Куколка (СИ) - Лонс Александр "alex_lons" - Страница 34

— Но что за интерес Холдингу? — снова перебил я.

— Чисто коммерческий. Знаешь, какие бабки там завязаны будут? Страшно подумать.

— А как Стелла?

— Как Стелла… никак Стелла. Как говорится, «только через полгода после женитьбы замечаешь, что тебя перевели с тарифного плана “входящие бесплатно” на контракт с ежемесячной предоплатой»... А если серьезно, то она откровенно скучала и отыгрывала роль моей сиделки.

Тут я не придумал, что ответить, поэтому промолчал.

— Вот и хорошо, что ты ничего не говоришь и не советуешь ничего, — после паузы продолжил Алексей. — А то с самого детства всякий раз, как попадал в переделку, приходилось от кого-нибудь серию рекомендаций высушивать. Как свою жизнь лучше сделать. Ну, или хуже, это уж смотря по обстоятельствам.

— И что тебе обычно советовали?

— Как всегда. Слушать старших — это совет номер раз. Еще пара рекомендаций, требующих больших затрат времени и немалых ресурсов. Какое-нибудь очевидное нравоучение, типа такого: никогда не подходить близко к вооруженному преступнику. Дурацкий совет, для невыполнимых обстоятельств. Еще бывает, велят все перечисленное регулярно осуществлять. Ну и, наконец, последний абсолютно бесполезный совет, чтобы набралось красивое число.

— Какой, например? — без всякого интереса спросил я.

— Разные варианты. Вот услышал сравнительно недавно, от подруги бывшей жены: «если твой муж вдруг подробно рассказывает о проведенном дне, значит что-то скрывает, и у него появилась любовница!» А я просто выговориться хотел, что действительно часто случалось.

— Поэтому и развелись?

— Да нет… не только... Она устала от меня, а я от нее… надоело мне постоянно держаться в напряжении, ждать упреков в свой адрес. Часто стала отказывать в сексе. Кончилось тем, что как-то приехала она из командировки, а я по ряду признаков тут же догадался — изменила. Не стал ничего говорить, скандалить и упрекать, просто предложил тихо развестись. К моей радости, она сразу же согласилась, хоть и удивилась. После этого иногда накатывало, пытался мириться даже, но безрезультатно.

— До сих пор жалеешь, что расстались?

— Нет… теперь уже нет. Раньше было такое, причем сравнительно долго, но сейчас ничего не осталось. Перегорело все. Как сказал Далай Лама — «если проблему можно разрешить, не стоит о ней беспокоиться, а если она неразрешима, беспокоиться о ней тем более не стоит». Вообще, по моему скромному мнению, брак был придуман для людей с исключительно крепкими нервами и богатырским здоровьем. Сначала ведь как, семейная жизнь похожа на сказку. Забота обожаемой супруги, систематическая интимная близость, приятное совместное времяпровождение и так далее. Да что я тебе рассказываю, сам, небось, знаешь. А потом... потом... Спустя примерно год у нас возникли постоянные ссоры, скандалы и недопонимание. Хорошо вовремя разбежались, а то началась бы всякая дрянь.

— Например? — не отставал я.

— Например, деградация личности. Моей личности. Регресс интеллекта, потеря стабильности, ослабление активности, спад работоспособности и психической уравновешенности. В итоге — полный маразм.

Алексей немного помолчал, думая о чем-то своем. Взгляд его сделался неподвижным и каким-то стеклянным, и в таком виде мой друг просидел некоторое время. Я терпеливо ждал, по прежнему опыту зная, что в подобные моменты его беспокоить категорически нельзя. Потом он будто очнулся и продолжил:

— Ладно, вернемся назад, к этой евгенической конференции в Питере. Кстати, само слово «евгеника» старались не употреблять и обходиться эвфемизмами. После какого-то доклада сонная научная дискуссия все-таки завязалась, но предметность и логичность оказались совсем не на самом высоком уровне. Обычно на подобных конференциях докладывают какие-нибудь узкоспециализированные и крайне сложные для дилетантского восприятия тезисы, значимость которых в полной мере не осознают даже сами докладчики. Здесь, правда, все было еще хуже. Редкие вопросы выглядели странными и зачастую не по теме. Причем даже знания и эрудированность присутствующих вызывали у меня сомнения, при этом все участники явно чего-то опасались.

— Опасались? — удивился я. — Боялись последствий?

— Да, такое впечатление сложилось. У меня, во всяком случае. Некоторых присутствующих я знал в лицо, а кое с кем был более-менее знаком лично. Надеялся, что увижу битву идей. Схватку мнений. Не то чтобы очень люблю смотреть на драки, но тогда меня просто бесило, что все эти ученые мужи никак не устранят элементарные разногласия по поводу собственной работы. Даже в терминологии никак договориться не могут. Ведь смотри, целые поколения ученых обсуждали нравственные основы с того момента, когда придумали само слово «евгеника». По всем законам жанра, это дело давным-давно должно уже было как-то устояться и перейти на страницы истории. Ничего подобного. Сейчас, в двадцать первом веке, только начав обсуждение, является ли вторжение в геном человека допустимым или просто этически возможным, все сразу же поскучнели и перешли на мелкие частности. Стивена Хокинга вдруг вспомнили. Потом упомянули какого-то китайца, что геном близнецов редактировал. Многого я так и не понял, но главное, что стало очевидным — практические работы давно начались. Более того — идут масштабно и полным ходом. Не понял я еще одну вещь: о каких работах известно и где они ведутся? Открыто упоминали лишь того самого китайского специалиста, что успешно отредактировал конкретный ген и тем самым заблокировал восприимчивость к одному из вариантов вируса СПИДа. Еще вроде бы от онкологии пару человек так вылечили.

— Как же, помню. Еще шум в прессе по этому поводу был, по-моему, только ленивый об этом не читал.

— Шум-то был, но быстро утих, хотя где-то там даже какую-то декларацию приняли… А на этой конференции кроме занудных выступлений и не было ничего. Я-то рассчитывал на жаркие дискуссии, кулуарные беседы и новые знакомства.

— Что, зря рассчитывал?

— Да как тебе сказать… Начиналось-то все хорошо. Первый человек, с коим удалось пообщаться, выдавал очень разумные вещи. Второй собеседник, приводил весьма рациональные противоположные доводы. Так же было и с третьим, и с четвертым. К сожалению, то, что они говорили, полностью противоречило одно другому. Проявлялись откровенные скептики. Один обвинял сторонников необходимости редактирования в «экстремизме» и называл их аргументы «преступными», даже «фашистскими». Другой горько сетовал: «Этот человек неоправданно высокого мнения о себе, а раньше был таким перспективным». «Он прет как танк», — жаловался третий. В свою очередь, сторонники редактирования генома уверяли, что тот или иной оппонент просто некомпетентен и виноват в глупых методологических ошибках. «Он же крайне, абсолютно, недосягаемо, ужасающе несведущ», — стонал один из участников. «Дурак он», — себе под нос бормотал другой. «Зато, какие связи у него в ВАКе, а среди руководителей министерства даже приятели имеются», — тихонько шептал третий. Особенно меня вывело из себя выступление того самого писателя-фантаста, и, по совместительству, старшего научного сотрудника одного из московских академических институтов. Он плел несусветную ахинею, нес такую пургу, что даже я, неспециалист, отчетливо это понимал. К моему величайшему удивлению никто не возразил, ни о чем не спросил. Кроме негромкого ропота в зале, реакции не последовало. Ни уточнений, ни подробных комментариев.

— Ни одного вопроса?

— После того доклада? Ни единого! В поисках какой-нибудь независимой стороны, которая провела бы меня через всю эту метафизическую бесшумную свару, я подъехал к председателю — историку биологической науки, известному авторитету в своей области. Шапочно мы были знакомы, виделись на каком-то фуршете. Первое, что он сказал: «Добро пожаловать в мир несокрушимых принципов. Война всех против всех, вам будет интересно!» Но никакой войны там и близко не просматривалось. Знаешь, с чего начал председатель? У меня даже записано, сейчас найду… а вот: «занимаясь молекулярной генетикой, мы в какой-то момент поняли, что кроме теоретических вопросов для нас важно понимание знаний научного сообщества о той области, в которой нам приходится работать. Важно это для практического использования результатов наших исследований, в смысле формулировок общественных проблем, принятия законов, инструкций и решений». Ну, и так далее. Я-то надеялся, что на питерской конференции начнется открытое обсуждение этих самых проблем, но этого так и не случилось. Отбарабанили свои доклады, посмотрели малосодержательную заключительную презентацию, и отправились ужинать в какое-то арендованное устроителями кафе. Болтали о чем угодно, только не о работе. Будто опасались чего-то. Говорили о научной политике, о глобальном изменении климата, о способах добывания грантов, субсидий и прочих неинтересных вещах. О жрачке, что в тарелках лежала, и о выпивке, что там предлагали. Некоторые участники вообще никуда не ходили, а явились лишь на собственные доклады, а после окончания сразу же исчезли. Я-то по простоте душевной полагал, что побываю на парочке заседаний, поговорю с несколькими людьми, а уже за кофе, в приватной беседе, все окончательно выясню. Ага, щаз!