Сыновья полков (Сборник рассказов) - Козлович Войцех - Страница 58

Наступали тяжелые дни. Партизаны расположились в Хохоловской долине. Однако немцы были бдительны: их патрули выслеживали каждый след партизан. Снег предательски оставлял отпечатки ног. Необходимо было уйти выше в горы, пробираться через завалы под острым, пронизывающим ветром. Той ночи на вершинах гор Лёнек никогда не забудет…

Уже ни у кого не оставалось сил идти дальше. Люди падали от усталости. Кто-то копал ямы в снегу, чтобы сделать укрытие от ветра. Стояла ясная морозная ночь, какие бывают только в Татрах. Партизаны уложили Лёнека между собой, чтобы согреть его теплом своих тел, и произнесли эти полные заботы слова, которые до сего дня запомнились ему:

— Мы — сибиряки, выдержим, но ты, Лёнька?..

Выдержал и он. Выдержал благодаря их сердечной заботе и опеке.

— Скоро поедешь с нами в Москву, отдохнешь.

Лёнек поддакивал. Однако, когда пришло освобождение, тоска по дому вновь охватила мальчика.

Он сразу сел за свое первое письмо домой. Выводил большие, корявые буквы: «Мамочка, я обошел все горы, чего и тебе желаю. Прошу тебя, приезжай в Закопане…»

Капитан Тихонов прочитал его письмо, а затем вычеркнул слова: «чего и тебе желаю…»

Только тогда, именно в тот момент, Леонард Дурда полностью понял всю тяжесть пути, который они прошли…

Он стоял у окна поезда в подаренной шапке-кубанке и казался взрослым, но глаза его были заплаканны. Впервые он не скрывал слез. Смотрел на удаляющийся перрон, на пар от паровоза, закрывавший собой фигуры советских друзей. И когда наконец опустил руку, обратил внимание, что из-за волнения не заметил, что все время держал в ней подаренный на дорогу кусок сухой колбасы…

И этого он тоже не забыл.

Но и они помнили его в далекой Москве, о которой он много раз слышал в морозные ночи на Турбаче или Хохоловской долине. Прислали ему, «сыну партизанского отряда капитана Тихонова», советский орден Красной Звезды.

Он носит его на лацкане гражданского костюма в дни торжества, рядом со знаком «Сын полка».

Сегодня, когда во время урока в школе учитель Леонард Дурда рассказывает именно таким детям, каким был в годы войны сам, о военных годинах тяжелых испытаний, он может не обращаться к учебникам: ему достаточно рассказать эпизод из своей фронтовой биографии.

Войцех Козлович

«РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ…»

В то время ему было двенадцать лет, и он не понимал еще, что у него отняли невозвратимое: право на детство. Он принимал без протеста наступающие события, как что-то неизбежное. Не умел еще правильно оценить события, втягивавшие и его, двенадцатилетнего паренька, в жестокий мир взрослых.

Но он уже знал, что он один. Что некому сказать: «Папа!» — потому что отец умер очень рано и он почти не помнил его. Что нет у него уже и матери, любящей и понимающей, — ее отняли у него в одну из первых облав, которые должны были навести страх на жителей Белостокщины. Тогда ему было двенадцать лет, но он уже безошибочно и без раздумий ставил знак равенства между словом «война» и словом «фашисты». Так начиналась жизнь Эдека Скродзкого в годы оккупации.

В действительности мальчик был не один. У него был друг — большой дворовый пес хозяев, у которых он работал. Между мальчиком и животным завязалась дружба. Хозяева же как о ребенке, так и о собаке не очень заботились. Трудные годы оккупации не приносили радостей и не сулили никаких надежд. Время считалось «только до завтра»: пережить послезавтра — это уже был успех. И так со дня на день проходило то время, о котором потом взрослый уже мужчина лаконично скажет: «Пережил, ибо думал, что погибну…»

Однажды шел он, кажется, с полевых работ, точно сейчас не помнит. Возвращался с собакой, которая бежала рядом, внимательно наблюдая за хозяином. Казалось, что они одни на свете, и именно эти моменты мальчуган любил больше всего — без постоянного ворчания хозяев, без неустанной беготни в сарай, коровник, конюшню, хлев…

Вдруг на дороге показалась машина. Немцы! Эдек уже издалека распознал подъезжавших. Жандармы приближались, не обращая ни малейшего внимания на мальчишку, около которого подпрыгивала собака. «Смеются», — вздохнул он с облегчением, увидев их веселые лица. Они обогнали его, жестикулируя и громко хохоча. В тот момент, когда у него прошел страх, внезапно раздалась автоматная очередь.

Он сжался от ужаса, уверенный, что через мгновение почувствует боль. И тогда услышал короткое, жалобное скуление собаки. Она лежала на дороге, беспомощно загребая лапами сыпучий песок. Эдек припал к ней, как бы заслоняя ее от новой очереди. Скорчился в ожидании выстрела, но услышал опять только этот пронзительный грубый хохот, пробудивший в детском сердце сильную ненависть.

Он не мог справиться с раненой собакой. Она была слишком тяжелой для изголодавшегося ребенка. Эдек возвратился домой, боясь рассказать о случившемся. Ему досталось бы за то, что он взял собаку с собой. Все думал, как бы помочь четвероногому другу.

— Давайте я съезжу за торфом, — предложил он хозяину.

Эта поездка была небезопасной. Немцы, только по им известным причинам, никому не позволяли появляться в этих местах. А с топливом было нелегко, зато торфа хватало, только подходи и бери. Эдек, впрочем, уже не раз сюда ездил. Мальчишке всегда это сделать легче, считал хозяин, и, хотя жандармы стреляли, не спрашивая метрики, тем не менее эти поездки всегда Эдеку удавались. Обычно он вначале накапывал бурого топлива и только потом быстро подъезжал на лошади, бросал торф на повозку — и пошел, сивка!..

Он сразу же решил, что, возвращаясь, подъедет к раненой собаке и привезет ее домой, а хозяевам скажет, что нашел ее на дороге. Он думал об этом, проезжая торфяник. Беспокойное фырканье лошади заставило его внимательно оглядеться по сторонам. «Немцы! — у него мороз пробежал по коже. — Могут забрать лошадь!» — забеспокоился он не за себя, а за хозяйскую лошаденку, которая в тот трудный, военный период ценилась действительно на вес золота.

Дула автоматов держали его в безлюдной трясине болота. Но это были не немцы. Он пригляделся к двум штатским с оружием. «Партизаны!» — подумал с облегчением. Эдек давно уже слышал, что они действуют на этой территории: уничтожили молочный заводик, сожгли документацию на обязательные поставки, где-то в другом месте расстреляли особенно ненавистного жандарма… Настоящие партизаны! Он шагнул к ним, но его остановил решительный жест. Эдек мечтал о подобной встрече, но не полагал, что ему не поверят сразу. Партизаны расспрашивали его о жандармах, о передвижении гитлеровских отрядов и их размещении. Эдек знал много, у него была хорошая память и зоркие глаза.

Домой он возвратился с торфом и раненой собакой. Его возбуждение, которое трудно было скрыть, хозяева приписали истории с ранением собаки. На следующую встречу с партизанской разведкой он принес не только новые сведения, но и кусок свиного сала из хозяйской кладовой. Так движение Сопротивления пополнилось новым партизаном.

Двадцать пять лет спустя бывший двенадцатилетний партизан в автобиографии написал: «…с партизанским отрядом я сотрудничал с 1943 года до начала 1945 года».

Когда фронт приблизился, Эдек Скродзкий вместе с партизанским отрядом пошел — в соответствии с приказом — в глубь еще занятых немцами районов, на северо-запад к Восточной Пруссии.

Он получил задание собрать данные о гитлеровских частях и о власовцах. Важна была каждая информация: численность солдат, вооружение. Ввиду того что батальон власовцев стоял в довольно безлюдном месте, задача Эдека была нелегкой. Из-за близости фронта немцы повысили бдительность, на дорогах было полно патрулей военной жандармерии и полиции, которые проверяли каждого штатского. С партизанским отрядом сотрудничал командир роты власовцев, но поддерживать с ним связь было очень сложно ввиду опасности его разоблачения. Командование партизанского отряда решило забросить одного из партизан в лагерь противника.