Долгий путь от любви до любви - Плен Александра - Страница 11

— Его зовут Роберт Уайт, и он самый прекрасный человек на свете. Мама, вот увидишь, он вам понравится! Он умный и замечательный. Он заканчивает Кембридж в этом году, — я тараторила без умолку, а мама только шокировано смотрела на меня.

— Вот, — я бросилась к своему альбому, лежащему на столе, — вот его портрет. Правда, он красивый?

Мама перевела взгляд на рисунок. На минутку задержалась, рассматривая лицо, потом скорбно поджала губы и сухо спросила:

— Кто он?

— Сын священника, — ответила я торопливо. — Он очень талантливый, Роберт найдет работу, обязательно прославится и станет знаменитым.

Я заметила на лице мамы выражение брезгливости. Она презрительно почти выплюнула:

— Найдет работу?!

Я в растерянности стояла посреди комнаты и ничего не понимала. Мама ругала папу за неспособность заработать, приводила как пример своего отца. Она была просвещённой и образованной женщиной, знавшей не только языки, но и разбиравшейся в политике и экономике. Я простодушно сделала вывод, что она ценит ум и талант, и уж, конечно, не будет против Роберта. Оказывается, я была неправа? Я совсем не знаю свою маму? На моих глазах рушились наивные детские убеждения.

— Мама, — я опустилась перед ее креслом на колени и взяла за руку, — мы любим друг друга. Вот увидишь, он понравится вам с папой. Он чудесный. Роберт приедет после экзаменов просить моей руки.

— Где вы познакомились? — ровно спросила она.

— На каникулах, в Торки, — я ловила взгляд самого родного мне человека и не могла поймать: мама все время смотрела в сторону.

— Понятно, — мама встала с кресла. Я осталась сидеть на полу. — Это я захвачу с собой.

Она взяла портрет.

— Надеюсь, нам не нужно беспокоиться о твоей чистоте? — задала она странный вопрос.

— Ты о чем? — я непонимающе нахмурила брови.

— Хорошо, — кивнула своим мыслям мама и вышла за дверь, бросив: — До завтра.

Я поняла, что разговор не окончен — битва не выиграна. Но камень упал с плеч — я рассказала о Роберте. Половина дела сделана. Мама и папа смирятся с моим выбором. На дворе двадцатый век. Никто уже не выходит замуж по принуждению.

На следующее утро после завтрака меня пригласили в кабинет отца.

— Что это за помолвка, о которой мне рассказала твоя мать? — грозно спросил папа. Мама сидела в кресле и нервно сжимала и разжимала руки.

— Его зовут Роберт Уайт, папа, он приедет через несколько недель просить моей руки, — мое сердце колотилось от волнения, я изо всех сил старалась не расплакаться: ведь сейчас решается моя судьба.

— Ты глупая легкомысленная девчонка! — папа стукнул кулаком по столу. — Ты соображаешь, что ты говоришь? Какой Роберт Уайт? Какая помолвка?! Тебя нужно выпороть за такие…

— Роланд, — прервала тихо мужа мама, — так ты ничего не добьешься.

Папа попытался взять себя в руки. Вышел из-за стола, походил взад-вперед по кабинету. Я стояла возле входной двери и упрямо смотрела в пол.

— Софи, ты уже взрослая, я могу рассказать тебе правду, — начал отец совершенно другим тоном. — Мы в отчаянном положении, не сегодня-завтра придут кредиторы. За долги у нас заберут наш замок в Камберленде, этот дом в Лондоне и оставшиеся земли. Меня упекут в долговую тюрьму. Вас вышвырнут на улицу. Возможно, дедушка приютит тебя, Адель и маму, но что будет со мной? Мне осталось только пулю в лоб… Позор ляжет на нашу семью, на имя виконтов Нордвик. Ты этого хочешь?

— А дедушка? — проблеяла я тоненько. — Разве он не может помочь?

Я ничего не понимала. Мои наряды, мамины… Ежедневные посещения папой клуба, приемы, балы, светские развлечения… Мы живем так же, как жили раньше. Я не вижу бедности или чего-то необычного. Все так, как всегда.

— Что дедушка? Он ненавидит меня. Считает никчёмным прожигателем жизни, — папа горько рассмеялся. — Возможно, он прав, но теперь уже поздно что-то менять.

— Вот, — он сунул мне под нос газету, — прочитай сегодняшние новости.

Я машинально вцепилась в листок. Текст расплывался, из-за слез ничего не было видно. Я растерянно держала газету и переводила взгляд с мамы на папу.

— Дедушка почти разорен, — всхлипнула мама, — экспорт падает. Никто не покупает английскую шерсть и хлопок. Все везут дешевую из Америки. Папа в прошлом году взял заем у банка на модернизацию фабрики, поставил новые ткацкие станки, установил современное оборудование, вентиляцию. (Мама опять всхлипнула.) Теперь склады загружены товаром, но его никто не покупает. А сегодня банк, в котором он брал кредит, обанкротился. Папе нужно вернуть всю сумму в течение недели.

Я стояла ровно, как струна, опустив голову, сжав кулаки, не чувствуя боли от впившихся в ладони ногтей. Мысли метались в голове, страшные новости не укладывались в сознании. Внезапно, в одно мгновение, моя спокойная, размеренная жизнь превратилась в кошмар.

— Ты старшая дочь, — продолжал папа, — на тебе лежит ответственность за нашу семью. Мой дед, чтобы поправить дела, женился на деньгах, так же поступил и мой отец, и я…

— Что? — послышался страдальческий всхлип мамы. — Ты женился на мне из-за денег?!

— Амалия, — фыркнул папа, — не будь идиоткой. Конечно, я любил тебя. Но ты не можешь не понимать, что не будь у твоего отца денег, ты бы никогда не стала виконтессой Нордвик.

Справа, со стороны кресла, послышались тихие всхлипы мамы. Воздух в комнате сгустился, словно над нами нависло черное облако обреченности. Я по-прежнему хранила молчание, не смея поднять голову. Сердце разрывалось от боли.

— Подумай, Софи, — папа подошел и ласково дотронулся до моей щеки, — ты можешь нас спасти. Прими предложение герцога.

Я едва держалась на ногах. Растерянность и страх переполняли душу. Наверное, для восемнадцатилетней девушки это было слишком. Мне казалось, еще немного и я потеряю сознание. Папа вышел из кабинета, бросив напоследок:

— Я надеюсь на тебя, Софи.

Я стояла в оцепенении и не могла сдвинуться с места. Жизнь, еще вчера казавшаяся восхитительной и беззаботной, за короткое время наполнилась беспросветным отчаяньем. Счастье, такое реальное и близкое, ускользало, утекало сквозь пальцы. Я медленно развернулась и тяжело, как столетняя старуха, побрела в свою комнату. Там я и просидела в горестных раздумьях почти до обеда. В итоге решила написать записку Лили с просьбой срочно приехать. Мне нужна была помощь, совет, поддержка. Сама я не справлялась со всеми навалившимися проблемами.

Лилия влетела в мою комнату вся сияющая и радостная.

— Софи! Ты не представляешь! Бертон попросил вчера моей руки! — воскликнула она и тут же осеклась, увидев мое лицо: — Что случилось?

— Поздравляю, — произнесла я и попыталась улыбнуться.

— Что с тобой? На тебе лица нет, — подруга подбежала ко мне и присела рядом.

Я вкратце рассказала о своем горе.

— Герцог Мелвилль… — задумчиво потянула подружка, и добавила, скривившись: — Вот «повезло»!

— Ему шестьдесят два года, Лили! — всплеснула я руками. — Что делать?!

— Пиши Роберту, пусть приезжает, — нахмурилась она, — ты одна не выстоишь против виконта и виконтессы Нордвик. Слишком они хотят породниться с герцогом.

— Родители говорят, что мы разорены, — всхлипнула я.

— Ну и что? — удивилась подруга. — Это твоя жизнь. Она у тебя одна. И хоть я всегда говорила, что Роберт тебе не пара, но герцог — не пара еще больше.

И Лилия хихикнула. Я немного взбодрилась, оптимизм подруги пусть немного, но развеял мое тягостное настроение. Действительно, еще ничего не случилось, все еще можно исправить.

— Пиши письмо, я попрошу горничную съездить на почту. Вот увидишь, — Лилия погладила меня по руке, — приедет Роберт и все образуется.

— Как хорошо, что я влюбилась в Бертона! — воскликнула она чуть позже. — Ему двадцать пять и он богат, сын маркиза. Как мне повезло! И почему ты не могла влюбиться в кого-то более подходящего?

Лили просто дразнила меня, я это понимала, но все равно было немного обидно.