Долгий путь от любви до любви - Плен Александра - Страница 40

Конечно, я вспоминала его. Каждый божий день. Просыпаясь утром, занимаясь с девочками днем, засыпая с мыслями о нем ночью. Моя боль никуда не делась, она затаилась до времени, до следующего воспоминания, и выпрыгивала как чертенок из табакерки — вот она я, тут как тут! После я долго и с трудом уговаривала ее опять спрятаться и не высовываться.

Вот так и жила. Так и учила. Тому, что сама считала важным и полезным. А самое важное в жизни каждой девушки — удачно выйти замуж. Иногда странная мысль мелькала в голове — неужели я стала похожа на свою мать? И так же, как и она, считаю, что удачный брак превыше всего? Нет. Я учила их не только этому. Я учила их верить в себя, в свои силы, чувствовать сердцем, любить жизнь, родителей, поддерживать и помогать друг другу.

Миссис Вестон пела мне дифирамбы. А на новогоднем вечере она прилюдно заявила, что ее девочкам несказанно повезло. Таких гувернанток, как мисс Нордвик, одна на миллион. Такую восторженную любовь я заслужила после того, как написала маслом портреты Луизы и Амелии. Вестоны повесили портреты на видное место в гостиной и теперь хвастались перед гостями, расписывая мои таланты. Болтливость Барбары Вестон меня даже немного раздражала, я переживала, чтобы случайно не встретить человека, которому хорошо знакома эта самая мисс Нордвик. И пусть гостями судостроителя в основном были такие же, как и он, стремительно разбогатевшие американцы, опасность оставалась.

Правда, иногда я и сама попадала впросак.

Однажды, забыв о конспирации, надела свое шикарное меховое пальто и пришла в нем в дом Вестонов. Хозяйка тут же заметила шедевр Жанны Пакен.

— Бог мой! — воскликнула она, узнав метку, когда я раздевалась. — Это же знаменитая Пакен! Откуда у вас это, мисс Нордвик? У меня самой есть только одно ее платье.

— Моя бывшая хозяйка, герцогиня Мелвилль, — приходилось осторожно подбирать слова, — часто отдавала мне свою старую ношеную одежду. Вот и это пальто досталось мне таким образом.

Объяснение было принято. Откуда миссис Вестон знать, что это творение было сделано в единичном экземпляре и привезено мне из Франции прошлой осенью? Но больше таких ошибок я не повторяла. И надевала вещи, предварительно срезав ярлычки модельных домов.

Каждое воскресенье я приезжала к Мэри на Аллен-стрит, где мы по-прежнему снимали комнаты. Отдавала ей большую часть зарплаты, так как в доме у Вестонов у меня был полный пансион. А взятой с собой одежды и обуви еще хватало, чтобы не покупать новые.

Мы проводили день вместе, разговаривая и обмениваясь впечатлениями об Америке и американцах. Она учила меня штопать и стирать белье. Готовить еду, чистить обувь. Я сама просила ее об этом. Кто знает, как повернется моя жизнь.

От адвоката пришло долгожданное письмо. Точнее, сразу от двух. От мистера Бина и от поверенного герцога. Я с колотящимся сердцем вскрывала конверты, ожидая известия о том, что стала свободной. Я действительно получила свободу, но не потому, что наш брак признали недействительным. А потому, что герцог Мелвилль скончался третьего января 1903 года от неизлечимой болезни.

Мистер Бин писал, что герцог знал, что умирает, и настаивал на том, чтобы не афишировать желание герцогини развестись с ним. Именно поэтому он тянул, как мог. И просил простить его. Я, конечно, простила.

А в письмо от поверенного герцога с теми же новостями была вложена еще и копия завещания. Герцог передал все свое богатство, земли, дома, замки, акции короне. А мне не оставил ничего, как и обещал.

Я грустно усмехнулась: «Теперь, Софи, тебе уж точно придется менять свою жизнь». Хорошо, что я ничего особо и не ожидала от герцога. Разочарование минуло меня. Это всегда были деньги герцога, не мои. Вряд ли я смогла бы на них рассчитывать после его смерти, даже при удачном раскладе. Да и следует честно признаться: в последние годы деньги перестали меня радовать. Ни счастья, ни удовлетворения они не приносят. Просто в свое время помогали мириться с тяготами ненавистного брака.

В конце письма поверенный сделал приписку: наш справедливый король, получив миллионы герцога Мелвилля, выделил мне пенсию — вдовьи пять тысяч фунтов в год. Я улыбнулась, вспомнив, что почти столько стоило пошить одно бальное платье. А этих платьев у меня было…

Ну да ладно. Главное — не это. Я подняла глаза на Мэри, терпеливо ждущую, пока я дочитаю письмо, и слезы выступили у меня на глазах.

— Я свободна, Мэри, — хрипло произнесла я, — свободна.

— Миледи, — подскочила ко мне женщина, — это же прекрасно! Теперь вы сможете выйти замуж за кого хотите. И у вас будут дети.

— Да, — хлюпнула я носом, — обязательно будут.

Незаметно наступила весна. Даже в большом многолюдном городе ощущалось ее сказочное дыхание. Мы с Мэри переделали наряды, убрав лишние оборки, украшения, споров дорогое ручное кружево. Теперь и я помогала ей. Правда, не очень умело, она доверяла мне только грубую работу — где спороть, где сметать, но, тем не менее, я гордилась собой. За несколько выходных мы обновили весь гардероб. Держитесь, холостяки Нью-Йорка! Я иду к вам! Весна заронила в мое сердце надежду на счастье. И пусть до сих пор я каждое утро просыпаюсь с мокрыми от слез ресницами, пусть иногда черная беспросветная тоска охватывает меня, я верю: моя новая любовь ждет своего часа.

Единственным кавалером на сегодняшний день у меня пока оставался милейший мистер Джонсон. Вдовец пятидесяти лет с двумя взрослыми детьми и круглым отвисшим животиком. Мы познакомились на новогоднем вечере, устроенном Вестонами. Мне кажется, он сразу и не поверил своему счастью, когда я согласилась с ним потанцевать. Зато после танца осмелел и сказал, что сражен моей красотой и хоть завтра поведет меня под венец, если я отвечу согласием. Шутник. Он владел на Манхэттене несколькими магазинчиками, торгующими краской, строительными материалами и мебелью. Возможно, для гувернантки это было бы неплохой партией. Но для баронессы Нордвик… Нет, я шучу. Ни социальный статус, ни образование или отсутствие такового меня бы не остановили, если бы я влюбилась. А без любви… Без любви женитьба для меня теряла всякий смысл.

Мэри смеялась над моими рассказами о настойчивом вдовце. Она постоянно повторяла, что если бы я посещала театры и хоть иногда гуляла в парке или вдоль набережной, все было бы по-другому. А где я найду кавалера, если все дни с понедельника и до субботы провожу с детьми, а в воскресенье сижу с ней, на Аллен-стрит, занимаясь шитьем или стиркой?

— Мисс Нордвик, — в классную комнату заглянула Барбара и присела рядом со мной. Она редко интересовалась нашими занятиями, целиком полагаясь на меня. Женщина рассеянно крутнула глобус, провела указательным пальцем по карте Америки (у нас был урок географии) и произнесла: — Вечером у нас будет небольшой прием. Мой муж пригласил на ужин важного партнера по бизнесу…

Я незаметно вздохнула, слишком явственно представляя, чего попросит Барбара, и не ошиблась.

— Я попросила бы вас сыграть нам, — улыбнулась смущенно хозяйка, — и, может, показать ваши рисунки… Вы же знаете, у меня немного талантов, а гостя нужно как-то развлекать.

— Конечно, миссис Вестон, — ответила доброжелательно, — я сыграю.

А мысленно добавила: «Не нужно скромничать и умалять свои достоинства, Барбара. То, что вы не учились в престижной школе, не знаете языков или не умеете рисовать, ни в коей мере не сравнимо с тем, что у вас уютный теплый дом, любящий муж, трое чудесных детей. И вся вы такая милая, добрая и нежная. Настоящая женщина».

Барбара тем временем продолжала.

— Как обычно, подготовьте девочек. Оденьте их. Ну, там, сами знаете… Они будут с нами ужинать, — и, заметив мои удивленно приподнятые брови, добавила: — И вы, конечно, тоже.

Я удрученно кивнула. Ужин с важным гостем в субботу вечером — что может быть интереснее? Тем более что я обещала Мэри прийти завтра пораньше.