Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ) - Angel-of-Death - Страница 85

Костя медлит. Я вижу, что ему очень хочется выложить на стол все карты, но по каким-то причинам он не может этого сделать. Или же всё-таки не хочет?

Парень отводит взгляд в сторону, щёлкает зажигалкой, вновь смотрит на меня.

— Давай, — кивает на дверь. — Иди к нему. Возвращайся в свою яму.

Непонимающе переступаю с ноги на ногу, совершенно сбитая с толку. Какую яму? О чем он вообще?

— Что ты несешь? — раздражаюсь.

— А то, что ты торчишь в грёбанной яме, а Стас сам наполняет её дерьмом, — неожиданно в его голосе проскальзывают ядовитые нотки. — Ты даже не представляешь, насколько глубоко уже увязла. Если вернёшься, я не смогу тебя вытащить.

— Хватит говорить загадками! Боже, — запускаю руку в волосы, убирая пряди с лица. — Хочешь меня унизить, просто скажи, что я шлюха!

— Я не собираюсь тебя унижать, — снова щёлкает зажигалкой. — Стас творит грязные вещи, такие, что твоя измена на их фоне просто цветочки. Ты вся облеплена враньём, — кривится, словно я действительно измазана в чёт-то неприятном и противном. — Хоть раз должна же была что-то заметить!

Я качаю головой, не собираясь слушать всякие бредни от человека, который пропал на три года, а после вернулся и начал обвинять своего друга, который готов был ради него душу продать Дьяволу, во всяких грязных вещах.

А потом я вспоминаю подслушанный разговор в номере отеля про подпольные казино и какие-то тёмные делишки с Марком, и осознание медленно начинает переворачивать мои песочные часы.

— Нет, — упрямо заявляю. — Ты несёшь какую-то чушь. Меня совершенно не касаются дела компании, мне нет дела до того, как работает Стас, ясно?

— Ты что не понимаешь? — чуть повышает голос. — Если Стас потонет, ты будешь вместе с ним на одном корабле. И я сомневаюсь, что он пожертвует собой ради твоего спасения, как придурок в грёбанном «Титанике».

Мысли путаются, смешиваются и раздирают мои внутренности на части. Я не верю ни единому слову, даже думать не хочу о том, что Стас готов подставить меня ради компании и денег. Этого просто быть не может.

— Не хочу больше это слушать, — отворачиваюсь, уверенно направляясь в сторону выхода, но неожиданно чуть ли не перед моим носом стремительно пролетает зажигалка, врезаясь в стену и с треском отлетая куда-то в сторону.

Я в ужасе замираю, оборачиваясь к Косте, и ступор сковывает всё моё тело, потому что это впервые за всё наше знакомство, когда я вижу такой свирепый наполненный яростью взгляд.

— Я, может быть, и изменился, — сдержанно говорит Назаров. — Очень даже. Но я всё ещё ненавижу богатеньких мажоров, особенно тех, кто творит всякое дерьмо. И я не хочу, чтобы ты попала под раздачу.

Я отступаю. Мне страшно, и кажется, что, если Костя сделает хотя бы одно резкое движение в мою сторону, я либо закричу, либо швырну в него первое, что попадет под руку, но парень продолжает стоять и смотреть на меня.

— Я ухожу, — констатирую факт.

Не встретив сопротивления, разворачиваюсь и на ватных ногах направляюсь в ванную, чтобы захватить джинсы и сбежать из этой квартиры куда подальше.

— Встретишь Стаса, спроси его, — вдруг говорит парень, и я почему-то замираю, — о твоей бабушке. Спроси о звонке из больницы и о том, почему он не рассказал тебе про её самочувствие.

Оборачиваюсь.

— Что?

Взгляд Кости больше не переполнен ненавистью, теперь он спокойный и немного насмешливый.

— Твой отец сказал, — признаётся. — Врачи звонили и тебе, и ему, только трубку взял твой жених. Предупреждали, что состояние ухудшается, она тогда в больнице лежала, о чем ты, конечно же не была в курсе. Говорили, что ей осталось недолго. Месяца за два-три до её смерти. Спроси Стаса об этом, тогда поймёшь, что я прав.

Голова идёт кругом, тошнота подступает к горлу, и я совершенно не помню, как добираюсь до ванной, надеваю чужую одежду и покидаю квартиру.

Если Костя говорит правду, значит, Стас был в курсе, что моя бабушка умирает. Знал и ничего мне не сказал. Почему? Я ведь могла провести с ней больше времени, попрощаться. Что за бесчувственный эгоистичный поступок…

Ложь 55. Костя

«Между правдой и ложью есть место для чего-то более человеческого». Доминик Опольский

Kovacs — My Love

Ложь 55. Костя

Она уходит — я понимаю это лишь после хлопка двери и обрушившейся на меня давящей тишины. Пульсирующая злость постепенно сходит на «нет», и на её место приходит чувство вины.

Я не должен был говорить Ире про Стаса, да и затрагивать тему бабушки тоже, всё должно было быть по-другому. И уж тем более мне не стоило её трахать. Антон Юрьевич меня прибьёт…

Подавив жгучее желание броситься вслед за Ольханской, я нахожу свой сотовый и звоню её отцу. Сейчас это самый правильный вариант из всех возможных, лучше уж сразу сознаться, что я облажался.

Расхаживаю туда-сюда по квартире, пока тошные гудки въедаются в мозг. И с каждой секундой теряю важные мысли — те пользуются моим замешательством и разбегаются в разные стороны.

— Да, Костя, — наконец-то отвечает.

— Товарищ полковник, — замираю на месте, уставившись невидящим взглядом в стену. — Она ушла. Мы повздорили, и Ира сбежала.

Антон Юрьевич выдерживает молчание, и я буквально вижу, как плотно сжимаются его губы.

— А остановить её не пробовал? Я же сказал подержать её у себя пару дней, пока Скворецкий не успокоится, — устало вздыхает, видимо, заранее предполагал такой вариант развития событий.

— Он не успокоится, это раз, — огрызаюсь. — И два. Вы же знаете Ирку, если она не хочет здесь оставаться, её ничего не удержит.

Молчание.

— Она ушла пару минут назад. Пусть её подберёт ближайший патруль и отвезёт домой, — подхожу к окну, пытаясь высмотреть девушку во дворе, но Иры нигде нет. — Она без мобилы, без денег. Не хочу светиться рядом с ней, если её найдёт охрана Стаса.

— Ладно, я разберусь, — говорит Антон Юрьевич.

— И да, я ей рассказал в общих чертах про Стаса, что он занимается грязными делами. И про то, что Вы со мной как-то связаны, она тоже в курсе, — отчитываюсь.

— Мне стоит ещё о чем-нибудь знать?

Пауза. Я думаю о безумном спонтанном сексе, который так и не смог, да и вряд ли хотел предотвращать. Бросаю взгляд на смятую постель, с трудом выбрасываю из головы картинки творившегося безумия.

— Нет, — вру.

Недолго помолчав, товарищ полковник говорит:

— Хорошо, будь на связи.

Сбрасывает.

Кладу телефон на подоконник, закрываю лицо ладонями, шумно вздыхаю. Взъерошиваю волосы, прежде чем отойти от окна.

Что я вообще здесь делаю? В этой квартире, в этом городе…

Я не хотел возвращаться в Москву. Не собирался вновь погружать в дерьмо, преследующее меня в кошмарах последние годы.

Тот день в ангаре сломал меня. Страх, кажется, до сих пор не выветрился и подобно вирусу продолжает блуждать по моему организму. Да и как можно остаться прежним, забрав чью-то жизнь?

Дальше меня добила армия. Правильно говорят, после службы меняется всё вплоть до взглядов на жизнь. Год срочником, ещё один по контракту. Поначалу думал, что, покончив с «наказанием» Антона Юрьевича, смогу вернуться в Москву и начать жить заново, но понял, что ничего из этого не выйдет.

В Москве была Ира в объятиях моего лучшего друга, и мешать им — последнее, что мне хотелось. Она заслуживала лучшего, и я, к сожалению, не мог ей этого дать. В отличие от Стаса.

Но всего один телефонный звонок заставил меня бросить всё и вернуться. «Мне нужна помощь», — так мне сказал Антон Юрьевич, и отказать ему я не смог.

Я у него в долгу, и как верный пёс теперь выполняю каждую его команду.

Вот только я налажал. По-крупному так. И остаётся лишь надеяться, что наш план не полетит к черту из-за того, что я такой слабак.

Я забыл Иру. Заставил себя вырезать острым ножом все чувства к ней, кое-как зашил грудь, запихнув в неё ложные надежды, и всё это время давился стекловатой.