Сыновья полков (Сборник рассказов) - Козлович Войцех - Страница 64

Некоторые партизаны, однако, настраивали своих товарищей, чтобы они подчеркивали свою обособленность и рассматривали пребывание в тылу фронта как нечто временное. Однако большинство не соглашалось с такой политикой. Збышек все еще не очень хорошо ориентировался в этой политической игре, но твердо знал одно: война еще не окончилась, и, следовательно, его место там, где есть возможность продолжать борьбу с врагом.

Поэтому с большим удовлетворением он воспринял полные сердечности слова в адрес партизан, которые были помещены в газете 1-й польской армии в СССР «Мы победим». Газета писала: «В эти дни мы имели возможность встретиться с бойцами одного из отрядов Армии Крайовой, которые пробились через линию фронта на нашу сторону. Бойцы — золото. В их груди непоколебимо бьется польское сердце, их руки крепко держат винтовки. Они полны любви к советским солдатам, с радостным удивлением приветствуют они нашу армию, о которой не имели представления.

…Бойцы 27-й дивизии Армии Крайовой почти полгода сражались вместе с советскими партизанами, вместе с частями Красной Армии. Они поступали так, не обращая внимания на пропаганду реакции, провозглашавшую враждебность по отношению к восточному соседу. Они делали это, не оглядываясь на известные инструкции о лишь временном взаимодействии с Красной Армией, ибо понимали, что этого требуют глубоко понятые польские интересы…

Поэтому мы не говорим о солдатах Армии Крайовой: это солдаты, сражающиеся под чужими знаменами, а мы говорим: это наши солдаты. Каждый борющийся поляк является нашим братом, так как в огне совместной борьбы куется то, что является самым важным для Польши сегодня и навсегда — национальное единство…»

После прибытия в лагерь под Киверцами, несмотря на предложение демобилизоваться (ему было тогда только 16 лет), Збышек добровольно остался служить в 1-й пехотной дивизии имени Костюшко. И вот Збигнев Янчевский, которого называли в партизанском отряде Збыхом или Бялым, принял солдатскую присягу уже в звании капрала, начав тем самым новый этап в своей жизни.

Этот раздел его биографии мы изложим кратко. Непродолжительная военная подготовка. Збышек выбирает профессию связиста. Три месяца в дивизионной школе связи. Занятия, служба, занятия… Волнующая встреча с матерью и родными, которые приехали в Киверцы. Его назначают на должность старшего радиотелеграфиста. Июль 1944 года — наступление. По воле судьбы еще раз переход через те же самые места, где он шел с партизанским отрядом. Да, опять переход, но уже совсем другого характера. Паренек уже многие вещи понимал значительно лучше, чем прежде. Быстро взрослеет.

И снова бои. Форсирование западного Буга. Освобождение Хелма, а затем Люблина. Энтузиазм и обоюдная радость освобожденного от гитлеровского кошмара населения и героических солдат, освободивших наконец большой, важный город Польши. Марш в направлении Вислы. Демблин. Тяжелая переправа через реку. Затем — Веши. Бои у Вислы. Марш на север. Взятие предместья Варшавы — Праги. Радостная встреча с отцом, который служил в звании старшего сержанта в 4-й пехотной дивизии. Рождественские праздники, проведенные вместе с отцом в армии. Много волнений, воспоминаний, рассказов, размышлений.

А позже большой путь, по которому прошли многие тысячи поляков, героический победоносный марш 1-й армии Войска Польского.

Январь 1945 года — освобождение Варшавы. Ужас вымершего города. Марш на Быдгощ. Тяжелые бои и прорыв Померанского вала. Много опасностей и приключений. Марш к щецинскому побережью. Короткая передышка, и снова марш на юг, в направлении Одера, где стоят пограничные столбы новой Польской Народной Республики. Секерки. Великая эпопея форсирования Одера. Много жертв, потрясающие переживания.

И вот конец эпопеи. Збых, паренек из отряда «Кровавое зарево»… Хотя нет. Это капрал, старший радиотелеграфист Збигнев Янчевский с 1-й армией Войска Польского марширует на Берлин, столицу гитлеровского рейха. Последние бои на улицах Берлина. Капитуляция Берлина. Война окончена.

Какова дальнейшая судьба Збигнева Янчевского? Он возвращается на родину. Находит свою семью в Грубешуве. Хочет учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы наверстать упущенное.

Семья Янчевских переезжает на побережье Балтики и поселяется в Сопоте. Збигнев может наконец осуществить свои мечты. Восполняя пробелы в образовании, учится также музыке.

Интенсивная учеба приносит результаты. Збигнев Янчевский сдает экзамены на аттестат зрелости, заканчивает высшее музыкальное учебное заведение, а затем получает и педагогическое образование. Получает степень магистра. Уже в 1950 году, то есть до получения среднего образования, он ведет педагогическую и общественную работу в молодежных и партийных организациях… Уже десять лет он является директором Государственной музыкальной школы в Гданьске, в которой его жена преподает по классу фортепиано, а дочь учится в пятом классе. Зато сын, Александр, не собирается идти по стопам родителей и сестры. Мечтает стать врачом.

Педагогическая работа. Постоянная борьба, как и раньше, но борьба за обучение, за воспитание молодого поколения. Маленькие и большие успехи, как он говорит. Бывают и неудачи. Постоянное совершенствование ремесла, строгая оценка собственной деятельности, выводы на будущее. И постоянная память о тех, кто не дождался свободы и кому мы обязаны многим из того, чего достигли вместе с родиной.

Войцех Козлович

ПОДСТРИЖЕННЫЙ ПОД «НУЛЕВКУ»

…Фронт был близко. Гудело так, что и ухом к земле прикладываться не надо. Хозяин спрашивал меня, что я буду делать, когда придут русские. Ой, только бы поскорее пришли! Конечно, пойду в армию. Но этого я моему «американцу» не сказал. Он не был очень уж плохим. Картошки не жалел, но и в работе тоже не щадил. Богач, отсюда и такое прозвище. Боялся красных, но не только потому, что был кулаком. Якшался с бандеровцами. Совсем недавно те напали на польскую деревню. Жители убежали в фольварк, в котором были немцы. Собственно, не известно, кто был хуже. Но на этот раз у немцев были свои заботы, и наши уцелели. Только хозяйство их бандеровцы спалили.

Наконец пришли русские!

Танки проехали быстро, едва кто-то из танкистов успел напиться молока. Но я все же прочел надпись на броне: «Вперед, на Берлин!»

Я тоже пойду с ними.

Утром я выгнал стадо в поле. Было тихо и пусто. Пустил коров пастись, а сам полями помчался в Большие Мосты, где как будто бы разместилась комендатура. Может, уже завтра надену форму. Пусть увидит меня тогда «американец».

Коменданта я застал, но он только рассмеялся, когда я сказал, что хочу идти на Берлин.

— Винтовка ведь больше тебя.

— Так дайте автомат, — не уступал я.

Он дал мне хлеба и банку тушенки. Сказал, что у него дома остался сын, такой же, как я.

— Когда я уходил на фронт, ему было одиннадцать лет. Теперь ему, как и тебе, четырнадцать.

— Он не узнает вас, когда вернетесь, товарищ командир, — сказал я, полагая, что должен его как-то утешить.

— Твой отец тоже тебя не узнает…

Я промолчал, а потом, хотя капитан и не расспрашивал меня, рассказал ему о себе. О том, что не помню родителей, что воспитывался в детском доме, пока война не разбросала нас по свету. О том, как месяцами скитался от села к селу. О голоде, днях без хлеба и улыбки близких, а также о немцах, угонявших людей на работу в Германию. Они обещали хорошее питание, школу, обувь. Дали на дорогу паек, но, вместо того чтобы идти на вокзал, я пошел во Львов. Там было много немцев, и я боялся, что встречу тех, которые хотели выслать меня в Германию.

Теперь же я сам хотел туда попасть, но русский офицер был неумолим. Он упорно полагал, что я слишком молод.

— Впрочем, — сказал он обрадованно, — за нами идет ваша армия.

— Наша? — оживился я. — Польская? — Я был уже готов отправиться в путь. — Где она?

Офицер пожал плечами.

— Может, во Львове. Ищи…