Звездный вирис (сборник) - Бейли Баррингтон Дж. - Страница 56

В ушах гудело. Лихорадочные видения прошли. Я стоял в камере Хармена, и вой устройства стихал. Тяжело переводя дыхание, я стер с лица пленку пота.

— Это правда? — проговорил я. — Или галлюцинация?

Хармен пожал плечами.

— То и другое может не так сильно отличаться. Я предпочитаю говорить, что это правда.

Хармен открыл большие деревянные двери. Я, покачиваясь, но с облегчением вышел из камеры. Не могу сказать, чтобы мне понравилось то, что он мне показал.

— Это и есть Тинктура, о которой ты говоришь?

— Нет, — ответил он, нахмурясь, — то, что ты видел, близко к Тинктуре, но только форма его очень тонка и нестойка. Это эфемерное, частичное проявление Тинктуры, вызванное сильным стрессом. Как и загрязненная Тинктура ворот, оно обладает некоторыми ее свойствами, вроде картины отдаленных событий или взгляд на действие материи во всех ее формах. Пытаться ухватить это проявление — то же самое, что хватать руками воздух. Полностью же проявленная Тинктура — твердая на ощупь, она поддается обработке, из нее можно изготовлять предметы.

Все еще тяжело дыша, я внимательно оглядывал лабораторию, в которой все булькало.

— Да, это наверняка будет что-то, — сказал я. — Рассчитываешь получить такое вещество?

— Думаю, что я близок к тому. Элекроразрядный метод, который я только что применил, не способен пересечь последний порог, но мы проводим и другие, более традиционные процедуры. — Хармен с усталым видом провел пятерней по нечесаным волосам. — Честно говоря, нет надежных сведений о том, что кто-либо из людей когда-то достигал конечной цели, разве что знаменитый Гермес Трисмегист, ставший подобным богу. Но никто не сомневается в том, что цель достижима. И я ближе к результату, чем жившие в течение многих столетий до меня.

Мы прошли мимо его учеников, и он отвел меня назад в свой кабинет.

— По совести говоря, я должен еще кое о чем тебя предупредить. У тебя теперь есть призрак.

— Кто?

— Помнишь то существо, которое промелькнуло, когда поле нарастало? Ты находился в контакте, пусть не тесном, со слабым полем Тинктуры. Я из опыта узнал, что неустойчивые существа очень легко отпадают от такого поля. Теперь существует твой призрачный двойник, который будет показываться в моменты сильного стресса, а также некоторое время после твоей смерти.

— Я, кажется, тебя об этом не просил! — в гневе воскликнул я. Мне припомнились сразу все страшные истории про алхимиков, какие я только слышал. Теперь я был готов в них поверить.

Но Хармен оставался невозмутим.

— Он никак тебе не повредит. Скорее всего, ты даже никогда не почувствуешь, что он у тебя есть. Я заговорил об этом только затем, чтобы предупредить, что у Бекмата тоже есть призрак.

— У Бека?

— Ну да. Он ведь все время очень интересуется моей работой. Он тоже принял участие в том же опыте, что и ты сейчас. Опыт очень сильно обнадежил Бека.

Покажется странным, но эти видения, неважно, галлюцинация это или нет, тоже меня обнадежили. Кое-какие идеи оформились более четко. Я яснее увидел, что стоило делать, а что — нет.

Я полетел назад в Парк и решил сразу же вернуться к Беку. Отдав приказ подготовить самолет, чтобы он доставил меня к воротам, я пошел в свою башню, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

Я вышел из лифта и замер. Предо мной стоял Грейл. В руках он держал пистолет. С ним вместе были два реаттца из Реаттской лиги.

Грейл улыбнулся своей противной улыбкой.

— Привет, Клейн. А я тебя жду.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросил я, похолодев. — Ты же должен быть на Каллиболе.

— Это меня тоже расстраивает, — признал он, подняв брови. — Я хотел быть там, когда начнется веселье. Но не волнуйся. Еще будет много радости, когда я наконец доберусь до старого дорогого Клиттманна.

— Бек знает, что ты здесь? — спросил я, прикидывая расстояние между нами.

Грейл хихикнул. Выражение лица сделалось слащавым.

— Бек сам меня сюда прислал. Он считает, что ты становишься мягким. Он хочет, чтобы тебя там не было, пока все не закончится.

Значит, наколка действительно была ложной. Бек увидел, что я сомневаюсь. Может, он решил, что я все испорчу.

— И послал он именно тебя, Грейл, да? — Старая вражда вспыхнула с новой силой.

— А кого еще. Я двенадцать лет ждал, пока Бек не одумается насчет тебя. Как приятно, когда роли меняются. — Он вдруг крикнул реаттцам: — Ладно, придурки, сам здесь разберусь. Пошли вон! — Затем, вспомнив, что они не понимают по-клиттманнски, повторил свои указания на ломаном реаттском.

Они вышли, а я стал пятиться вдоль стены. Грейл — это сжатая пружина, застоявшаяся без дела машина убийства. Он опасен.

Оставшись со мной наедине, он заулыбался еще шире.

— Знаешь что, Клейн? Бек хочет, чтобы я продержал тебя тут несколько дней. Чтобы ты не давал неугодных ему приказов реаттцам, которых ты столько лет выращивал. Только зачем я буду так делать? Бек поймет, если узнает, что ты стал возражать. Мне, может, даже придется убить тебя для самообороны. И тогда я снова вернусь к армии.

Едва ли следовало ожидать, что Грейл упустит такую прекрасную возможность избавиться от меня. Он поднял пистолет, глаза его загорелись, а белые зубы оскалились. Лежащий на спусковом крючке палец начал напрягаться.

Сейчас я находился у шторки, закрывавшей отверстие, которое я велел проделать в стене своей жилой комнаты, такой не было ни у кого из остальных бандитов. Я рванул шторку и шагнул в сторону.

Грейл вскрикнул, так как солнце ослепило его незащищенные глаза. Его пуля ударила в стену рядом со мной. Он снова выстрелил, вслепую. Я тоже ничего не видел, но ослеплен не был. Я заранее закрыл глаза. Мой пистолет был уже у меня в руке, и я быстро одну за другой выпустил все пятнадцать пуль, после чего на ощупь закрыл шторку.

Не все мои пули попали в цель, но на черной куртке Грейла красных пятен хватало. Он был мертв, как того и заслуживал.

Из оружейного ящика я взял автомат и прихватил запасной магазин. Как только я вышел из башни, двое реаттцев вдруг обнаружили, что автомат смотрит им в ребра.

Они в ужасе попятились. Они, скорее всего, слышали выстрелы, и их привело в большое замешательство то, что белые начальники вдруг между собой передрались.

— Какие вам даны приказы? — гаркнул я.

Один из реаттцев помотал головой.

— Нам ничего особенного не приказывали. Мы должны были обеспечить охрану. В чем дело, нам не объяснили.

— Я вам объясню. Человек, который был наверху — убит. Он хотел свести со мной личные счеты, но я его опередил. Он кем-то для вас являлся?

Они помотали головами. Грейл им был почти незнаком. Я — начальник, к которому они привыкли.

— Ладно, — коротко сказал я. — Возвращаемся в штаб.

Через несколько часов я уже прилетел к воротам. Картины, которые показал мне Хармен, словно яркий сон, перекрывали все, и я решил, что оставшуюся часть операции проведу рядом с Беком, хочет он этого или нет.

XIV

В базовом лагере не было ни самолетов, ни летчиков, которые знали бы курс. Все они находились под Клиттманном. Инженеры прокладывали наземную линию, так что вскоре будет телевизионная связь уже и между Реаттом и армией Бека, но я не хотел сообщать того, что возвращаюсь, чтобы у Бека не возникло новых идей задержать меня. Я поехал на одном из фургонов со снабжением.

Добирались мы двенадцать дней. На главное сражение я уже опоздал.

На равнине перед Клиттманном стояли наши фургоны и несколько самолетов, а шлюпы и солдаты уже находились внутри города. На огромную серую громаду Клиттманна страшно было смотреть. Его подвергли мощной бомбардировке, с одной стороны стена была разрушена, массы бетона осыпались, так что стала видна вся сложная послойная структура города.

Я пробрался в город, прихватив с собой какого-то реаттского офицера, и направился искать Бека. Внутри разрушения были просто невероятными. Производились мощные взрывы, и с преступной халатностью не принималось в расчет расположение поддерживающих весь город конструктивных элементов. Запыленные улицы патрулировали черные шлюпы. Обычный фоновый шум деятельности отсутствовал, и среди тишины слышалась стрельба.