Столица беглых - Свечин Николай - Страница 11

– В Иркутской губернии? – чуть не выкрикнул Гран. – У меня?

– Есть такое предположение.

– А факты тоже есть или только предположения?

– Петр Карлович, – Лыков счел нужным добавить жесткости в голосе, – факты я и приехал искать. А вы мне поможете. Именно этого ждет от вас Курлов.

– Конечно, поможем. Однако как искать то, чего нет в природе?

– Неужели нет? – коллежский советник еще добавил металла. – А вдруг есть? Вы готовы подписаться под рапортом?

– Каким рапортом? – насторожился губернатор.

– Ну, так, мол, и так, приехал некий Лыков и возводит напраслину. Номера для беглых будто бы имеются во вверенной мне губернии. Глупость это, нет у нас никаких убежищ. Куда опасные преступники деваются, я лично не знаю. Но знаю, что в Иркутской губернии им укрыться негде. Дата, подпись.

В кабинете повисла тишина, которую прервал Бойчевский:

– Ваше превосходительство[17], догадку из Петербурга мы обязаны проверить. Тут я согласен с господином коллежским советником. Хотя бы для того, чтобы отмести эту догадку, но обоснованно, с аргументами.

– Ну? – Гран по-прежнему смотрел волком. – Как будете отводить? Если из столицы лучше нас знают, что у нас творится… Ох уж эти верхи, у них там такая сильная лупа – все видать!

Бойчевский скосил глаза в сторону командировочного: мол, аккуратнее в выражениях. И продолжил в примирительном тоне:

– Усилиями подчиненной мне полиции мы проверим Иркутск. И даже Иркутский уезд. Исправники покопаются у себя, в других уездах. Надо тряхнуть притоны – они есть, конечно, как не быть? А вот организация… Я о такой не слышал. С берегов Невы ее рассмотрели? Позволю себе выразить удивление. Что ж, поищем. Вместе с Алексеем Николаевичем. Ему потом докладывать Курлову, которого, видимо, уже убедили, что номера для беглых существуют. И именно у нас. Вы только напомните его превосходительству, Алексей Николаевич, наш масштаб. Иркутская губерния разделена на двадцать три стана. Средняя площадь одного стана чуть больше, чем вся Московская губерния…

– Напомню, Василий Адрианович, – примирительно поддакнул командированный.

– А почему номера не у томичей? – саркастически спросил губернатор. – Или не в Енисейской, в Тобольской губерниях? Только у нас есть ссыльные и каторжные, больше ни у кого? А в Забайкалье, в том же Приморье?

– Там уже ищут другие люди, – вставил фразу Лыков. Тон разговора ему не нравился, но начальника губернии можно было понять. Если выяснится, что догадка питерца верна, легко и должности лишиться.

Услышав, что под подозрением находится не только его вотчина, Гран несколько успокоился. Но продолжил расспросы:

– Что насчет конкретных фактов, Алексей Николаевич? Организация, такая, как вы ее описали, только в голове Курлова существует? Или есть следы?

– Пока больше в области догадок. Но вот факт. Я приехал к вам из Туруханска. Оттуда недавно бежали три опасных налетчика, члены знаменитой варшавской банды «Червоный Круль». Поляки поднялись по Енисею до устья Верхней Тунгуски, вошли в него и как сквозь землю провалились. А тот, кто готовил их побег, письмоводитель Туруханского управления полиции, обменивался телеграммами с иркутским жителем Самсоном Родонаем. Ничего это имя вам не говорит? Похоже, Родонай и есть агент, который прячет беглых.

Иркутские чиновники воззрились друг на друга. Бойчевский торопливо ответил:

– Я слышал где-то фамилию, но вспомнить не могу. Спросим у Аулина. Позвать его, ваше превосходительство?

Гран отмахнулся:

– Успеется. Я хочу сначала понять, что значит приезд господина Лыкова. Кончилась наша спокойная жизнь или это рядовая ревизия, каких мильен?

– Не совсем рядовая, – подал реплику Алексей Николаевич.

– Значит, особенная? Подсидеть меня приехали, так?

– Фу, Петр Карлович. Губернаторов сейчас снимают просто, без затей. Для этого липовые ревизоры не нужны. Расскажите мне лучше о криминальной ситуации в губернии, надоело воду в ступе толочь.

Как ни странно, этот прием сработал. Докладывал полицмейстер, но Гран слушал его и успокаивался на глазах. Видать, рыло в пуху, если боится любого приезжего. Хотя большинство начальников губернии находятся в таком же постоянном страхе. И думают лишь о том, как подольше продержаться на должности. Про таких даже поговорка есть: положение хуже губернаторского…

Бойчевский держался непринужденно и говорил вполне убедительно. Начал он с себя:

– Я прибыл в Иркутск не так давно, до того служил в полиции города Владимира. Полдня езды от Москвы. Теперь мне до Первопрестольной ехать неделю… А сменил на посту полицмейстера коллежского асессора Баранова. Который сейчас находится под следствием.

– За что?

– А он покровительствовал шайке аферистов, которые мошенничали с грифованными[18] банкнотами. Меняли их дуракам на настоящие, а когда те начинали подозревать подвох, приезжала полиция и все конфисковывала: и липовые деньги, и подлинные, отобранные у жертв. В шайке это называлось «приехать на разгон». Если ограбленный хотел жаловаться, ему грозили каторгой за фальшивомонетничество. В случаях очень уж больших сумм на разгон приезжал полицмейстер лично…

– М-да…

– А до жулика Баранова полицмейстером был жулик Никольский, – со смешком продолжил свой рассказ коллежский регистратор. – Этот прибыл сюда из Петербурга, где служил в градоначальстве в чине капитана. Не были с ним знакомы?

– Николай Антонович? Бывший пристав третьего участка Литейной части? – сообразил Лыков.

– Он самый.

– Так он у вас осел? Был какой-то скандал, с ним связанный, и его удалили из столицы. Но ведь это было давно, в тысяча девятисотом году!

– К нам прислали голубчика, – подтвердил Бойчевский. – И правил Николай Антонович в Иркутске до самого бунта девятьсот пятого года. Когда по всей России полицмейстеров стали стрелять, как собак, Никольский с перепугу заболел. Возложил свои обязанности на помощника, на Драгомирова. А тому вскоре засадили пулю в спину. Убийцу не нашли. Никольский вышел в отставку и исчез с глаз долой. Вот каково, Алексей Николаич, служить в Иркутске полицмейстером…

Питерец дипломатично сказал:

– Я до поездки в Сибирь почти три месяца провел в Одессе. С апреля по июнь. И тоже насмотрелся. Думаете, там легче служить?

– Конечно, легче, – хором произнесли иркутяне.

– Это можно проверить. Сколько у вас в городе в прошлом году было убийств? Полицмейстер должен помнить такие цифры на память.

– Я помню, – воскликнул Бойчевский. – Пятьдесят восемь.

Лыков ошарашенно молчал. Это было больше, чем в Одессе и Ростове-на-Дону, вместе взятых. Да еще оставалось на Киев. Как же он упустил такую статистику? В Петербурге мало обращали внимания на Восточную Сибирь. От столицы далеко, ну и черт с ними…

– Однако… Похоже, вы правы, а я просто самоуверенный турист. Что с другими преступлениями?

– Все по памяти не приведу, но самые тяжкие извольте: двести шесть грабежей, семнадцать поджогов, двадцать девять побегов из мест заключения.

Гран веско резюмировал:

– Вот так, Алексей Николаевич. А вы говорите – Одесса… Там рай земной в сравнении с нами.

– Э-хе-хе… – Лыков не знал, что ответить. А полицмейстер продолжил:

– Коренные сибиряки нас, приезжих, знаете как называют? Навозные. В смысле, что посторонних привезли и над ними в начальники поставили. А еще от слова «навоз», конечно. Сие тоже не облегчает исполнение обязанностей.

Коллежский советник расправил плечи, сел прямо и заявил:

– Господа! Вижу, что ваш город и впрямь тяжел для несения полицейской службы. Виноват, недооценил. И когда собирался к вам, не посмотрел в отчеты. Времени мало дал на сборы товарищ министра… Но поскольку задание от Курлова получено, надо выполнять. Петр Карлович! Давайте мы с Василием Адриановичем пойдем к нему в управление. Я по преимуществу его гость, а не ваш. От вас попрошу поддержки.