Долгий путь от любви до любви - Плен Александра - Страница 33

Потом… Роберт заснул сразу же, словно провалился в бездонный омут. Успел только обхватить меня за талию и крепко прижать к своему телу. Я тоже уплывала в сон, но вовремя взяла себя в руки.

Потом придет раскаянье, угрызения совести, возможно слезы. А сейчас… Я смотрела на расслабленное лицо мужчины, лежащего рядом, и словно возвращалась на двенадцать лет назад, на побережье залива Торбей, в бухту Торки.

Черты лица Роберта разгладились, исчезли скорбные складки у рта, вертикальная морщина между бровей. Красивый молодой юноша лежал рядом со мной и чуть улыбался во сне. Сердце таяло от его улыбки. Я могла бы любоваться им бесконечно… Но мне нужно идти. Потихоньку, чтобы не разбудить, я убрала с талии тяжелую руку, перекатилась на край и бесшумно встала с кровати. Покачнулась. Ноги были словно ватные и почти не держали в вертикальном положении. Пришлось немного постоять, опираясь на спинку стула.

Одежда оказалась разбросанной по всей комнате. Медленно натянула на себя панталоны и нижнюю рубашку. Корсет свернула узлом, его надевать не буду, под пальто никто не увидит. Платье помялось, некоторые крючки были вырваны с мясом. Грустно улыбнулась, вспомнив, как его стягивали с меня. Шпильки искать смысла не было. Пальцами расчесала волосы и принялась заплетать косу, с любопытством осматриваясь. Когда я попала в спальню Роберта несколько часов назад, то почти ни на что не обратила внимание. А сейчас… Я увидела красивые современные часы с будильником, стоящие на полке. Старое потертое кресло (наверное, осталось от прежних хозяев). Оно очень гармонично смотрелось рядом с круглым журнальным столиком. На столе были в беспорядке разбросаны журналы технической тематики, вырванные из блокнота листки с записями, непонятными схемами, выкладками.

Вдруг я заметила небольшую деревянную шкатулку, одиноко стоящую на подоконнике. Любопытство заставило подойти и приподнять крышку. Шкатулка оказалась доверху набитой старыми, пожелтевшими клочками бумаги с одним единственным рисунком — распустившейся розой. Некоторые листки были относительно белыми, но с потертыми изгибами, некоторые с подпалинами и черными загнутыми краями. Я остолбенела. На глазах вдруг выступили слезы. Конечно, я узнала эти рисунки. Одно свидание — одна роза… «Неужели он до сих пор любит меня?!» — вдруг пришла в голову ошеломительная мысль. Словно солнце озарило комнату. Я быстро закрыла крышку и пошла на выход. Бросив последний взгляд на мирно спящего мужчину, выскользнула за дверь.

Я возвращалась в карете домой, куталась в пальто, а губы сами собой расплывались в улыбке. Словно шампанское гуляло в крови, взрываясь пузырьками, пенясь и искрясь. Я до краев была наполнена счастьем. Пьяна от восторга и изумления. Как же это прекрасно — заниматься любовью! Хотелось кричать, петь, выскочить на улицу, протянуть руки к солнцу, обнять мир. Вот о чем мне твердила Лили, вот что это такое — быть с мужчиной. Это не грех, это — радость. Светлая и чистая, как горный хрусталь. Почему же я раньше не испытывала этой жгучей потребности? Этого голода? Невыносимой жажды? «Может потому, что те многочисленные мужчины, с которыми я бы могла, но не захотела лечь в постель, не были Робертом?» — мелькнула сокровенная мысль. Непрошенная и будоражащая, она засела в голове и перевернула мироздание.

Что скрывать. Признайся хотя бы себе, Софи. Ты ведь любишь его. Любила тогда, двенадцать лет назад, любишь и сейчас. Ничего не изменилось. Наверное, тебе суждено всю жизнь любить одного-единственного мужчину. Проклятие это или дар Божий? Не знаю. А он? Сердце подсказывало: он тоже любит меня. Его обидные слова как занавес, скрывающий за собой истину. От меня, от себя, ото всех. Но я ничего не смогу сделать, Роберт сам должен найти ее в себе. Сам должен избавиться от разрушающей ненависти и злобы.

На следующий день я с ужасом и восторгом ожидала визита. Как юная дебютантка, впервые получившая приглашение на бал. Не дождалась. Боитесь, мистер Вайтер? Своих чувств? Прошлого? Будущего?

Внутренний голос шептал не переставая: «Одумайся. Ты же замужем. Что ты можешь ему предложить? Постыдный статус любовника герцогини? Опять ложь, обман, тайны?».

«Пусть, — отвечала я сама себе, — если захочет, буду любовницей, буду прятаться и унижаться. Все что угодно, только бы увидеть его еще раз». Настроение было замечательным. Даже странно, как может одно занятие любовью (я покраснела, вспоминая) перевернуть мир с ног на голову. Я с удовольствием позавтракала, понежилась в душистой ванне, поболтала с Мэри, пока та расчесывала мне волосы после купания. Даже обменялась несколькими шпильками с Максимилианом, самым заносчивым и важным дворецким в Лондоне. Мне вдруг понравилось его дразнить. Потом устроилась в кабинете и взялась за письма, их накопилось огромное количество.

После обеда от Стефана приехал посыльный с запиской «Нужно поговорить. Встречаемся в пять в ресторане «Савой».

Я пришла в ресторан, молодой человек уже ждал меня за столиком в отдельной кабинке. В глазах застыл молчаливый вопрос.

— Ты, наверное, уже знаешь, — начал он сразу после того, как мы поздоровались, — утром от мистера Вайтера пришли письменные извинения и отказ от дуэли.

— Я рада, — произнесла я, садясь напротив.

— Я не понимаю, что произошло, Софи, — Стефан серьезно смотрел на меня. — Это ты? Ты повлияла на Вайтера?

— Да, — скрывать смысла не было, — я поговорила с ним. Мы пришли к соглашению.

— Чего это тебе стоило? — задал вопрос юноша. — Я уверен, он что-то потребовал от тебя.

— Ничего, — ответила я твердо. — Стефан, я тебе клянусь, что я не сделала ничего такого, чего сама бы не хотела.

— Он не заставил тебя?…

— Нет, — я открыто смотрела в голубые пытливые глаза, — не беспокойся.

Стефан позволил себе немного расслабиться. Официант принес горячий шоколад и эклеры. Я с наслаждением пригубила напиток и умиротворённо выдохнула.

— Ты сегодня такая… — юноша улыбнулся. — Вся светишься.

— Просто замечательное настроение, — ответила я. — Прекрасный день, чудесная погода…

Стефан бросил удивленный взгляд через окно на мокрую серую улицу. С утра шел мелкий холодный дождь, то прекращаясь, то опять начиная моросить. Приподнял вопросительно брови, но промолчал. Я еще с порога заметила нервозность юноши, но списала ее на волнение по поводу дуэли и на беспокойство обо мне. Но оказалось, что дело в другом.

— Софи, я тут подумал… — начал Стефан после длительного дружеского молчания и вдруг выпалил: — Выходи за меня замуж! Сразу убьем двух зайцев…

А сказав, смутился почти до слез. Увидев же мои вытаращенные глаза, растерялся окончательно и начал мямлить:

— Ты же несчастна в супружестве. А я… Ты знаешь… И… — он замялся еще больше. — Ты такая красивая, что, думаю, я смогу подарить тебе ребенка.

— А как же… — я никак не могла прийти в себя от такого шока. — Это же… развод с герцогом?

— Да, — дрожащим голосом подтвердил Стефан. — Ничего страшного. Я согласен быть ответчиком. Денег у меня хватит. Сейчас разводы проходят гораздо быстрее и проще, чем в прошлом веке. Я знаю одного адвоката…

Я задумалась. Если бы он предложил мне это неделю назад, я, возможно, и согласилась бы. Но сейчас, почувствовав, что значит любить… Ощутив страсть, восторг, наслаждение, я просто не смогу жить без этого дальше. А Стефан все-таки…

— Нет, дорогой, — наконец твердо произнесла я. — Знаю, ты любишь меня, но не так, как мне нужно. А я не хочу полумер. Я хочу нормальную семью. Да и тебе ломать свою жизнь не позволю. Мой тебе совет — уезжайте с Джоржем из Англии. В той же Франции или Италии нравы гораздо демократичнее. А еще лучше — езжайте в Америку. Поселитесь там где-нибудь в шумном городе, и никто не будет обращать на вас внимание.

Стефан обиженно надулся. Я смотрела на ангельски прекрасное лицо, и сердце таяло от любви к юноше. Сестринской, дружеской, материнской… Но никак не романтической или страстной.