Пора выбирать (СИ) - Авдеев Макар - Страница 82

Макс, который высказал нейтральную позицию, почти всех убедил. Ребята снова замолчали, на этот раз обдумывая и прикидывая. Однако Захар понимал, что промолчать — значит признать власть Димы. Формальные полномочия и так на его стороне. А если дать ему добиться своего, он почувствует неограниченную власть и начнёт вести себя ещё хуже. Остаться сейчас нейтральным — то же самое, как если бы Захар остался нейтральным в борьбе партии Клыкова с оппозицией.

— Нет, — сказал Захар. — Я НЕ СОГЛАСЕН. Ребята, не слушайте его! Макс, ты не прав. Дима, тебе это так с рук не сойдёт. Ты не можешь просто так взять и лишить слаженную команду её ключевого звена.

— Короче так, Дима, — сказал Ярик, — либо ты возвращаешь Георгия на место, либо мы все — или большая часть из нас, — он неодобрительно покосился на Макса и Дениса, — уходим вместе с Жорой и Алисой.

— Шантажом вы всё равно ничего не добьётесь, — нудил Дима. На поверку он оказался ещё более «непрошибаемым», чем Тучин, тут даже Захар со своей силой убеждения не смог ничего поделать.

— Ладно, друзья, пойдёмте, — сказал Жора, который весь разговор сидел в сторонке, обхватив голову руками. Сейчас он поднялся, лицо его было смертельно уставшим. — Диме бесполезно пытаться что-либо объяснять.

— Ну и тварь же ты, Денис! — сказал Ярик, когда они вышли на улицу, оставив Зуброва в штабе в одиночестве.

— Э, полегче! Я ведь могу и по морде врезать, — огрызнулся Денис.

— Жора, мы будем бороться за тебя! — заверил Яр. — Алиса, не переживай, всё будет в порядке!

Алиса явно нуждалась в утешениях, потому что выглядела так, как будто была на грани нервного срыва. Захар боялся, что она сейчас заплачет.

— Ребята, я предлагаю тем из нас, кто против увольнения Жоры, сегодня вечером, или, крайний срок, завтра, написать в Москву этому Олегу, — объявила Злата. — Объяснить ситуацию со своей стороны, и высказаться против такого решения. Если это, конечно, действительно его решение, а не Димы, то обращения многих волонтёров заставят серьёзно задуматься, правильно ли он поступает.

Собственно, на том и разошлись. Вернувшись домой, Захар сразу сел за написание послания Олегу Соснову, адрес в «Телеграмме» которого ему переслала Злата. Захар писал до двух часов ночи, вложив в дело весь свой талант и творческую энергию. Если одно-единственное письмо и могло изменить всё, то это обязательно должно было. Когда Захар отправил текст, он оказался настолько большим, что не уместился в лимит одного сообщения, и программа автоматически разбила его на три части.

Захар предвидел разные варианты дальнейшего развития — негативный, что Олег проигнорирует его сообщение, компромиссный, что он начнёт задавать дополнительные вопросы и вступит в дискуссию, и положительный, что тот сразу изменит своё решение и пообещает наказать Зуброва. Но на следующий день, зайдя в переписку, Захар обнаружил, что всё гораздо хуже, Олег не просто проигнорировал, а не прочитал его сообщение вообще (прочитанные помечались двумя галочками, непрочитанные — одной). Мало того, почему-то добавил Захара в чёрный список. Такая реакция была никак логически не обоснованной. Олег повёл себя так, как будто Захар его лично чем-то сильно обидел, либо имел заведомо невыгодную репутацию. Такого быть не могло, потому что они раньше лично никогда не пересекались.

Может, всё дело как раз в этом — что Захар не стремился специально сближаться с сотрудниками московского штаба, не искал их в соцсетях, чтобы добавить в друзья, потому что просто не было свободного времени, он постоянно с головой уходил в агитацию? А Зубров, который общался с Сосновым по долгу службы, имел на него большее влияние. Да и тот же Постернак, который со всеми был «на короткой ноге» — если он жаловался Зуброву на Георгия, то вполне мог пожаловаться и Олегу. Москва очень далеко, и даже региональный менеджер не может достоверно знать, что происходит в Майском порту. А люди уж так устроены, что они охотнее верят тем, с кем больше общались. Но ничего страшного, подумал Захар, когда Соснову напишет не один, а пятнадцать или двадцать человек, он поймёт, что с их точкой зрения придётся считаться.

Однако, пообщавшись с ребятами, Гордеев выяснил, что никто из тех, кто уже успел отправить сообщения Олегу, пока ответа не получил. Вставал вопрос — что делать дальше? Был создан ещё один секретный чат, «Сатанисты», куда добавили только тех, кто поддержал сторону Жоры (таких было большинство). И не добавили Макса Панфилова, Зуброва, Тучина, Дениса и ещё некоторых, чтобы те не знали об их дальнейших шагах.

В среду вечером собирались на квартире у Захара. Пришли все самые «прожжённые» бунтари — Алиса, Жора, Ярик, Злата, Аня, Маша, Митя, Вася, — и стали строить грандиозные планы. Свергнуть Зуброва! Так как все были идейные, покидать штаб из-за него, конечно, никто не собирался. Надо дать понять московскому штабу, что координатор не справляется со своими обязанностями. Но если продолжать работать открыто, показатели агитации по-прежнему будут высокими, и Зубров в глазах московского штаба будет выглядеть хорошим руководителем. Значит, остаётся агитировать тайно. То есть, также проводить кубы, раздавать листовки и газеты, но не заполнять отчёты. Где брать листовки? Печатать самим в типографии. Можно было бы выносить из штаба, если бы Макс встал на их сторону, но так как он всё время находится там, брать тайно не получится, а если просить у него, тогда Макс сможет отмечать агитку в отчётах как «реализованную». Да уж, будь Максим на их стороне, надавить на Диму было бы гораздо легче, и возможно, он бы сам отступил…

На пятницу был согласован куб возле «Дружбы». Ребята пошарили у себя дома (в основном Жора, Злата, Митя) и нашли несколько сотен старых ДМП. Правда, ДМП предназначались для расклейки, а не для раздачи. Но так как найти типографию, которая согласится печатать листовки с Февральным, за одно завтрашнее утро вряд ли реально, не оставалось другого выхода, кроме как раздавать их. Ярик, который возглавил «восстание», был настроен воинственно. Жора поблагодарил всех за поддержку, ребята очень тепло посидели и их дружба сильнее укрепилась. По плану, Захар на следующий день должен был позвонить Максу и отменить пятничный куб, формальным организатором которого он (Захар) выступал. Но на самом деле куб пройдёт (один из них до сих пор был спрятан вне стен штаба), но неофициально.

Однако в четверг случился какой-то перелом. Боевой дух команды упал, а Ярика накрыл приступ депрессии. Он сходил в штаб «на разведку», и Макс сообщил ему, что из Москвы с опозданием пришли три ящика новых газет (которые ожидались последние недели три), и их все нужно раздать до 18 декабря, а один с Денисом он не справится. К тому же, Макс как-то смог повлиять на Ярика, и внушить ему, что тот своими действиями «подливает масла в огонь» и только усугубляет противоречия, сложившиеся в штабе. В итоге Ярик, подавленный чувством вины, сказал, что завтрашняя диверсия отменяется, и всё должно проходить по прежнему плану. Да и другие ребята, отойдя от вчерашней вечерней эйфории, поняли, что их замыслы трудновыполнимы на практике. Хотя бы та же печать агитки в таких масштабах, в которых это требовалось для полноформатной агитации, потребует огромных затрат. А даже Захар, у которого были обеспеченные родители, и то не готов пожертвовать сколько-нибудь крупную сумму. Что говорить об остальных?

В общем, всё было плохо. Гордеев ужасно расстроился. Весь день он пролежал в поганом настроении. Захар удалился из обоих волонтёрских чатов — из «Адского актива» в знак протеста против решения Димы, и из «Сатанистов» в знак протеста против такой быстрой капитуляции. Но в то же время, Гордеев понимал, что Ярик в чём-то прав. До выдвижения оставалось полторы недели, и их нельзя потратить впустую. Если бы увольнение произошло раньше, тогда можно было бы протестовать и вести свою игру. Но Захар всё ещё колебался. А за то ли будущее России они борются, если в нём у руля будут стоять такие люди, как Зубров? В пять часов вечера ему позвонила Алиса.