Долгий путь от любви до любви - Плен Александра - Страница 26

— Прошу извинить, господа, — холодно произнесла я и обрадовалась: голос почти не дрожал, — разговор утомил меня.

Развернувшись, быстро пошла по направлению к террасе, волоча Стефана за собой, как на буксире. Мне необходимо было глотнуть свежего воздуха. Я задыхалась. В висках пульсировало: «Это он! Он жив! И он ненавидит меня». Застывшая улыбка на лице, казалось, растянула рот до ушей, еще немного и кожа треснет от напряжения. В спину летели удивленные шепотки «Что это было?», «Ты слышал?», «Они что, знакомы?».

Оставив сплетников позади, я добралась до дальнего края балкона, перегнулась через перила и глубоко вдохнула, наполняя легкие холодным воздухом.

— Это он? Тот Роберт, о котором говорила Лилия? — тихо спросил Стефан, вставая за моей спиной и прикрывая от света, льющегося из окон.

— Да, это он, — ответила я.

— Кто он тебе?

— Моя первая любовь, — со смешком призналась я и добавила, скривившись: — Нас разлучили родители десять лет назад. Банальная история. Он был беден… Мы были разорены…

— Да, я слышал о твоем браке, — прервал меня Стефан тихим голосом и приобнял за плечи. Я прижалась к нему всем телом и вдруг почувствовала, что в глазах защипало. Со стороны, наверное, казалось, что мы стоим, обнявшись, как голубки, и нежно воркуем. Но на самом деле меня била крупная дрожь, и, не прислонись я к Стефану, рассыпалась бы на мелкие осколки.

— Ты еще что-то чувствуешь к нему? — прошептал Стефан мне в волосы.

— Нет, — подумав, ответила я, — просто не ожидала его увидеть. Мне сообщили, что он погиб. Я давно забыла его, дорогой.

И, развернувшись к нему, попросила:

— Отвезешь меня домой? Что-то я устала сегодня.

На неделю я забаррикадировалась в герцогском особняке. Не принимала ничьих приглашений и никого не пускала к себе. Нужно было подумать в одиночестве. Бродила, как привидение, по многочисленным комнатам и лабиринтам коридоров. Размышляла, вспоминала. Этот невоспитанный циничный человек был похож на того Роберта, как вишня на кучу навоза. Ничего общего. Тот Роберт, десятилетней давности, был милым добродушным парнем, этот — мерзкий грубиян и невежа. Хотя… Действительно ли я его правильно помню? Я начала в этом сомневаться. Те розовые очки на моих глазах могли здорово исказить реальность. Я уже ни в чем не была уверена. За десять лет не сохранились отчетливо в памяти ни лицо, ни фигура, ни голос. Точнее, все трансформировалось в некий собирательный прекрасный образ рыцаря на белом коне. Правда ли он был таким сказочным и идеальным или я придумала его себе? Не знаю.

Неделю я наблюдала за мистером Вайтером издалека. Читала газеты, следила за новостями. «Двери Уайт-Вест-Холла после длительного затворничества вновь открыты для приемов. Американец Роб Вайтер, наконец, сообщил нашим журналистам, что закончил ремонт». «Знаменитый инженер приглашает на автомобильную гонку по улицам Лондона! Кто выиграет? Иностранец или наш соотечественник?». «Иностранец, — усмехнулась мысленно я, — как же!».

«Американец Роб Вайтер заключил контракт с мистером Бейлором на модернизацию станков. Сумма контракта не разглашается» — заголовок в «Таймс». «Знаменитый изобретатель купил на аукционе картину Ренуара» — в «Дейли Экспресс». «Вчера состоялся первый прием в доме изобретателя на Олбани-стрит. Почетными гостями стали граф Дельвинг с супругой. Приглашенные в восторге от обстановки и угощений» — в «Санди таймс».

Он был нетерпелив и жаден. Хватался за все, до чего мог дотянуться. Скупал мебель, картины, антиквариат. Словно ребенок, который попал в кондитерский магазин и не может выбрать что-то одно. Я с жалостью взирала на его потуги закрепиться в высшем свете. Бедный Роберт. На кого он пытается произвести впечатление? Зачем все это?

Хорошо хоть, что мама уехала в Неаполь на всю осень и зиму. Не хотелось бы, чтобы до нее дошли сплетни. На десятый день затворничества ко мне заявилась Лилия.

— Миледи велела никого не принимать, — донесся до меня густой характерный бас Максимилиана.

— Макс, — фыркнула подруга, — на меня это распоряжение не распространяется. Правда, Софи?

Она знала, что я устроилась в гостиной на своем любимом диване возле разожженного камина и слышу каждое ее слово.

— Правда, — согласно буркнула себе под нос и крикнула громче: — Проходи.

— Струсила? Сбежала? — спросила она с порога и махнула рукой, не давая возразить: — Можешь ничего не говорить. Я все знаю, уже доложили. Жаль, пропустила такое представление.

— Есть добрые люди на этом свете, — тяжело вздохнула я и взяла еще одно пирожное с подноса. — Я не боец. Ты же знаешь.

— Да уж… — меня смерили скептическим взглядом с ног до головы. — Сидишь теперь возле камина, в пеньюаре, волосы в беспорядке, глаза красные, ешь эклеры и думаешь, что делать?

— Да ты просто мысли мои читаешь.

— Хочешь, я с ним поговорю? — Лилия села в кресло напротив и взяла с подноса эклер. — Все объясню.

— Не нужно, — ответила ей, — я должна сама это сделать. Я была так ошарашена и дезориентирована, когда его узнала, что не придумала ничего умнее, как сбежать. Он был таким грубым, Лили, — подняла глаза, — он ненавидит меня.

— Если это действительно Роберт, то его грубость можно легко объяснить.

— Не знаю. В моей памяти он все еще остается прекрасным добрым юношей…

— Ага, — прервала подруга скептически, — а ты — юная невинная дебютантка. Брось, Софи. Смотри на вещи реально. Его десять лет где-то носило, мотало по свету. Он боролся за свою жизнь, свободу, добывал пропитание. Конечно, он немного изменился.

— Немного? — мои брови удивленно приподнялись. — Ты не видела его в тот вечер. Его глаза… (Я мотнула головой.) В них горел огонь ненависти.

— Ты должна с ним поговорить, — заявила подруга. — Хотя бы попытайся.

— Да. Ты права, — тяжело вздохнула я.

Наутро, перебрав карточки на подносе в гостиной, я выбрала сегодняшний бал у сэра и леди Кимберли. Ранее я бы и не подумала посетить сие мероприятие: семья Кимберли разбогатела совсем недавно, на спекуляциях акциями. Сам Джон Кимберли был банкиром, к слову сказать, довольно удачливым. Они изо всех сил старались попасть в высшее общество, рассылая приглашения аристократам, организуя балы и пикники.

От Стефана приехал посыльный с запиской «Заеду за тобой в восемь. До сих пор удивляюсь, что на тебя нашло — принять их приглашение».

«На меня нашло то, что, скорее всего, мистер Вайтер будет на этом приеме», — мысленно ответила я Стефану. И, пока не растеряла смелость, мне нужно его встретить и поговорить.

Я с особой тщательностью выбрала наряд и украшения. Ничего вычурного. Ни бриллиантов, ни атласа. Вечернее платье, полностью сшитое из ручного ирландского кружева кремового цвета, добавляло моей фигуре воздушности и легкости. Длинная нитка жемчуга обвивала шею, неглубокий вырез, перчатки, широкая шляпа, украшенная белоснежными страусовыми перьями.

Когда за мной заехал Стефан, я в задумчивости стояла перед большим зеркалом в гостиной и раздумывала: стоит пойти переодеться или нет?

— Ты очаровательно выглядишь! — воскликнул молодой человек, целуя мои пальцы. — Словно юная девушка на первом балу.

«Вот это и беспокоит», — подумала я: в зеркале отражалась семнадцатилетняя невинная дебютантка с горящими предвкушением глазами. Стефану же ответила:

— Нужно было надеть красное атласное. В нем я выгляжу взрослее.

— Нет-нет, — рассмеялся он, — не вздумай! Ты всегда такая серьезная и неприступная. А сейчас в нашей паре я кажусь старше. Как и положено кавалеру.

Я взяла шаль и решительно направилась к входной двери, навстречу неравной битве.

— Ваша светлость, — поклонилась мне леди Кимберли, встретив у входа, — милорд Сеймур. Какой приятный сюрприз!

Стефан учтиво поцеловал руку хозяйке. Я, чуть наклонив голову, улыбнулась.

— Добрый вечер, миледи, — повернулась к хозяину, — сэр. У вас чудесный парк, леди Кимберли. Я заметила кусты цветущих роз в глубине. Как вам это удается, ведь уже поздняя осень?