S-T-I-K-S Дорога без конца (СИ) - Булавин Иван - Страница 34

— Как?! — я подпрыгнул на стул, — я же видел руку.

— Там и кроме неё много кусков было, но в Улье потеря руки не означает смерть, так что будь осторожнее.

— Может, врут — с надеждой спросил я — может, он для них иносказательно жив, как Ленин?

— Знахари подтверждают, что слабое ментальное воздействие продолжается. Скорее всего, лежит где-то в норе и раны зализывает. Короче, врага ты себе нажил.

— А почему я?

— Видел-то он только тебя, и защиту его ты пробил, и книгу увёл. В общем, ходи и оглядывайся. Единственно, когда он в форму вернётся, ты уже далеко будешь.

Полный мрачных мыслей, я вернулся в номер. Белка сидела на чемоданах. Увидев меня, она тут же прониклась и стала расспрашивать. Новости её не обрадовали, но и трагедии она не видела.

— Подумаешь, карлик. Ты ведь и не таких убивал. Правда?

— Не хочу тебя разочаровывать, но против того, кто в Улье прожил сто лет, десять таких как я скороспелых не выстоят. Если встретим, бежать надо. Плюс неплохо бы с сектой связаться, книгу вернуть и на него наводку дать. Возможно, прикроют.

— Дела.

— Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления, сегодня последний день отдыха, завтра поутру двинем.

— Я уже собрала всё. Только рюкзак взять.

— Умница, иди ко мне…

И снова мы были вместе, а весь остальной мир не существовал, только я, только она. Всё. Заснули мы рано, предстоял трудный день.

День пятьдесят шестой

Утром мы молча встали и ушли из номера. Погрузились на мотоцикл и только на выезде из города увидели коменданта, который вышел попрощаться. Он пожал нам руки и сказал, что здесь нам всегда рады, что ждут снова, что зря мы не остались. В своём путешествии по Улью я обрастаю друзьями и врагами. Если посчитать, то друзей больше, но у врагов более активная жизненная позиция. Кстати, о друзьях. Я спросил у Седого, не слыхал ли он про Караван-сарай, который должен быть где-то дальше. Я двигался с постоянным уклонением и уже почти описал круг диаметром в пару тысяч километров, скоро должен вернуться к началу.

Комендант поначалу не понял, но имя Димедрола ему было знакомо. Действительно, есть, километров триста на юг. Караваны оттуда часто заходят.

На этом мы расстались, стальной конь снова понёс меня навстречу приключениям, разве что теперь, когда я не один, придётся быть осторожнее. Раньше на любую мою рискованную глупость я мог найти оправдание в том, что плакать по мне некому. Теперь есть. Жена. Семья. Только пока без детей. Договорились предохраняться, пока белую жемчужину не добудем.

Выехав из черты города, мы отправились на условный юг. Отличное дорожное покрытие исчезло километров через десять, уступив место грунтовке, впрочем, тоже неплохой, хотя скорость пришлось сбросить. Тут всё и началось.

Остановить мотоциклиста можно, установив ловушку из натянутой верёвки. Верёвка эта должна быть не слишком толстой, чтобы её не заметили, но и не слишком тонкой, чтобы мотоциклист её не порвал. Но хуже всего, когда верёвка эта нематериально, увидеть такую нельзя, разорвать невозможно.

Спас меня высокий рост и небольшая скорость. На верёвку я напоролся грудью, а не шеей. Но удара хватило для того, чтобы мотоцикл лёг на бок и юзом прокатился метров десять. Я был оглушён и не сразу видел выходящего из придорожных кустов карлика. Уродливый кусок плоти ещё не восстановился до конца, правая рука ещё не выросла из культи, на голове красовался огромный шрам, а левая нога волочилась как чужая. Но, как показали дальнейшие события, на его боеспособности это сказалось минимально.

Первой очнулась Белка. Она выхватила из чехла обрез и выстрелила два раза не целясь, попала, конечно. Вот только оппонента нашего две горсти рубленого свинца абсолютно не смутили. Его нематериальная броня даже не отразила, а приняла картечь в себя, расплавила и впитала. Тут он нанёс удар. Без взмахов руками, одним только взглядом, и Белка с места полетела спиной вперёд, ударившись о дерево и так и оставшись прижатой к нему. Мне была уготована другая участь. Ментальный удар был такой силы, что парализовал разум, казалось, что мозг мой — это кусок пластилина, который сжимает сильная рука. А поверх этого сквозила мысль, которую он довёл до меня по каналу связи. Отдай книгу, и смерть твоя будет лёгкой. Я и рад был ему отдать и книгу, и мотоцикл, и карту сокровищ, и даже коды к компьютеру Зиона. Только как это сделать? В мозг словно иглы ледяные стали впиваться, сознание было на грани, но не покидало меня. Карлик не шевелил руками, не говорил никаких слов, только смотрел и взгляд его делал со мной ужасные вещи. Взгляд. Он смотрит. Он видит.

Тут какая-то часть моего сознания, какой-то не затронутый ударом кусок мозга, догадался взять управление на себя и активировать дар, который разорвал связь с мучителем. А тело, ставшее свободным, словно бы само, автоматом сделало два шага вперёд и воткнуло нож в отвратительную шишковатую голову. Прямо в темя. Тело карлика содрогнулось и завибрировало, раздался треск, и в руке у меня осталась рукоять ножа. Лезвие осталось в ране, причём расколотое на несколько стальных игл. Я выхватил кукри и рубанул по шее, перерубить шею, которая была толще головы, разумеется, не смог, но рану оставил внушительную, а клинок так же рассыпался у меня в руках, как и первый. Карлик был уже мёртв, но тело его продолжало выкидывать фортели. Точку поставило ружьё, уперев стволы в гипотетические ноздри, я нажал на спуск, и второй раз, когда тело уже лежало на дороге. Всё. Не оживёт. Голова вдребезги.

Но и сам я пострадал неслабо, ноги подкосились, и пришлось ползти на четвереньках. В глазах всё плыло, мир вертелся как в центрифуге. Белка лежала без сознания у дерева, левая нога была вывернута под неестественным углом, одежда залита кровью. Я смог её положить на дорогу, но сам от напряжения упал, повернул голову набок и меня вырвало. Хватая ртом воздух, снова подполз к ней. Дышит. Отлично. Отстегнул от пояса флягу и попытался влить ей в рот живчика, получилось плохо, но пара капель всё-таки попали внутрь. Теперь спек, только ей, мне нельзя вырубаться. Казалось бы, достать из кармана шприц-тюбик — это простая задача, но не после того, как вам вынули мозг и пропустили его через мясорубку. Рукой в карман я попал с пятой попытки, схватил, что нужно с третьей. Ещё несколько секунд потратил на то, чтобы прицелиться в её бедро. Наконец, укол был сделан, минут через пять её дыхание стало ровнее, а бледное лицо обрело краски. Теперь осмотреть. Отхлебнув живчика, я немного пришёл в себя. Левое бедро — открытый перелом, крови много. Радует только, что кровь тёмно-красная, алых фонтанов не видно. Я выдернул из ножен её кинжал и вспорол штанину. Так и есть, обломок торчит наружу. Я хлебнул ещё живца и надавил руками на кость, получилось засунуть её обратно, рану полил живцом и начал бинтовать. В Улье у иммунных всё заживает, но кости сами собой не встанут на место. А я не хирург-ортопед. Беспокоила и струйка крови, текущая изо рта. Да на просто крови, а кровавой пены. Лёгкое разорвано. Плохо. Помощь нужна.

Когда пришла помощь, я был уже не в состоянии что-либо делать, только вливал по капле живец в рот любимой и заплетающимся языком умолял её не умирать. Чьи-то сильные руки подняли меня, пронесли и положили, в ногу вонзилась игла, и мир рассыпался на картинки из калейдоскопа.

День, когда очнулся

Над головой был белый потолок с лампой дневного света. Больница? Да, скорее всего. Я выжил, а она? Попытка встать ни к чему не привела, мышцы, вроде, напряглись, но их усилия не хватило, чтобы сдвинуть тело. Даже голову повернуть было трудно, оставалось лежать и смотреть в потолок. Спать не хотелось, выспался. Я не знаю, сколько прошло времени прежде чем я услышал над собой голос:

— Очнулся, добро. Жить будешь. Скоро на поправку пойдёшь.

— Что с ней? — язык не слушался, слова выходили коряво, но невидимый собеседник меня понял.