Охотники каменного века (В дали времен. Т. VII ) - Андреев Леонид Николаевич - Страница 19

Кенигсвальд нашел остатки еще одного черепа в 1938 году: части теменных и затылочных костей.

Исследуя остатки ископаемых животных, найденных им при раскопках, Кенигсвальд смог выяснить прошлую историю животного мира Явы. Здесь последовательно сменились три фауны, и третья из них — тринильская. Тринильская фауна — это фауна времен, когда в Триниле отложились те слои, в которых Дюбуа нашел остатки питекантропа. Ископаемые животные этих слоев — современники обезьяночеловека. Тринильские слои встречаются, понятно, не только около Триниля, они есть и в других местностях Явы, но все такие слои называются «тринильскими» по названию местности, в которой они были впервые обнаружены. Почти все свои находки Кенигсвальд сделал именно в тринильских слоях, но череп ребенка он нашел в отложениях, предшествовавших тринильским.

Животные тринильских слоев — животные первой четверти так называемого плейстоцена. В те времена по южной Европе бродили носороги и гигантские южные слоны, в реках плескались бегемоты, а свирепый хищник — саблезубый тигр махайрод — прыгал из-за кустов на первобытного зубра. Плейстоцен длился около миллиона лет. Питекантропы жили в его первой половине, то есть пятьсот тысяч — миллион лет назад. Следующей эпохой является современная, послеледниковая эпоха — голоцен, эпоха человека, длящаяся всего около двадцати пяти тысяч лет. Плейстоцен и голоцен вместе образуют четвертичный период. Начало этого периода — время питекантропа, конец его — время современного человека.

Строение бедренной кости показывает, что питекантроп ходил на двух ногах. Его руки были свободны, и он, несомненно, применял в качестве орудий палки, обломки суков, камни. Результаты изучения черепной крышки обезьяночеловека позволяют судить о его головном мозге: он был примерно в полтора раза больше мозга гориллы и в полтора раза меньше мозга современного человека.

Питекантроп ходил на двух ногах, а его мозг был средним по степени развития между мозгом гориллы и современного человека. Уже одного этого достаточно, чтобы считать его обезьяночеловеком, переходной формой, «недостающим звеном». Конечно, он не знал огня и, конечно, не говорил: говорящий, пусть и очень плохо, питекантроп не был бы обезьяночеловеком, он оказался бы — человеком.

Дмитрий Коропчевский

ДЕТИ КАМЕННОГО ВЕКА

Рассказ из давнего прошлого

Илл. Б. Зворыкина

Глава I

В ЛЕСУ

Это было давно, очень давно, в стране, которую мы теперь называем Англией. Тогда еще никто ее так не называл, и она со всем не была похожа на нынешнюю. Она даже не была островом: она прилегала к землям, называющимся ныне Францией и Бельгией, и река Темза, на которой стоит теперь Лондон, тогда впадала в Рейн.

Темза текла тогда среди лесов, лугов и болот, и в ее водах не отражалось не только ни одного города, но даже ни одной деревенской хижины. И течение реки было извилистее, чем теперь: на ней видно было много островков, заливов и водоворотов; и в одном месте она расширялась в большое озеро, а за ним опять продолжалось ее течение. Берега ее в одних местах поднимались высоко, в других понижались и сливались с широкой равниной. Местами по одну сторону шел крутой, а по другую — отлогий берег. Берега, в особенности пологие, покрыты были и крупным и мелким лесом.

Деревья, которые росли на самом берегу или уходили вдаль от реки, были не такие, какие мы теперь там видим. Там было много громадных сосен, какие растут только в Америке, в той части ее, которая называется Калифорнией. Там росли в виде деревьев и папоротники, которые в наших лесах похожи на высокую траву или на низкий кустарник. Но там было много древесных пород, которые мы видим и теперь. Там поднимали свои раскидистые вершины дуб, бук и орешник, усеивая почву желудями и орехами. Между ними были ясень и тис, гибкие ветви которых, в особенности тиса, оказались потом очень полезными для человека, давая ему дерево для луков. Там можно было встретить и клен с его нежными, лапчатыми листьями, а также красивый и неприхотливый вяз. Среди этих деревьев попадались и сосны, и тополи, и ивы; и промежутки между древесными стволами глушили кустарники вроде бузины и крушины. Были там и плодовые деревья, — дикие вишни и дикие яблони. Как мы уже сказали, лес этот во многом походил на нынешние леса, но кое-что напоминало в нем еще леса дальнего юга: в нем оставались деревья, которые росли в Европе, когда там было теплее, чем теперь.

И звери, которые жили в этом лесу, были не такие, как в наше время: они были гораздо крупнее и страшнее нынешних. Там доживали свой век мамонт, громадный слон с загнутыми вверх клыками, давно уж вымерший; носорог, живущий теперь только в жарких странах; тур, крупный, круторогий бык, который давно уже перевелся у нас; похожий на него зубр с густой гривой, уцелевший только в России в заповедном Беловежском лесу; олень, бывший больше нынешнего, с широко раскинутыми, ветвистыми рогами, и дикая лошадь. Все это были крупные животные, но они мирно паслись бы на тогдашних лугах, если бы их не подстерегали беспрерывно страшные хищники. Самым страшным из них был пещерный тигр, — животное, походившее в одно и тоже время на льва и на тигра, с длинными и острыми клыками, похожими на турецкую саблю. Этими клыками оно наносило страшные раны, прорезывало толстую кожу мамонтов и носорогов, и ни одному животному не было от него спасения, если тигру удавалось вскочить ему на спину. Немногим уступал ему и пещерный медведь: у него не было такого страшного оружия, но он был необычайно свиреп и силен. В сравнении с ними даже лев, который также водился там, казался не столь опасным, каким он кажется теперь. Там водилась и пещерная гиена, крупнее и смелее нынешней, живущей в Африке.

И среди этих громадных и страшных животных жил человек, без крепких домов, без оружия, бьющего издали, без одежды, защищающей его в непогоду… Если сильному мужчине трудно было одолевать крупных травоядных, служивших ему пищей, бороться с хищниками, постоянно угрожавшими его жизни, то легко представить себе, каково это было женщинам и детям.

Мы хотим рассказать, как проходило детство этих людей, что они видели тогда, чему они учились и что им надо было знать, чтобы их считали дельными людьми. Мы расскажем историю мальчика того времени, начиная с самого раннего его возраста.

Если нас спросят, — правда ли то, что мы рассказываем, или это — простой вымысел? — мы скажем, что это во многом похоже на правду. От людей того времени до нас дошли орудия или инструменты, с которыми они охотились или управлялись в домашнем быту: мы знаем, что они жили в пещерах, одевались в звериные шкуры, и, по сохранившимся остаткам их кушаньев, видим, что они ели. По уцелевшим костям тех людей мы можем видеть, какого они были телосложения. Кроме того, и в наше время еще живут люди, которые пользуются таким же оружием и обитают в таких же пещерах, как эти древние люди. Мы называем теперь таких людей дикарями и еще находим их в разных частях света. Зная их жизнь, можно довольно верно представить себе, как жили наши дальние предки. Постараемся показать это в рассказе о мальчике того времени и его семье.

Мальчика этого родители звали Эдом. Это не было собственным именем, как наши имена, которых тогда еще не было, а прозвищем; это было первым звуком, какой мальчик выучился издавать, и оно послужило для его названия в семье. Когда начинается наш рассказ, маленькому Эду был всего один год. Он был очень крепко сложен, очень смуглого, почти коричневого цвета, и местами тело его было покрыто тонким, заметным на глаз пушком. Мы застаем его одного спящим в лесу в маленькой впадине, на мягкой, сухой подстилке из буковых листьев. Ему мягко лежать там и не холодно; он спит неодетый и ничем не покрытый. Но ведь ему могут угрожать дикие звери, которые бродят в лесу? Если он слишком мал, чтобы понимать опасности, то как могли оставить его родители одного, без всякой помощи? Мы увидим сейчас, что они и не оставляли его.