Проклят тобою (СИ) - Белая Яся - Страница 2

— Илона! — мамин голос выводит из оцепенения. Прихожу в себя на пуфе у зеркала с расческой в руках. Дурацкие мысли всегда лезут в голову не вовремя, а я всегда на них залипаю. — Приехал Кирилл и уже поднимается к тебе!

Этого ещё не хватало.

— Нет! — ору, кидаясь к двери. — Я ещё не одета!

— Ты же в лифчике. А на пляже и в бассейне я тебя всё равно видел! Что-то новое появилось вряд ли. Разве что ты сделала экстремальную татуху? — ехидно комментирует мой вопль Кирилл и неотвратимо приближается, топоча по лестнице, как стадо слонов.

Кирка большой и немного неуклюжий. Может, например, ненароком стукнуть, разворачиваясь в лифте, а потом долго и заискивающе извиняться. Но, в общем и целом, Кирка — идеальный старший брат. Жалко только — не мой.

Он распахивает дверь и загораживает собой весь проём. Мама называет Кирилла «ходячий шкаф» и она полностью права. Лучший друг моего старшего брата, мой любимый почти-брат вымахал под два метра. Да и вообще он — девичья мечта. Таким красавчикам только в кино сниматься. Его улыбка во все тридцать два отлично смотрелась бы на постерах и билбордах.

— Ну вот, обманщица, — он притворно обижается и грозит мне пальцем, — ты же одета, и классно притом. Тебе очень идёт это платье. Клёво! Подчёркивает цвет лица!

В Кирку летит подушка в виде слоника. Потому что платье на мне — серо-голубое!

Кирилл ловко уворачивается, ловит слоника за хобот и ржёт.

— Как же мне нравится, когда ты бесишься, коть! — говорит он и бесцеремонно плюхается на кровать. На мою кровать, между прочим!

Я так долго подбирала это голубое с золотом покрывало под цвет обоев и штор. А он, свинота такая, завалился прямо в ботинках.

Кир закидывает руки за голову, как на пляже, и вещает дальше:

— Если честно, коть, платье — полная хрень. Снова Юлия Петровна посоветовала? — он подмигивает. — Ну скажи, скажи! Я ей не слова! Могила!

Ой, знаю я его могилу! Тут же разболтает маме и будет меня весь вечер подкалывать. А мама, конечно, ничего не скажет прямо, но страшно обидится.

— Не получится у тебя хайпануть за мой счёт, милый, — корчу рожицу. — Это Марина подсуетила. Лучшая модель из её последней коллекции. Которую кто-то, — закавычиваю «кого-то» пальцами, — восторженно хвалил в своём видеоблоге.

Но Кир непробиваем, как броня звездолёта. Он лишь хмыкает, подкидывает и ловит, перекручивая в воздухе, подушку-слонёнка.

— И на старуху бывает проруха. Не всё ж Марине шедевры создавать.

Сажусь на кровать рядом, легонько шлёпаю его по коленке:

— Маринка была бы в восторге, что ты её старухой обозвал.

Кир заводит глаза под лоб:

— Это же устойчивое выражение, коть. Слышала про такие? — Он отпускает мне ласковый щелбан. — Тоже мне — отличница!

Фыркаю и отворачиваюсь. Показываю, что крайне недовольна его поведением. А сама слежу краем глаза.

— Не дуйся, коть, — он приподнимается, обнимает и тянет к себе. В его объятиях тепло и чувствуешь себя защищённой от всего на свете. Даже со Стасом у меня не так, а ведь он родной брат! — Платье тебе реально не в тему. Как Марина могла так просчитаться. Снимай и давай тащи сюда всё, что есть в шкафу. Готова перетрясти своих скелетов?

Он подмигивает и ухмыляется.

Я снова фыркаю:

— У меня нет скелетов в шкафу.

Кир вальяжно, как сытый кот, тянет:

— А если найду, — и уже даже приподымается, чтобы начать поиски.

Я, как заправская спортсменка по прыжкам в длину, в пару махов оказываюсь у гардероба и загораживаю его, раскинув руки:

— Не пущу!

— Тогда пошевеливайся сама. А то сейчас заявится тётя Сима и поволочёт тебя за стол, в чём поймает.

Это да, тётя Сима может. Хоть в трусах потащит. А-то как же, она явилась, значит — пора за стол, а именинницы нет. Непорядок! Поэтому, чтобы предотвратить разрушительные последствия урагана «тётя Сима», открываю дверцу шкафа — будет служить мне ширмой — и начинаю снимать вещи с «плечиков». Весь ворох сваливаю на кровать.

Кир оживляется и рассматривает мои наряды с видом знатока. Хотя он действительно знаток. Лучший обозреватель модельного бизнеса. У него даже награда есть. В общем, выбор женской одежды Кириллу можно доверить смело. А вот с мужской — сложнее. Эту его дикую футболочку «Ангел 100 %» мне хочется разодрать в клочья.

Хорошо, что Кир не замечает мой кровожадный взгляд. Друг поглощен тем, что подбирает мне туалет.

— К твоим серебряным волосам нужно что-то контрастное. Чёрное или тёмно-синие. Ну-ка попробуй вот это и вот это.

Он протягивает мне два платья, и я юркаю за импровизированную ширму.

Темно-синее он отметает сразу, как только являюсь в нём пред светлые, точнее зелёные, очи.

Морщит нос и машет рукой, бормоча:

— Спасите мои глаза! Дайте это развидеть!

Спешу удовлетворить просьбу, сама не в восторге, хоть и зацепила своё отражение лишь краем глаза.

А вот когда я появляюсь в чёрном, Кирилл даже присвистывает. Встаёт, медленно подходит ко мне, разворачивает к зеркалу.

Я по жизни худенькая и невысокая, а рядом с Киром, которому едва достаю головой до груди, и вовсе выгляжу хрупкой статуэткой. Чёрное кружево элегантно обволакивает мои плечи, лиф из плотной ткани выгодно подчёркивает небольшую грудь, корсаж обнимает длинную тонкую талию. Юбка струится по бёдрам и внизу расходится широкими фалдами.

Кир берёт заколку — чёрный «крабик», усеянный кристаллами Сваровски, и собирает мне волосы так, что всё их тёмное серебро льётся на правое плечо.

В нём умер крутой стилист. И зачем подался в обозреватели?

— Ты сейчас просто сказочная. И уже совсем взрослая. Подумать только, двадцать два года. А мне казалось: не доживу.

Пинаю его совсем не по-девичьи по ноге. Нашёлся мне старикан в неполные двадцать восемь.

Кир показательно прыгает и воет, будто ему в самом деле больно. Но по бесенятам в искрящихся зелёных глазах вижу — ни капельки.

Поэтому тихо прыскаю в кулак.

Спектакль заканчивается так же внезапно, как и начался. Кир замирает и несколько секунд, склонив голову к плечу, любуется мною.

Даже краснею от такого пристального внимания.

— Коть, замри и стой так, — командует он. — Я фотик внизу оставил. Мигом мотнусь.

Я, конечно же, не слушаюсь — мне ещё надо выбрать туфли и подправить макияж. Но когда Кир возвращается с фотоаппаратом, охотно позирую. Вообще я нефотогенична, и меня нужно долго упрашивать пофоткаться. Но Кирилл — он умеет снять так, что я выхожу богиней. И чувствую потом себя ею же.

С фотосессией покончено, Кир картинно раскланивается и говорит:

— Позвольте вашу ручку, моя королева.

Я делаю ответный шутливый реверанс и вкладываю свои пальцы в его ладонь. Он ведёт меня по лестнице торжественно и трепетно, словно мы не на дне рождения обычной девушки, а и впрямь во дворце и собираемся открывать бал.

Дом у нас хоть и двухэтажный, но совсем не дворец. Несколько комнат ещё в ремонте, который, как любит говорить папа, «можно приостановить, но нельзя закончить». У нас и приостановлен — с деньгами сейчас напряжёнка. Я даже отмечать день рождения не хотела. Но речь шла о «папиной принцессе», а в этом вопросе мой отец не терпит возражений. С самого моего детства жил по принципу: у моих детей будет всё самое лучшее. При этом нас со Стасом отнюдь не баловали.

Кирилл бережно передаёт меня папе:

— Вот, доставил ваше сокровище, Андрей Викторович, в целости и сохранности.

Папа обнимает меня и целует в щёку. Стас, мой дорогой братик, взрывает хлопушку. А Оля, его новая девушка, отпускает к потолку гирлянду шаров с надписью «Happy Birthday to you». В глазах мамы блестят слёзы.

Она тоже расцеловывает меня и горячо прижимает к себе:

— Какая ты у меня уже большая! Какая красивая! И как хорошо вы смотритесь с Кириллом!

Я знаю, что мама давно лелеет мечту поженить нас. Но Кирилл любит девочек постарше и уже который год сохнет по Марине.

Мама всё это знает, но каждый раз, когда Кирилл приезжает к нам, начинает ту же «песню». Материнское сердце упрямо. А дочернее — своенравно. Я никогда не приму выбор, сделанный за меня. Как бы этого не хотелось любимой маме.