Людоед - Корнев Павел Николаевич - Страница 61

Окружающий мир сделался болезненно четким, и на этой четкости вдруг проявилось смазанное пятно — некий серый сгусток медленно дрейфовал по парку, выбрасывая в стороны и вновь втягивая в себя отростки. Поисковое заклинание отделяло от меня не больше двух десятков шагов, и я принялся отгораживать свое эфирное тело от незримой стихии, гасить его, становиться никем и ничем.

Без толку! Сгусток замедлил движение и заколыхался, немного даже заискрил. Я вынул из ножен кинжал и несколькими аккуратными движениями вырезал на коре простенькую магическую формулу, а затем уколол подушечку пальца острием и втер в дерево выступившую на коже капельку крови.

Поисковые чары выстрелили в мою сторону полудюжиной призрачных щупалец, но за миг до того я отступил в сторону, и ленты серости захватили только дерево. Вспыхнула вырезанная мной схема, сгусток магической энергии затянуло в ствол, и тот взорвался, разлетевшись на бессчетное множество щепок.

Я не стал дожидаться, когда по мою душу пожалуют армейские колдуны, и бросился наутек. Добежал до обрыва, разглядел внизу мерцание колдовской схемы и прыгнул прямо в ее центр. Эфир рвался, сминался и расползался, замедляя падение; касания мостовой я почти не почувствовал, сразу сорвался с места и запрыгнул в седло.

— Убираемся отсюда!

Мы поскакали по набережной и уже повернули на мост, когда на холме замелькали огни; вдогонку прозвучало несколько одиночных выстрелов, но палили солдаты, скорее, для острастки, нежели всерьез уповая на точное попадание.

— Ну? — повернул ко мне голову скакавший сбоку маэстро Салазар.

— Надо прорываться из города! — ответил я и, поскольку давно уже не ориентировался на местности, спросил: — Где ближайший выезд?

Уве испустил горестный стон, а Микаэль на миг задумался, затем махнул рукой.

— За мной! Здесь недалеко!

И точно — у крепостной стены мы оказались буквально через пять минут скачки по безлюдным улочкам, залитым кровью и затянутым едким дымом. Городские ворота были заперты, а вот боковая калитка стояла распахнутой настежь и никем не охранялась. Пятерке солдат было не до нас; под порывами свежего весеннего ветерка они покачивались на сколоченной тут же виселице.

Вопросом, куда подевались вздернувшие их бунтовщики, я задаваться не стал и направил лошадь прочь из города. Стена осталась позади; мы промчались меж жавшихся к ней хибар, вырвались на открытое пространство, и лишь тогда я оглянулся на Рёгенмар и пожелал ему провалиться в запределье. Этот паршивый городишко едва не сожрал меня. Знать бы еще, не сожрет ли великое герцогство Сваами…

Глава 4

До границы с Грахценом мы добрались на исходе второго дня. Оказались бы на месте и раньше, но путь пролегал по отрогам Тарских гор; дороги то взбирались на кручи, то ныряли в распадки, иной раз и вовсе приходилось перебираться через каменные осыпи. Мы берегли лошадей, да еще объезжали все мало-мальски значимые поселения, куда могли по эфирным каналам прислать описание убийц его светлости маркиза Альминца. И поплутали немного, не без этого.

Втайне я надеялся, что беспорядки в Рёгенмаре затянутся надолго, но всерьез на такую удачу не рассчитывал. Жизни свойственно преподносить неприятные сюрпризы именно тогда, когда ты меньше всего к этому готов.

Остаток первой ночи наша компания провела в дороге, желая поскорее убраться подальше от Рёгенмара, на вторую разбили лагерь в продуваемой всеми ветрами горной рощице, но беспокойная дремота у костра отдыха не принесла. Чувствовал я себя премерзко. Да еще нанесенная ножом людоеда ранка никак не желала закрываться и продолжала понемногу кровить; меня лихорадило и знобило. Марта осмотрела царапину и лишь развела руками.

— Нож мог повредить эфирное тело, — предположила ведьма. — Он странный. Я попробую разобраться.

Но когда бы еще найти на это время? Да и не было под рукой никаких лечебных трав. С едой дело тоже обстояло не лучшим образом. Мы на ходу размачивали в воде сухари, тем и отгоняли голод. К концу поездки Микаэль окончательно озверел; правда, его из себя выводил не скудный рацион, а вынужденная трезвость.

Небольшой городок Таркса был выстроен на краю ущелья, по которому проходила граница между великим герцогством Сваами и королевством Грахцен. Через бушевавшую внизу горную речушку был перекинут добротный каменный мост, над ним нависала выстроенная на скальном выступе крепость, а вот сам город обнесен стеной не был. Заехать в него мог всякий желающий, чем мы и не преминули воспользоваться.

К этому времени уже порядком стемнело, на застроенной складами и торговыми лавками улице работники закрывали окна тяжелыми ставнями. Заметив бакалейную лавку, я выбрался из опостылевшего за последние дни седла, купил в дорогу горшочек меда, мешок лесных орехов, сушеных яблок, груш и редкой в здешних краях кураги, заодно справился насчет перехода границы.

Хозяин лавки лишь покачал головой и указал в окно на темное небо.

— Таможенники давно пропивают дневную мзду, — с кривой ухмылкой пояснил он. — Если нет специального мандата, до утра границу не перейти. Деньги сулить без толку, караульным за такое мигом шкуру до костей сдерут. Взятки у нас берут исключительно при свете дня, и не все, а только те, кому это положено по рангу. Во всем должен быть порядок! Вот как!

Я только вздохнул, спросил у словоохотливого торговца о приличной гостинице и вышел на улицу.

Никаких мандатов у нас, разумеется, не было. Более того — у Марты не имелось документов вовсе, да и нам с Уве предъявлять собственные подорожные на границе точно не стоило. Оставалось лишь уповать, что несколько кругляшей звонкого желтого металла покажутся таможенникам несравнимо интересней листа мятой бумаги.

На улице я вручил покупки Уве, но забираться в седло не стал. Мое внимание привлекла вывеска на соседнем доме. Селедка. Там висела вырезанная из доски сельдь.

— Вина лучше купи! — крикнул маэстро Салазар, хрипло закашлялся и сплюнул в дорожную грязь. — На что тебе рыба без бутылки доброго вина?

— Вино ждет на постоялом дворе! — отмахнулся я и распахнул скрипучую дверь.

Мое предположение оправдалось целиком и полностью: владелец торгового заведения оказался выходцем из Майнрихта. Я взял четыре рыбины пряного посола, будто бы с целью оценить качество товара перед закупкой нескольких бочонков, тут же умял одну и одобрительно покивал.

— Селедка есть только у меня, сеньор! — расплылся торговец в довольной улыбке. — Первосортный товар, не сомневайтесь даже.

— Завтра непременно вернусь, — пообещал я и спросил: — А не подскажешь, любезный, значение слова «алерехтен»?

— Нет! — покачал головой пузатый дядька и вытер ладони о грязный фартук. — Не подскажу.

— Это вроде на альманском. Тебе ведь знаком этот язык?

— Мне ли не знать родного языка?! — всплеснул руками торговец сельдью и попросил: — Ну-ка, повторите еще раз! Возможно, дело в произношении.

— Алерехтен!

Хозяин нахмурился, но тут же лицо его разгладилось, а мясистые губы расплылись в довольной улыбке.

— Вы неправильно расслышали, сеньор! «Алле рехтен» — это два слова, не одно. Переводится как «всеобъемлющее право». — И, видя мое недоумение, дядька пояснил: — В империи это называют карт-бланш.

— О! — понимающе протянул я.

Всеобъемлющее право! Карт-бланш! Неограниченные полномочия!

Я спросил приора о де ла Веге, а тот в предсмертном бреду сослался на собственное право поступать так, как ему только вздумается. Вот подлец!

— Благодарю, это мне очень помогло, — улыбнулся я торговцу сельдью и забрал рыбу, а уже в дверях обернулся и уточнил: — Кто в Майнрихте наделяет подобными полномочиями?

Если дядька и удивился вопросу, то не подал виду.

— Король и архиепископ, а в южных провинциях — еще и гроссмейстер ордена Герхарда-чудотворца.

— Так я и думал, — кивнул я на прощание и вышел на улицу.