Академия Метаморфоз. Ученица ворона (СИ) - Летняя Лена - Страница 32

— Черт побери, откуда вы тут взялись? — огрызнулся Кроу, выдыхая и опуская руку. — Как вы вообще сюда попали? И что здесь делаете?

— Я искала вас, и меня привел сюда… кажется, это был призрак, — призналась миссис Грей, пытливо разглядывая пустой стул напротив Кроу. — Ректор разрешила мне остаться здесь, пока… — она не договорила и перевела взгляд на самого Кроу. — Я хотела убедиться… Вы ведь действительно видите ее, да?

— Как я уже говорил ранее, — все тем же неприветливым тоном отозвался Кроу, снова садясь на свое место, — я не склонен шутить такими вещами.

— Да, конечно, — миссис Грей осторожно присела на свободный стул. Не на тот, с которым минуту назад разговаривал неприветливый маг. — Вы ведь профессор Кроу, тот самый?

— Тот самый? — переспросил он, подозрительно сощурившись.

— Стефани писала о вас.

— Неужели? — Кроу скользнул взглядом по смутившейся призрачной студентке. — Интересно, что именно?

— Ну, я вас по ее письма совсем другим себе представляла, — улыбнулась миссис Грей. — Думала, вы моложе и… — она запнулась, смутившись, но все же закончила с виноватым видом: — Привлекательнее, что ли. Знаете, девочкам свойственно во время учебы восхищаться мужчинами-преподавателями почти до влюбленности.

— Мама, пожалуйста, не надо, — пробормотала Стефани, хотя понимала, что мать ее не услышит.

— Честно говоря, мне как-то не приходилось с таким сталкиваться, — фыркнул Кроу. — Как вы верно заметили, я совершенно непривлекателен для женщин.

— Я этого не говорила, — возразила миссис Грей. — Просто представляла вас более классическим красавчиком. Но на самом деле Стефани ничего такого о вас никогда и не писала. Да, она восхищается вами, но теперь я понимаю, что дело в другом.

— И в чем же? — зачем-то уточнил Кроу, хотя видел, что Стефани в отчаянии закрыло лицо руками.

— Знаете, ее отец оставил нас, когда ей было тринадцать. Как раз тогда проявилась ее магия, а он и так устал от семейной жизни. Мне кажется, Стеф решила, что все из-за нее. Говорят, одни дети разведенных родителей винят во всем их и злятся, а другие винят себя и очень стараются быть хорошими. Вот Стеф оказалась из вторых. Она очень тосковала по отцу и винила в нашем расставании себя. А как мне было объяснить девочке ее возраста, что папа просто нашел себе женщину помоложе, и при этом не убить в ней веру в любовь и брак? Думаю, ей до сих пор его не хватает, а вы стали для нее своеобразной «фигурой отца».

— Мама! — безнадежно воскликнула Стефани. — Попросите ее замолчать!

— Почему же, мне очень интересно, — возразил Кроу с печальной усмешкой.

— Она здесь сейчас, да? — со странным выражением спросила миссис Грей. — Что она говорит? Что делает?

— Ничего особенного, — теперь пришла очередь Кроу смутиться. — Просила вас замолчать и не рассказывать про ее письма и отношение ко мне, а теперь она, кажется… кажется, плачет, — последнее слово он произнес едва слышно, внимательно разглядывая ручку, которую вертел в пальцах все это время.

— Ну, зачем вы?! — возмутилась Стефани сквозь непонятно откуда взявшиеся слезы. — Не могли промолчать?

— Ей больно? — испуганно спросила миссис Грей, и глаза ее тоже подозрительно заблестели. — Или страшно?

— Думаю, ей просто грустно, — Кроу вздохнул. — Сделайте одолжение, перестаньте реветь! Обе! — раздраженно потребовал он. — Мне только истеричных барышень тут не хватало!

— У вас есть дети, профессор Кроу? — шмыгнув носом, спросила миссис Грей.

— Боже упаси! — проворчал тот в ответ. — Мне по горло хватает мороки со студентами!

— Тогда вам не понять…

— Да куда уж мне, — Кроу протянул ей носовой платок, стараясь не смотреть ни на мать, ни на дочь.

— Я бы хотела иметь возможность просто обнять ее еще раз, — прошептала миссис Грей.

«Я тоже», — чуть было не брякнул Кроу, но вовремя прикусил язык.

11

Кроу устало опустился в кресло у камина. Последние пару часов он провел в утомительной роли посредника между миром живых в лице миссис Грей и миром призрачных существ в лице ее дочери Стефани. После ему пришлось отвести живую Грей обратно в комнату, где ее временно поселила ректор Милдред. И вот наконец он снова остался один. Благословенная тишина, всегда царившая в его комнатах, сейчас была как никогда кстати.

Кроу не знал точно, почему чувствует себя таким разбитым. Не такой уж тяжелый и длинный был день. В его жизни бывало множество дней гораздо хуже, когда он так смертельно не уставал.

— Должно быть, старею, — пробормотал он едва слышно.

Потому что признаваться себе в том, что его измотали сами события, он не хотел. Все это время, с того момента, как он понял, что Стефани — призрак, он старался не думать об этом. Это было не так уж и сложно, пока та мельтешила перед его глазами и выглядела вполне живой. Только редкие оговорки и короткие мгновения, когда становилась заметна ее прозрачность, напоминали о случившемся. А потом случился длиннющий диалог с ее матерью. С ее убитой горем матерью. И осознание случившейся трагедии накатило на Кроу с неожиданной силой.

Ее больше нет. Невыносимой выскочки, заучки, старосты и просто жуткой зануды Стефани Грей больше нет. То, что он видел сегодня, лишь эхо, остаточный след, который вот-вот растворится в воздухе. И не останется ничего, кроме воспоминаний.

А ведь у него эти воспоминания есть… Ее испуганный голос, тяжелое дыхание и дрожащее тело, почти прижатое к нему в темноте и тесноте ниши. Ее теплая ладонь, лежащая в его руке. Решительный блеск в глазах. Настойчивый шепот: «Я вас здесь не брошу». Как она радовалась ему, как обнимала… Их странные разговоры на грани приличия после возвращения из того мира, вечерние посиделки после дополнительных занятий.

Зачем все это приключилось в Ночь Умертвий? Зачем ему эти воспоминания? К чему была вся та их борьба за выживание три месяца назад? Он рисковал собственной жизнью, чтобы найти ее и вывести из лабиринта. Она, в свою очередь, готова была погибнуть там вместе с ним. И что теперь? Какое-то невнятное происшествие, правду о котором он никогда не узнает, — и вот ее уже нет. Почему? Почему она? Почему сейчас? Ее ждало прекрасное будущее. Карьера в Ордене, научные открытия и свершения. Она могла со временем превзойти даже его в мастерстве изготовления и создания зелий.

Где-то в тишине, далеко, звучал страшный ответ на нависающие над ним вопросы, о котором не хотелось думать: из-за него. С ней все было бы в порядке, если бы она не пошла к нему во второй раз в тот вечер. Если бы он не ворчал по поводу грядущего Нового года во время их занятия, она бы вручила свой подарок сразу и пошла к себе. Сейчас бы дома готовилась к тихому семейному вечеру с мамой, а он сидел бы тут в умиротворяющий тишине своих всегда пустых комнат и спокойно читал книгу, ожидая конца каникул и ее возвращения. И пусть в последнем семестре ей уже не понадобилась бы стажировка с ним, все было бы хорошо. У нее все было бы хорошо.

А теперь вот… не будет. И ее не будет, уже никогда. Не просто в его жизни, а совсем. Он не уберег ее. Зачем он выжил в Ночь Умертвий? Ради трех коротких месяцев странной неравноправной дружбы?

— А что мы будем делать теперь? — ее голос раздался над его ухом так неожиданно, что Кроу непроизвольно вздрогнул.

— Опять вы, — недовольно проворчал он. — Без понятия! Лично я собирался поспать, а вы… Я не знаю.

Он огрызался и не смотрел на нее, потому что больше всего сейчас боялся, что не справится с собственными эмоциями и либо скажет что-то лишнее, либо сделает что-то лишнее. Расплачется, например. Нет, это маловероятно. Хотя…

Стефани тем временем села на неудобный диван и удивленно посмотрела на преподавателя.

— Как это «не знаю»? — не поняла она. — Что значит «собирался поспать»? Мы же еще… Еще не нашли меня.

— И у меня больше нет никаких мыслей по поводу того, где вас искать, — снова огрызнулся Кроу, все еще демонстративно глядя в камин, а не на нее. — Я не знаю, что еще мы можем сделать. У меня закончились идеи.