Шакал (СИ) - Огнев Евдоким - Страница 52

В этой битве мы почти не участвовали. Когда прожекторы были снесены, то всё вокруг погрузилось во тьму. Непроглядную тьму, наполненную ужасом и криками. Бой длился несколько часов. Машина пробила ворота и отъехала в сторону, оставляя место для шакалов. Я лежал в грязи, прячась за камнями. Изредка пролетали шальные пули, которые падали где-то рядом. Курить хотелось до тошноты, но пока было нельзя. Огонёк во тьме самая приметная мишень, а мишенью быть я не собирался. Вода давно намочила шляпу. Штаны промокли. Опять холод и влага. Что-то это мне напоминало и опять в том же месте. Пора было отпускать невесёлые воспоминания и больше каторгу не вспоминать. Я ей насытился по горло.

Шакалы завыли. Очереди раздавались всё реже. Можно было выбираться из укрытия и проверить, чем всё закончилось. До боя Кэп думал, как сделать лучше: дождаться утра и проверить, как сработали шакалы или идти по их следу как только утихнут выстрелы со стороны стен. В итоге решили проверять сразу. Логика в этом была. Основная часть шакалов охотилась лишь ночью. С рассветом мы лишились бы их поддержки. Охрана каторги могла где-то спрятаться, закрыться и начать отстреливаться. При свете дня мы могли потерять несколько человек, пока бы их нашли. Кэп же не любил потери. Поэтому на добивку пошли мы с Грегом. В темноте было легче спрятаться от пуль. Шальные же подруги и при свете дня представляли опасность. Тут уже ничего не поделаешь. Остаётся уповать наудачу. В остальном же, если мы нашли бы таких спрятавшихся в бараках или хозяйственных постройках, то нужно было найти возможность впустить туда шакалов, чтоб они доделали работу. Пленных из охраны мы не брали. Им был дан шанс, они им не воспользовались. Короче, виноваты сами.

Около ворот валялось несколько трупов. Кто-то из шакалов трапезничал. Я слышал, как хрустели кости и клацали зубы. Собачка кушала. Правильно, после такого боя им нужно было подкрепиться.

— Хорошо, что мы этого не видим, — тихо сказал Грег. Его голос прозвучал как-то неестественно. Здесь было место выстрелам, крикам и пению шакалов, но никак не человеческой речи, которая возвращала в привычный мир.

— За стенами меньше разговаривай. Не хочу, чтоб нас вычислили по голосу, — ответил я, не понимая, почему он сам до этого не додумался. Хотя потом понял. Они были потомками военных. Знали теорию, но в боях не участвовали. Столкнувшись с грязью лицом, то появилась растерянность и неприятие этой реальности, во время которой и забывались все эти навыки, которые им вдалбливали на подготовке и в теории. Жизнь в теории сильно отличалась от практики. Даже готовясь к худшему, человек не готов к тому что увидит в реальности.

Мы прошли за стену. Я помнил расположение зданий, хотя прошло около полутора лет, как меня вынесли за стену. Где-то в районе бараков слышались выстрелы. Одиночные. Кто-то пытался отстреливаться, но вскоре и они затихли. Остались лишь стоны и рычание. Со стороны бараков были крики и просьбы о свободе. Странные люди. Там у них самое безопасное место, а они о свободе мечтают.

— И что теперь? У меня ночного зрения нет, — обо что-то спотыкаясь, сказал Грег.

— Достаём фонари. Попробуем так. Если в сторону нас огонь откроют, то выключим.

— Чувствую себя наживкой.

— Или мышеловкой. Зубы у нас всё же есть.

Кровь была повсюду. Она смешивалась с лужами и грязью. Куски плоти, одежды, трупы, следы кислоты, которые оставались от шакалов и оружие, брошенное за ненадобностью или ставшее ненужным. Шакалы уходили от света фонаря, порой скользя совсем рядом. Призраки ночи, несущие смерть и ужас. О них говорили раньше, о них продолжат говорить и дальше. Кровь всюду. Фонарь высветил растерзанный труп. Грега вырвало. Не знаю. Меня это зрелище не смутило. После воспоминаний об овраге, где остатки человеческой плоти смешивались с отбросами и грязью под ногами, меня растерзанные трупы не сильно удивляли.

Мы начали проверять одно помещение за другим. Хаос. Перевёрнутые столы, шкафы. Видно было, что люди старались спастись, но у них это не получалось. Итогом всей борьбы были трупы. Наполовину обглоданные или с оторванными конечностями. Несколько человек мы нашли ранеными и по какой-то случайности живыми. Один отстреливался от шакала и ему хватило пуль выиграть схватку. Об этом говорила лужа кислоты неподалёку от него. Он пытался выстрелить в меня, но пули закончились. Перерезать горло ничего не стоило. От потери крови он был ослаблен. Почти не сопротивлялся. Второй валялся с обрубками вместо ног. Не знаю, что шакалам помешало его добить. Пришлось добивать мне. Таких было небольше десятка. Те, кто по удаче выжили и кого в живых оставлять было нельзя.

В бараках было иначе. Шакалы прогуливались между камер, чуя людей, но не имея к ним доступ. Пришлось их выгонять отсюда. Из камер доносился вой людей. Кто-то бился в закрытые двери. Сумасшествие. Сколько таких будет утром? Но с ними и будем разбираться, когда станет светло. Сейчас не к спеху.

Обойдя всю каторгу, мы поняли, что в живых из защитников никого не осталось. Теперь можно было перекурить. И плевать на кашель, что разрывал лёгкие. Работа была сделана, Шакалы себя показали во всей красе. Ещё бы к ним добавить людей, которые могли бы производить зачистку и будет совсем здорово.

— Я доложу Кэпу, что бой закончился.

— Угу. Утром можно будет заходить.

— Почему утром?

— Зачем сейчас? Сам смотри, собачки кушают. Вояки включат фары. Это будет нервировать шакалов. Пусть получат свою порцию удовольствия, — ответил я.

— Ты куда?

— Есть охота. Пойду и я подкреплюсь.

— С ними?

— Зачем? На кухни вполне есть нормальная еда. Охрана питалась неплохо, в отличие от заключённых. А человечина меня никогда не привлекала, особенно сырая, — усмехнулся я. После этого пошёл в сторону кухни.

Там пришла идея затопить печку и просушиться. Заодно и вчерашний суп разогреть. За поеданием этого супа меня и нашёл Грег. К тому времени у меня было тепло и светло.

— Никак не могу понять, почему во всей крепости было темно, хотя в бараках охраны был свет. Ладно этого света не было в бараках заключённых. Он им там и не нужен. Я вначале думал, что из-за поломки прожекторов порвались провода. Но на кухни свет есть, — сказал я.

— Кухня могла работать на автономном источнике, — ответил Грег. — Она объединена со столовой, комнатой отдыха и администрацией. Из-за администрации вполне могла иметь свою батарею, которая была независимой от общей цепочки.

— Возможно, — согласился я.

— А я не могу понять, как можно есть, когда у тебя около двери труп валяется со вспоротым брюхом.

— Так он же мёртвый. Опасности нет. Мы тут с тобой всё проверили. Можно и расслабиться, — Грег поморщился на мои слова.

— Я смогу «расслабиться» когда уберусь из этого места.

— Грег, учись относиться к таким неудобствам проще, — ответил я. — Мы уедем из этого места, но приедем в другое. Думаешь там будет поле с цветочками? Я сомневаюсь. Пока же есть возможность, то надо этой возможностью пользоваться. В данном случае поесть и поспать в тепле.

— У тебя нервы — провода?

— Желание выжить сильнее всей этой мишуры. Я понимаю, если бы у нас был культ мёртвых. Так ведь всё равно после смерти трупы на улицы выкидываются на корм шакалам. Так чего мне нос морщить от них? Ладно если бы я запахи чувствовал, а то у меня еда делится на горячую и холодную, сытную и не очень. Временами вкус возвращается, но редко. А вид кишок меня не отворачивает. Да и чего на них любоваться, когда можно отвернуться?

Грег не ответил. Поставил стул поближе к печке. Я же закончил с супом и затянулся самокруткой.

— Надо будет собрать табак и разделить между бойцами. После чая ломка пойдёт. Пусть её снимают табаком, — сказал я.

— Поэтому ты так много смолишь?

— Угу. Последствия чая. Привычка формирует дурную привычку.

— Для лёгких вредно, — ответил он.

— Думаешь мы долго проживём? Я в этом не уверен.

— Поэтому гробишь здоровье?