Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 14

Корр.

— Насколько я слышал, он ещё студент, но уже публикуется в серьёзных научных журналах по психологии?

— Вы совершенно правы! Так что уровень профессионализма Фаулза можете представить сами. Если уважаемые научные журналы печатают статьи студента, а маститые доктора наук без всяких скидок считают его коллегой, то это уже состоявший профессионал.

Корр.

— Немного необычно — прибегать к помощи психолога.

— Необычно? Пожалуй. Но я знаю Лесли лично и горжусь, что могу назвать его близким другом. Знаю, как работают психологи и на что они способны. Так что когда Лесли предложил помощь, сомнений я не испытывал.

Корр.

— Насколько велика заслуга Фаулза?

— Сложно сказать, — потирает подбородок, примечание корр. — На первом месте всё-таки тренер — подобрать оптимальный график тренировок, отслеживать физическое состояние спортсмена. Адов график, скажу я вам! А вот то, что не сломался психологически — заслуга Лесли!

Ekstra Bladet (Дания)

— Когда я взошёл на пьедестал и заиграл датский гимн, я испытал момент чистейшего, незамутнённого счастья. Наверное, за всю жизнь могу вспомнить лишь несколько моментов, сравнимых по эмоциональному накалу с церемонией награждения.

Корр.

— Вы обошли соперников с таким колоссальным отрывом, поставив мировой и олимпийский рекорд. Как нужно тренироваться, чтобы приблизиться к такому результату?

— Как… — задумывается, примечание корр. — Вкладываться в каждую тренировку, безусловно. Не падая в конце от усталости, потому что на ногах стоять уже не можешь, ни в коем случае!

Корр.

— На финише вы едва стояли на ногах.

— Нужно разделять тренировки и спортивные состязания, когда вы можете и должны выкладываться на свой максимум. Скажу банальность — прислушивайтесь к своему организму! Опытные спортсмены в большинстве своём это знают и умеют, так что совет мой адресован прежде всего новичкам.

— Найдите хорошего тренера! Только он сможет понять, когда вы выложились на все сто, а когда тело просто ленится.

* * *

— Сколько интервью ты уже дал? — Вяло поинтересовался забредший на ужин Одуванчик. У Зака сейчас в самом разгаре роман с французской журналисткой, постоянно не высыпается. Замужем, дети, старше на десять лет… а вот поди ж ты. Он вообще тяготеет к женщинам постарше, выбирая в основном по интеллекту и человеческим качествам.

— Под сотню.

— Откуда столько? — Удивляется друг, смешно округляя глаза.

— Никому не отказываю, — Пожимаю плечами, — так и набралось. Вплоть до школьных газет.

— Не надоело?

— Так… поднадоело конечно, но реклама. Да и не так это сложно, по большому счёту — десять минут посидеть в кафе с каким-нибудь мальчишкой, приехавшим на Олимпиаду, а ему впечатлений на всю жизнь. Может, это интервью поможет поступить в колледж или подтолкнёт карьеру.

— А… что у тебя с Дженни? — Покосившись на вставшего из-за стола Олава, поинтересовался Зак, — прости, если не в своё дело лезу!

— Нормально всё, — Отмахиваюсь, — перегорело! Что там за странности, понять не могу, и честно говоря — и не хочу уже. Фотографируемся вместе, улыбается… в остальном глухо. Знаешь, будь она какой-нибудь старлеткой из Голливуда — понятно, славы девочка ищет. Но ей-то зачем?!

— М-да… — Зак допил чай, к которому пристрастился не без моей помощи, — Не могу сказать точно, но похоже — действительно перегорело. Вы же летом разъезжались для проверки чувств? Вот чувства и не выдержали.

— Мать твою! Извини, Зак… Какой же я слепец! Жалко, конечно… но это хотя бы понятно и уважения заслуживает. Скандал точно пришёлся бы не ко времени.

— Угу…

Тильда с детьми гостит у Петера в олимпийской деревне — дети напросились. Условия там достаточно спартанские, зато можно будет похвастаться в школе.

Олав, пользуясь отсутствием матери, прямо с ужина умотал к любовнице — очередной. Он вообще несколько… раскрепостился в последнее время.

Сидели с Заком допоздна вдвоём, беседуя о разном. Он несколько раз порывался уйти, памятуя, что послезавтра я участвую в лыжных гонках, но… так хорошо сиделось!

Утром ехал в Лейк-Плэсид, додрёмывая на заднем сидении под ворчание Маккормика.

— Знаю, — зевая, отвечаю на очередную нотацию, — не выспался немного, ну и что? Зато настроение — отличное!

* * *

— Недурственно, — оценил себя Аркадий Валерьевич, повертевшись перед зеркалом. Классический костюм-тройка, сшитый у хорошего портного, и в самом деле удивительно шёл ему, — прямо-таки образец мужской красоты.

Одев шляпу, ещё раз окинул себя взглядом и добавил, чуть вздохнув:

— Зрелой красоты.

Со второго этажа спускался, насвистывая и пританцовывая, подражая главному герою виденного недавно музыкального фильма производства «Большого Яблока». Получалось недурно — по крайней мере, в глазах слуг отчётливо виднелось одобрение… профессиональное, лакейское.

— Знают своё место, — Подумал он, — не то что наши… разбаловались! Равенство, ха! Пусть формальное по большей части, но всё равно… на хер! Если у меня достаточно ума и решительности, чтобы содержать слуг, я хочу полный пакет. Чтоб кланялись, лебезили, ручку целовали. И на конюшню пороть! Баб, впрочем, можно пороть и не на конюшне… хе-хе-хе!

Нынешние времена Постникову решительно нравятся — не без оговорок, но куда как лучше, чем в двадцать первом веке! Не хватает немного интернета и телевиденья, да и медицины хочется той — качественной. А в остальном — очень, очень недурственно.

Низшие знают своё место, хотя и рыпаются подчас. Чёртова демократия… хотя с другой стороны, немного демократии не помешает — ровно настолько, насколько это удобно лично ему, Постникову.

Вся эта аристократия, предки-крестоносцы… спасибо, не надо. Нет, если бы такие предки были у самого Аркадия Валерьевича, дело другое! А так… пусть будет толика демократичности.

А времена хорошие, да… Мужчины выглядят мужчинами, женщины женственны и знают своё место — церковь, дети, кухня. Здоровый консерватизм!

— Сеньор, — Приставленный Доном телохранитель распахнул услужливо дверцу дорогого автомобиля, парой секунд позже усевшись впереди, рядом с водителем.

— С-скотина! — Движение такое… не придерёшься вроде, но прямо-таки подчёркнуто — я работаю на тебя, но я не твой человек! Бесит! И эти жирные набриолиненные волосы…

— Ничего, пройдёт немного времени, и Постников станет среди Донов не наособицу, а первым среди равных! Бухгалтер мафии… это пока его недооценивают — привыкли, скоты такие, опираться на родственные связи и землячество.

— Погодите! Лет через пять все финансовые потоки через меня пройдут! Всех за яйца держать буду! А может и женюсь… — мысли попаданца поменяли вектор, — среди итальяночек симпатичные попадаются, и говорят — не только чёрненькие есть. Северяночки… А в принципе, какая разница? Жениться, чтобы дети были и родственные связи соответствующие, ну и любовницу завести… северяночку светленькую. Такую, чтоб типаж южный, итальянский, но чтоб беленькая. А?!

— Доны семейственны, но если не афишировать любовную связь, сквозь пальцы смотрят. А мне афишировать и не нужно — в театр выгуливать девок сроду не любил. Как они говорят… «И этим ртом потом она будет целовать детей?!» Точно любовницу нужно… для изысков. Дикари!

Машина свернула в сторону порта, и Постников отвлёкся невольно, поглядывая на манифестантов. Рабочие порта опять то ли бастовали, то ли… а может, не рабочие порта, а моряки? Да какая разница! Не можешь урвать своё — довольствуйся тем, что тебе дают от щедрот! Недостаточно на жизнь? Сдохни!

Морды худые, у многих болезненные, но не отнять — злые, решительные, настроенные на борьбу и готовые к трудностям.

— Не наши Маньки да Ваньки, — мелькнула мысль, — эти посерьёзней! Англосаксы!