Заземление (СИ) - Бородина Мария - Страница 53

— Прошу вас, — подал голос Нери, но уже без особого энтузиазма. — Не нужно её наказывать. Она — жертва любопытства, только и всего.

— Когда ты поймёшь, Нери, в чём дело, — проговорила Анацеа, вспоминая клеймо на его спине и стараясь сдерживать себя, — ты сам захочешь счёты с жизнью свести.

— Не стоит драматизировать, — Окто высунулась из-за плеча иномирянина. — Чувства неподвластны рассудку…

— Молчи, Окто, — Анацеа знала, что она скажет. Одного отрицать она не могла: уму и сообразительности мошенницы мог бы позавидовать любой член Совета. Применяла бы ещё свои таланты по назначению! — Просто молчи…

— Здравый смысл не может удержать порывов, — Венена вскинула бровь. — Кантана не отстаёт от вас. Правда, госпожа Бессамори?

— Я, кажется, велела молчать, — осекла Анацеа. — Как член Совета…

— Мне больше нечего бояться, — Венена с дерзостью пожала плечом. — Я уже под трибуналом, верно? Вы ведь где-то пропадали целых три дня за девять месяцев до рождения вашей младшей, так? В это же время таинственным образом исчез ваш муж, Кантимир. Не кажется ли вам, госпожа Бессамори, что Кантана слишком смугла и черна для вашего клана?!

Анацеа задохнулась. Ярость пошла горлом, зависнув невысказанными словами на кончике языка. Венена была слишком мала в ту пору, чтобы что-то знать… А, может, она и не родилась ещё к тому моменту. Так значит, либо она намеренно покупала информацию, готовя мятеж, либо в городе во всю обсуждают тайные уголки её жизни! Впрочем, неудивительно. Она, как член Совета, могла вешать горожанам на уши любую лапшу, но только идиоту не бросится в глаза то, насколько Кантана отличается от братьев и сестёр цветом волос, разрезом глаз и тоном кожи. Покровители отметили грехопадение Анацеа и, дабы наказать её, сделали так, что Кантана взяла всё от отца.

— Не кажется ли вам, госпожа Окто, — Анацеа надменно вздёрнула подбородок, — что говорить о внебрачных связях может только тот, кто сам чист?

Огонёк обиды блеснул в зрачках Венены, но на этот раз она удержалась от броска.

— Венена, — проверещала Тиарэ. — Пожалуйста, ты скажешь обо всём потом. Сейчас не время.

— Да вы нас в плен взяли! — Венена покосилась на трёх мужчин, охраняющих выход. — И говорите, что не время?! Какое Положение это регламентирует?!

В кладовке что-то зашуршало. Затем тишину разбавило невнятное шипение.

— Может, сразу внутрь? — высказался один из мужчин. — Хорош время тянуть.

— Нет, — Анацеа мотнула головой. — Никакого насилия. Она должна выйти сама.

— Это говорит человек, что хочет четвертовать свою дочь, — буркнула Тилен.

— Ты поскорее хочешь следом за ней, Тилен? — Анацеа старалась держать себя в руках.

— Позвольте мне пойти за ней, — высказался Нери.

Он рванул было к двери, но один из мужчин, охраняющих выход, удержал его на месте, выставив руку вперёд. Паренёк затравленно поджал губы и с обидой во взгляде покосился на Анацеа.

— Не совершай ошибок, — отрезала Анацеа. — Ты многого не знаешь. Слишком многого, чтобы лезть на рожон.

Остепенившись, Нери попятился. Анацеа чувствовала его отчаяние и страх, и она не желала ему зла, но ничего не могла с этим поделать. Лучше пусть будет в слезах, чем в отношениях с непосвящённой кровной сестрой!

— Мы уходим, — Анацеа неожиданно повысила голос почти до крика. — Ты сделала свой выбор, Кантана Бессамори. Ты спасла свою шкуру, но твои друзья ответят за тебя сполна.

Повернувшись к выходу, Анацеа легонько подтолкнула Нери в спину.

— Ступайте к повозке.

— Я никуда не пойду, — выпалил он.

— И я, — подхватила Венена.

Анацеа перехватила их взгляды: слишком твёрдые, слишком похожие. Всё это напоминало сон наяву: одно из пугающих пророческих видений, которые хочется прогнать до постижения сути. Словно защищаясь, она прикрыла глаза рукой.

— Вам придётся, — пробормотала она уже не столь уверенно.

— Силой погоните? — ярость задрожала в уголках губ Нери.

— Если потребуется.

Анацеа снова взглянула в глаза иномирянина, и грудь опять пронзило лезвие невидимого меча. Сердце ухнуло, упав в пятки. Слишком уж твёрдым казался его взгляд. Вместе с холодом испуга пришло осознание. Нери, казавшийся всегда таким слабым и покорным, не сломается. Скорее уж уступит её блудная дочь.

И Анацеа оказалась права.

— Я передумала, — дверь подсобки распахнулась, явив побледневшее лицо Кантаны. — Отпусти их, мама. Тебе ведь нужна я, вот и забирай меня.

3

Кантана бесстрашно вышла из подсобки навстречу матери. В замызганном платье, но гордая. Ещё одна нить к спасению оборвана, чего и следовало ожидать. Впрочем, Нери сразу предполагал, что она сдастся. Какой бы дерзкой Кантана ни прикидывалась, предавать — не её конёк. И твёрдо стоять на своём — тоже. Но… Ситуация цвела такими красками, что Нери охотно простил бы и предательство, и бегство. Безоговорочно. Безусловно…

Даже не так. Он предпочёл бы, чтобы Кантана сбежала и бросила их. Потому что от одной только мысли о том, что она продолжит существование в Пропасти, униженная и искалеченная, становилось дурно. Розы растут не для того, чтобы им обрывали лепестки и ломали шипы. Даже если они цветут чёрным.

Кантана вскинула лицо. Нити паутины заблестели в смоляных волосах. На щеках обозначились влажные разводы.

— Я пришла, — произнесла она, обращаясь к Анацеа. — Что сделаешь ты теперь? Отрубишь мне руки? Вырвешь язык?

— Если потребуется, — ответила Анацеа совершенно без интонаций. — Ты слишком многое совершила, Кантана Бессамори. На этот раз я не буду тебя жалеть.

Интересно, что она хочет этим сказать? Нери никогда не думал, что Анацеа Бессамори настолько жестока, чтобы отдать дочь на публичное растерзание. И даже сейчас в голове не было подобных мыслей. Однако Нери верил в силу аффекта. В безумие, превращающее кровь в хмельное вино. В движущую силу ярости. И в ошибки тоже верил. Даже в те, которые нельзя исправить, сколько ни умоляй время обернуться вспять.

И что-то в голосе прародительницы клана подсказывало Нери, что шутками здесь и не пахнет. Да и холодная решимость в глазах Анацеа лишь подтверждала догадки.

Плечи Кантаны едва заметно дрогнули. Сомнений нет: хочет покончить с разговором, развернуться и убежать в никуда. Это было бы разумное решение. И Нери, несомненно, вздохнул бы с облегчением. Но вместо того, чтобы оправдать надежды, Кантана лишь гордо распрямила спину и вытянулась.

— Да, мои ошибки слишком явны, — она снова посмотрела в глаза матери. — Но я не хочу быть изгоем. Я рождена, чтобы дарить благо своей магии людям. Чтобы любить и приносить лучшее, на что способна. Так, как велели нам Покровители. Если желание стать той, кто я есть на самом деле, слишком большое — делай со мной что считаешь нужным. Прогибаться под напором и прятаться — не мой путь. Пусть этим занимается Тилен.

Брови Кантаны сошлись над переносицей. Девушка в чёрном, сопровождающая Анацеа и её бородатую подругу, подозрительно напоминающую Дею 26, ахнула, однако, не рискнула держать ответ. Только последний дурак не понял бы, что отношения, склеенные из осколков неимоверным трудом, в это мгновение пошатнулись и рухнули окончательно.

— И ты, — добавила Кантана, легко коснувшись руки Анацеа. — Будь винтиком в этом механизме Разрушителей и дальше. Это твоё право, как бы мне ни было больно. Только знай, что ни одна мать в здравом уме не поведёт свою дочь на казнь.

— Ты не права. Порядки и Положения — великая сила, помогающая избежать анархии и войны, — возразила Анацеа.

— Первый Холм вот-вот атакует нас! И помогли вам Положения?! Чушь это всё!

— У каждого своя роль в жизни, и не нужно пытаться сыграть чужую. Кто знает, может быть, рыбы в водоёме тоже хотят летать?

— А той, что сможет, сородичи обрубят плавники?

— Сама подведёт себя к смерти, — отрезала Анацеа. — Как и ты, Кантана.

— Зато это моя дорога. Сама топтала.

— Ну да, — Анацеа скривилась. — Твой путь в никуда. Ты как всегда заблудилась, Кантана Бессамори. Но я нашла тебя. Ступай в повозку. Мы едем домой.