разбитым колеям кареты. Частенько приходилось выходить и выталкивать застрявшие в грязи экипажи.