В тени Большого камня (Роман) - Маркиш Давид Перецович - Страница 40

Летели птицы, длинными прыжками двигались козлы. Они приближались к Кадамову дому, они обтекали его и уходили дальше, к реке. Кадам был теперь не один — сотни живых существ окружали его.

Барсы шли поодиночке, им неведомо стадное чувство.

Легко бежали розовые рыси на длинных ногах.

Ковылял, переваливаясь, медведь, и жирные киики не боялись его.

— Эй, э-ге-гей! — закричал всадник, возникший в полусотне метров на тропе, ведущей с перевала. За первым всадником ехал второй.

Кадам поднял голову — животные уходили в густеющих сумерках к реке, последние из них исчезли в зарослях на берегу. Они сделали свое дело, пришли — а теперь уходили.

Поднявшись, Кадам шагнул навстречу всадникам — и застыл, испуганно и изумленно вглядываясь в снег. Весь снег вокруг, куда хватает глаз, был истоптан, изрыт свежими звериными следами.

Кадам нагнулся и, осторожно проводя по снегу рукой, ощупал следы негнущимися пальцами: здесь прошел барс, здесь архар. А здесь — волк.

Всадники подъехали к Кадаму — мужчина и женщина. Одежда их обледенела, они словно бы покрылись хрустальной оболочкой, кое-где треснувшей.

— Послушай, уважаемый, — спросил старик с седла. — Кадам где здесь живет?

Кадам смотрел на следы, на всадников, снова на следы.

— Приехали… — сказал Кадам, беря лошадей под уздцы. — Приехали…

— Этот дом? — спросил старик. — А где Кадам?

— Все правильно; — сказал Кадам. — Я Кадам.

— Кадам! — воскликнул старик, слезая с седла. — А я тебя сразу и не узнал. Второй раз уже не узнал!

Кадам удивленно взглянул на старика — он не знал этого человека.

— Радуется! — объяснил старик, повернувшись к женщине.

Держа поводья, Кадам открыл двери своего дома и пропустил приехавших. В одной рубашке выскочил Джура, завел лошадей в конюшню. Пегий меринок старика еле передвигал ноги.

А Кадам опустился на колени в снег, на следы.

Снег был чист, нетронут, как свежевыглаженное полотно.

Кадам поднялся, оглянулся — вокруг него лежало ровное, покрытое голубым искрящимся снегом пространство.

Беспомощно, недоуменно глядел Кадам.

Из близкого арчатника донесся резкий птичий голос, Кадам всмотрелся, заметил в кустах сороку и вздохнул, наконец, облегченно. Беспокойная эта птица вертелась на ветке, поглядывала на Кадама и не улетала.

Медленно, не скрываясь, шел охотник Кадам к арчатнику, шел, растворяясь в голубизне вечернего снега, в синих сумерках, ползущих ему навстречу из-за перевала.