Гвардии «Катюша» - Бороданков А. П. - Страница 24

Затем послышался грохот разрывов, который слился с гулом артиллерийских выстрелов. Началась артподготовка. Было видно, как множество орудий, ранее незаметных, теперь извергали огонь, посылая сталь на голову неприятеля. Снарядов, не сошедших с установок, во всех батареях дивизиона оказалось немного. С помощью подрывных машинок их быстро направляли вдогонку основному залпу. Судя по всему, с первой задачей мы справились. Во время артиллерийской подготовки мы должны были перезарядить установки, то есть снять с них уже пустые ящики и уложить новые для повторного залпа перед началом атаки.

Подготовка ко второму залпу шла значительно организованнее и быстрее, хотя противник и постреливал по нашим огневым позициям. Удачный опыт первого не учебного, а боевого залпа придал уверенность, и мы старались как можно лучше применить свои знания и навыки, полученные на занятиях. Около одиннадцати часов был дан второй залп. После грохота разрывов наших снарядов послышалось дружное «ура» поднявшейся в атаку пехоты.

Наша задача в этом районе была выполнена. Пустые ящики из-под снарядов сложили в штабеля, рамные установки сложили и тщательно замаскировали, а электропроводку смотали на самодельные деревянные барабаны.

Мимо наших позиций к линии фронта пошли танки, артиллерия, а оттуда стали поступать раненые.

Мы с жадностью слушали свежие новости о наступлении. Сообщения радовали: 63-я гвардейская стрелковая дивизия продвигалась вперед. На следующий день и мы переправились на левый берег и, поддерживая наступление пехоты, дали несколько дивизионных и батарейных залпов по отступавшим частям противника. Переправляясь по наведенному через Неву мосту, мы снова увидели те понтоны, которые еще совсем недавно скрытно подтаскивались к переднему краю. Теперь они были в работе, глубоко осели под тяжестью людей и техники, которые шли в глубь прорванной обороны врага. Но прорыв в районе Марьина еще не означал прорыва блокады Ленинграда. Вражеские части под Шлиссельбургом еще яростнее оказывали сопротивление, почувствовав возможность своего окружения.

Упорные бои развернулись в районе рощи «Красный мак». Враг так ожесточенно отражал здесь атаки наших стрелковых частей, что в подавлении противника на этом участке фронта потребовалась наша помощь. К ночи бои стихли, и батарея получила задание дать залп одним огневым расчетом, то есть с восьми установок. Расположился расчет в редком кустарнике на опушке леса, где только что стихли жестокие рукопашные бои.

Вся ночь прошла в подготовке к завтрашнему бою. Тишина лишь изредка разрезалась отдельными автоматными и пулеметными очередями да единичными минометными разрывами. Мы подготовились к залпу и ждали команды. Туман постепенно стал рассеиваться, становилось все яснее. Передний край вражеской обороны был совсем рядом, и противник мог обнаружить наши установки.

И тут громыхнули наши минометы. Стрелковые части сразу же двинулись вперед. Бой был совсем недолгим, и после него пехотинцы впервые за долгие месяцы обороны начали успешное продвижение, сминая позиции врага.

Этот залп оказался последним в боях за прорыв блокады Ленинграда. Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились. Наш дивизион был собран и размещен неподалеку от освобожденного Шлиссельбурга (ныне Петрокрепость), над которым снова развевался Красный флаг. После боев за Шлиссельбург мы вошли в состав только что сформированной 6-й тяжелой минометной бригады.

И. А. Орлов,

генерал-майор

И ПОДНЯЛИСЬ В АТАКУ

12 марта 1942 года по приказу командующего 1 гвардейскими минометными частями Ставки Верховного главнокомандования генерал-майора артиллерии В. В. Аборенкова на фронт под Ленинград прибыл 20-й гвардейский минометный полк. Он вошел в подчинение оперативной группы ГМЧ Волховского фронта и направился в район боевых действий частей 377-й стрелковой дивизии 59-й армии — Спасская Полисть, Михалево, Трегубово, Глушицы. Полк был сформирован в Москве и состоял из трех дивизионов: 26, 210 и 211-го. Два из них формировались впервые, а 26-й под командованием гвардии майора А. И. Романова и гвардии старшего политрука Ф. К. Химича уже участвовал в сражениях на Западном фронте, прошел славный боевой путь, приобрел боевой опыт.

За участие в разгроме гитлеровцев под Москвой и проявленные при этом личным составом мужество и отвагу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1942 года он был награжден орденом Красного Знамени. «В боях на Западном фронте 26-й гвардейский минометный дивизион грудью своей прикрыл Москву и за проявленный героизм личного состава был удостоен высокой правительственной награды — ордена Красного Знамени» — так было записано в приказе по полку[18]. На базе этого дивизиона теперь развертывался полк.

Командиром полка стал гвардии майор Алексей Иосифович Романов — опытный, боевой командир, проявивший в боях с врагом мужество и находчивость, награжденный орденом Красного Знамени, хороший организатор, человек с беспокойной душой, глубоко переживавший все, что делалось в полку.

Комиссар полка, Федор Касьянович Химич, к тому времени уже имел солидный опыт партийно-политической работы, проявил личное мужество и храбрость в борьбе с немецкими захватчиками, был награжден орденом Красного Знамени.

Начальником штаба полка с мая 1942 года стал гвардии майор Петр Ильич Продан. Он отличался подтянутым внешним видом, скромностью, общей культурой, ровным, спокойным характером и выдержкой, был душевным, обаятельным человеком, пользовавшимся общим уважением и любовью.

В 20-й полк на должность комиссара батареи я прибыл в январе 1942 года после госпиталя, уже повоевав на Западном фронте и получив два ранения. Боевое крещение я принял в составе артиллерийского полка 32-й Краснознаменной Дальневосточной стрелковой дивизии на историческом Бородинском поле в боях под Москвой.

Обстановка на участке фронта, куда прибыл полк, была очень сложная, ожесточенные бои не прекращались ни на один день. Гитлеровское командование, не считаясь с потерями, подбрасывало на передний край все новые и новые резервы, и атаки следовали одна за другой. Части 377-й дивизии с неимоверным напряжением удерживали свои рубежи. Чувствуя превосходство в силах и средствах, враг стремился прорвать оборону, опрокинуть наши войска.

Именно в этот критический момент, к радости защитников Ленинграда, и прибыли наши «катюши».

Я был уже не новичок на фронте и повидал всякого, но первый наш бой на ленинградских рубежах запомнил навсегда. Помню, как восхитила меня железная выдержка командира нашего 26-го гвардейского минометного дивизиона гвардии капитана Дмитрия Кондратьевича Капацына. Кругом рвались снаряды, трещали пулеметные очереди, с душераздирающим завыванием пикировали немецкие самолеты, а он спокойно, уверенно и деловито отдавал приказы командирам батарей, указывал места огневых позиций и наблюдательных пунктов. Когда командиры батарей доложили о готовности, он так же невозмутимо, только еще тверже скомандовал: «За Родину, за Ленинград, по фашистской сволочи — огонь!»

Под Москвой мне довелось только издалека видеть огонь «катюш», здесь же я был непосредственным участником огненного залпа по врагу. Вверх взвились сотни реактивных снарядов с ярко-красными хвостами, а через несколько секунд в расположении гитлеровцев, в районе Спасской Полисти, Трегубова, Глушиц заплясали фонтаны разрывов, поднимая в воздух деревянные блиндажи, части разбитых пулеметов, орудий и самих фашистских захватчиков.

Это был первый залп гвардейских минометов на этом участке фронта. Удар был внезапным и ошеломляющим. Фашистское командование лишилось до батальона солдат и офицеров, склада боеприпасов, более двух десятков различных машин.

Так гвардейцы известили врага о своем прибытии на фронт.

На следующий день дивизионным залпом по району Лесопункта и южнее Городка было уничтожено до роты фашистской пехоты и несколько машин. Командир стрелкового полка позвонил капитану Капацыну: «От души благодарю, готов расцеловать вас!»