Сыновья полков (Сборник рассказов) - Козлович Войцех - Страница 53

Ян Роевский был подофицером запаса и членом подпольной организации. Десятилетний мальчик уже догадывался, что в доме есть оружие и что хозяин поддерживает связь с партизанами. Иногда он даже посылал Иеронима в соседнюю деревню с письмом, которое всегда велел хорошенько спрятать, а иногда и с устным сообщением к кому-нибудь, со строгим приказанием хранить это сообщение в большом секрете.

— Возьми с собой козу, — советовал он. — Тогда никто на тебя не обратит внимания. Подумают, что идешь на пастбище…

Лето 1944 года. Из-за Вислы с каждым днем приближался гул орудий. Однажды, когда мальчик, как обычно, пас коз, со свистом и воем над его головой пролетело несколько снарядов, которые разорвались где-то за деревней. Испугался он тогда и побежал домой.

— Хорошо, что вернулся, — сказал хозяин. — Русские уже на другом берегу Вислы. Не будем ждать, пока они придут сюда. На шоссе полно немецких автомашин, и фашисты успеют нас всех истребить. Может, попытаемся перебраться через Вислу. Забираю тебя с собой…

От Бедыхува до Вислы немногим больше километра. Перейти через реку не удалось. Всюду уже были немецкие оборонительные позиции, а от Вислы прибывало все больше автомобилей и орудий. Группа партизан, которых вел Ян Роевский, ночью далеко ушла от Бедыхува.

И опять бездомная жизнь. Скитания. Ночлег на копнах еще не убранного хлеба, переходы под боком у немцев от деревни к деревне. Так прошла осень, наступила зима…

В одну из январских ночей Роевский разбудил мальчишку:

— Вставай! Одевайся! Сейчас выходим!..

Иероним уже привык к ночным тревогам и постоянной смене места. На этот раз дело было серьезнее. Небольшой партизанский отряд под прикрытием снежной поземки должен был прорваться за Вислу.

Шли полями, проваливаясь по пояс в снег, старательно обходя перекрестки дорог и деревни, где располагались немцы.

Было около трех часов утра, когда из-за Вислы неожиданно обрушилась на их берег лавина огня и стали. Земля дрожала от рвущихся снарядов, небо пылало от тысяч взрывов. Ему казалось, что прямо перед ним разверзается ад. Так началось известное январское 1945 года наступление советских войск.

До сегодняшнего дня он хорошо помнит панический страх, охвативший его. Помнит также, как этот внезапный вал огня дезориентировал партизан. Не знали, идти вперед или отступать. В результате они налетели на немецкое пулеметное гнездо. Кто-то рядом с ним упал на снег и жалобно стонал. Другие бежали и падали, скошенные снарядами. Не было видно Яна Роевского. Иероним тоже побежал, но его что-то неожиданно ударило, и он потерял сознание…

Когда он открыл глаза, то увидел наклонившееся над ним заботливое женское лицо. Женщина была вся в белом и заботливо подкладывала ему руку под голову. Лежал он на удобной полевой койке, рядом стояли такие же койки. Склонившаяся над ним женщина улыбалась.

Он находился в советском полевом госпитале. Рана оказалась не такой тяжелой, хотя рука заживала медленно. Но из-за того, что тогда он много часов пролежал на снегу и морозе, схватил воспаление легких.

Здесь ему было хорошо. Медсестры Таня, Оля и Вера ухаживали за ним, как за родным сыном. Полюбили его и врачи. А когда командир батальона узнал, что он сирота и потерял на войне отца, а мать убили немцы, решил: мальчик останется у них подольше, до тех пор, пока не выздоровеет окончательно.

В батальоне в то время был уже один «сынок» — четырнадцатилетний Володя. Тоже сирота. Советские солдаты нашли его где-то на пути боев батальона. Володя ходил в специально сшитой для него форме и очень этим гордился. Теперь одну из форм Володи переделали для маленького поляка.

— Слушай, Иероним, — спросил однажды Володя. — Почему у тебя такое странное имя? Это польское?..

Он пытался, как мог, объяснить Володе, что имя польское, но редко употребляемое, и что он не любит этого имени, но ничего не сделаешь, если так назвали родители…

— Ну, а какие есть настоящие польские имена? — допытывался Володя.

— Ну… Янек, Стасек, Франек…

— Франек — это красивое имя! С сегодняшнего дня ты для меня Франек Ковальский. Если по-польски, так по-польски!..

Таким образом четырнадцатилетний Володя «перекрестил» Иеронима в Франека. И так осталось.

Советский санитарный батальон быстро продвигался вслед за наступающими войсками и примерно в середине марта остановился вблизи Одера.

Однажды на совещании командир батальона поставил вопрос о дальнейшей судьбе Франека.

— Привыкли мы к нему. Полюбили, как родного сына, это все правда. Мальчик тоже нас любит. Но он поляк и должен возвратиться к своим. Недалеко от нас находится польский 6-й саперный батальон. Я уже разговаривал с командиром батальона Леоновым. Нужно туда отвезти мальчика…

Расставание было сердечное и не без слез. И вот он среди польских солдат…

— Здесь будет у тебя друг, твой ровесник, — сказал после приветствия командир саперного батальона и приказал кого-то позвать.

Вскоре открылась дверь, и в комнату влетела могучая овчарка, приветливо помахивая хвостом, а за ней вбежал паренек в форме с нашивками капрала, может, на голову еще ниже Иеронима Ковальского. Форма на нем сидела ладно, и он чувствовал себя в ней очень уверенно.

— Меня звать Рысек Сивек, — сказал он, протягивая руку. — А это Люкс. Не бойся его, он очень добрый. Я рад, что теперь нас будет двое. С утра ждем тебя с Люксом. Сколько тебе лет?..

— Одиннадцать!

— А мне девять. Как тебя звать?..

Хотел сказать, что Иероним, но сказал: Франек. Как-то уже привык к этому имени. Так что в саперном батальоне он остался тоже Франеком.

Рысека Сивека саперы приютили еще в Варшаве. Он был бездомным ребенком. Нашли его в развалинах, полузамерзшего, оборванного и исхудавшего — одна кожа да кости. Вскоре он стал любимцем и баловнем всего батальона. Прошел с ним от Вислы до Одера. Мальчики подружились, всюду их видели вместе. С ними всегда был верный пес Люкс.

Одер… Установка пограничных столбов… Теперь Иероним уже знает, что был свидетелем исторического события, когда саперы 6-го батальона вбивали в Приодерский вал окрашенный в бело-красные полосы столб, а с другой стороны Одера еще летели немецкие снаряды… Первый пограничный столб, ныне он стал музейным экспонатом.

Начались бои за Одером… Командир батальона майор Леонов послал его тогда с донесением в штаб бригады, а он заблудился и чуть не попал в руки немцев, но убежал и доставил донесение… На следующий день перед строем батальона получил повышение — стал ефрейтором…

Какой-то полевой аэродром, где он впервые увидел самолеты… Целый день просидел около них, забыв об обеде, а в батальоне все его в это время искали. До сегодняшнего дня он помнит, с каким восхищением осматривал тогда обычные небольшие «кукурузники». Может, именно тогда родилась в нем эта страсть к авиации?..

6-й саперный батальон в Берлине… Так мало он помнит Берлин, а ведь умолил майора Леонова взять его с собой, Рысек Сивек тогда остался с подразделениями, находившимися в резерве… Доставлял какие-то донесения… Ездил на машинах с боеприпасами… Помнит штурм немецкого дота. Там был тяжело ранен его самый близкий друг и покровитель — сержант Шедрак. Все лицо у него было в крови и серьезно ранена нога. Все говорили, что он не выживет, и санитары сразу же вывезли его в тыл. Однако он выжил… Уже после войны, когда батальон временно располагался во Влоцлавеке, Шедрак приехал из госпиталя в часть. Приковылял на костылях. В госпитале ему ампутировали ногу.

После войны батальон был переформирован в понтонно-мостовой полк и направлен во Влоцлавек, в город, где когда-то находился родной дом Франека.

Он исходил улицы Влоцлавека, напрасно разыскивая следы своего детства. Когда интересовался районом Гживно, люди только плечами пожимали. Наконец добрался туда, где когда-то стоял деревянный домик с мальвами под окнами. Не было уже домика, не было Гживно. Немцы все сожгли, сровняли бульдозерами. На этом месте уже рос небольшой лес. Он показался ему карликовым, противным, растущим как бы на огромном кладбище. Пошел на кладбище, но не смог найти могилы матери. У пожилых усатых саперов, сопровождавших его в этих поисках, выступали слезы на глазах. Он же не плакал.