Мар. Щит императора (СИ) - Лисина Александра - Страница 42

Больше в тот день мы не разговаривали. Я был занят делами во дворе. Император отлеживался в доме. Сломанная нога, наверное, адски болела, но Карриан ни разу не показал, что она хоть как-то его беспокоит. Я же, поскольку помочь ничем не мог, ни о чем не спрашивал. Но до самого вечера стучал во дворе сперва ломом, а затем молотком, чтобы сбить с крыльца образовавшуюся наледь, а затем приладить к нему надежные перила.

Домой я вернулся уже в темноте, вместе с Жеяром и явившейся осмотреть императора лекаркой. Появление новых лиц Карриан встретил настороженно, однако осмотреть себя позволил. И без особых эмоций встретил окончательный вердикт бабки о том, что нога заживет, и даже хромать после этого Карриан не будет.

– Костыль тебе нужен, – сообщил напоследок Жеяр, прежде чем покинуть комнату.

Я кивнул.

– Сделаю. Только палку подходящую присмотрю.

– Теперь сам раздевайся, – не дослушав, велела бабулька. А когда я стянул через голову грубую мешковатую ткань, из которой была пошита моя рубаха, озабоченно покачала головой. – Совсем себя не бережешь. Ранам покой нужен, а ты весь день на ногах…

Я промолчал: таскание на спине его величества дорого мне далось. Ссадины, которые я получил при падении, снова закровоточили, так что рубаху пришлось менять дважды. Старую я, конечно, уже замочил вместе с бельем Карриана. А вот постирать руки пока не дошли.

– Стой смирно, охарру, – велела бабка, когда закончила с осмотром. – И штаны приспусти. Пока не высохнет, спину не закрывай, а то не схватится. Понял?

Я снова кивнул и скривился, когда сухая ладошка принялась размазывать по коже едкую, липкую и издающую густой травяной аромат мазь. Когда лекарка закончила, мою спину словно лейкопластырем стянуло, и появилось ощущение, что на коже застыла толстая корка, которая при малейшем движении начнет трескаться и отваливаться кусками, как засохшая грязь.

Еще раз предупредив, чтобы я не вздумал таскать тяжести или как-то еще напрягать спину, бабка вместе с Жеяром ушла, пригрозив вернуться утром. Я, конечно, спасибо ей сказал, но сидеть на одном месте все равно не собирался. Ужин приготовить было надо? Надо. Накормить, напоить отваром и перевязать императора? Тем более. А еще почистить, наточить и смазать оружие. Прибраться на кухне. Выстирать оставшееся с утра белье. Перешить перевязь, чтобы можно было снова носить на спине ножны. Вынести и почистить снегом помойное ведро…

Когда я закончил с делами, на улице уже стояла глухая ночь. В спальной комнате было тихо. Его величество, судя по ауре, спал. И, чтобы его не будить, я тихонько прокрался в свой угол, бросил на волокушу принесенную Жеяром медвежью шкуру, после чего лег на живот и уткнулся носом в густой мех. Рам, как же я устал…

Накрываться сверху одеялом не рискнул – мазь сохла плохо и, как сегодня выяснилось, сильно пачкала вещи. Но гуляющие по полу сквозняки меня не пугали – охарру, как заверила бабка, не болеют. Ну а когда под бок приковылял неугомонный волчонок, я охотно подвинулся. И, почувствовав, как в плечо ткнулся мокрый нос, широко зевнул.

– Спи, мелкий. Надо хорошо выспаться.

– Хр-р, – сонно отозвался зверь, устраиваясь рядом.

– Спи-спи. Завтра мне придется уйти на охоту, так что охранять его величество придется тебе.

Малыш тихонько заворчал, засопел, снова завозился, но вскоре угомонился. А следом за ним и я благополучно уснул, уже сквозь сон почувствовав, как едва заметно нагрелся висящий на груди храмовый перстень.

Глава 14

С рассветом я тихо собрался, приладил на спину обновленную перевязь и, уложив волчонка в ноги Карриану, ушел, благо с Жеяром мы еще вчера обо всем договорились. Сил на выздоровление у его величества уходило много, зверя нашего тоже надо было чем-то кормить. А зимой в деревне с мясом всегда туго. Да и дрова были нужны, так что сидеть на одном месте не следовало.

Мужики на воротах выпустили меня без единого звука – спасибо тому же Жеяру, что предупредил. Экипировкой он меня тоже снабдил: снегоступы, меховые сапоги, охотничий нож, топор, лук со стрелами… от шубы и дубленки я отказался, набросив на плечи лишь подаренную кем-то, изрядно поношенную кожаную куртку. А еды и вовсе не взял – зачем, если меня терзал совсем не физический голод? Ну а о том, что за воротами меня, к тому же, ждали, я тем более никому не сказал.

С вожаком мы встретились на том же холме, где намедни расстались, и он поприветствовал глухим рыком, в котором чувствовалось одобрение. Я смутно чувствовал, что он меня ждет. Он не сомневался, что я приду. И, прекрасно зная, что именно мне нужно, без лишних слов подставил спину, за пару часов умчав в такие невообразимые дали, что я даже поежился, представив, как буду оттуда возвращаться.

Умчал, естественно, не просто так – стая напала на след оленей. В чужую охоту я, разумеется, не полез, но при случае все же подстрелил молоденькую оленуху. Правда, не насмерть – в отсутствие магии потребности дарру пришлось восполнять чужой жизненной силой. Но лишней боли я постарался ей не причинить. И, пока стая утоляла голод могучим самцом, успел животинку выпить, освежевать, порубить на куски и завернуть их в снятую шкуру наподобие большого куля.

С ним меня великодушно подбросили обратно на холм, однако сразу в деревню я не пошел. Сперва побродил по округе в поисках заготовок для костылей. Обкорнал несколько старых деревьев. Только после этого, нагрузившись по самую маковку, вернулся в деревню и вошел в дом как раз к тому времени, как брошенная в котелок крупа дошла до кондиции, и по комнате распространился аромат свежей стряпни.

Вытащив из печи котелок, я поставил его на стол – остывать. После чего зашел во вторую комнату, забрал с постели встрепенувшегося щенка и, умудрившись не разбудить его величество, вышел во двор, где меня уже поджидал Жеяр.

Бросив кусок свежего мяса радостно взвывшему волчонку, я откромсал себе мясистую голенюху, а все остальное отдал деревенским. Жеяр, кстати, принял это как данность, не став ни отнекиваться, ни щедро благодарить. В моем и его понимании это было правильно – не висеть на чужой шее, а стараться самим себя обеспечивать. Тем более, нас и так уже многократно облагодетельствовали и по местным меркам проявили неслыханное доверие. Зато после того, как я поделился добычей, в глазах Жеяра появилось какое-то новое выражение. И тем же вечером, снова заглянув к нам во двор и увидев новенькие перила, он задумчиво обронил:

– Ты странный, Мар. И брат у тебя непростой.

– Не обращай внимания, – посоветовал я, впуская его и лекарку в дом. – Он просто на голову слегка того. А так нормальный мужик, хоть и стукнутый пару раз по затылку.

– Все может быть, – так же задумчиво кивнул Жеяр и больше к этому вопросу не возвращался.

Зато, пока бабка возилась с раненым, я успел хорошенько порасспросить нового знакомого и с досадой убедился, что нас и впрямь занесло в самую глубину Искристых гор. Ашеяры… или же варвары, как их называли в империи… оказались одним из тех самых малочисленных северных народов, о которых так нелестно отзывались сорийцы. Жили обособлено, на блага цивилизации не претендовали, на мнение императора плевать хотели с высокой колокольни и мечтали об одном – чтобы их никто не трогал. К тому же, на иридитовые шахты конкретно эти люди не нападали – шахты, по словам Жеяра, находились в полутора сотнях рисаннах от его родных холмов. А вот соседи – да, грешили. Но не потому, что помирали от зависти… просто гневить духов гор было нельзя. А равнинные люди, как они нас называли, упорно не желали это понимать.

– Горы, как и леса, живые, – с совершенно серьезным видом сообщил Жеяр, когда я осторожно поинтересовался деталями. – Поранишь их, и однажды они поранят нас в ответ. Сейчас они спят, поэтому их склоны тихи и молчаливы. Но горе нам, если равнинники однажды зароются слишком глубоко и заставят эти горы проснуться.

Хм. Это он о землетрясениях, что ли? Или же нас угораздило очутиться поблизости от кратера спящего вулкана? А может, дело именно в иридите, чьи свойства порой вызывали страх у несведущих в магии людей?