Красный чех (Ярослав Гашек в России) - Антонов Станислав Иванович - Страница 18

30 мая в комнату № 32 гостиницы «Сан-Ремо» энергично вошел военный.

— Из ревкома, — отрекомендовался он. — Получите пакет. Весьма срочно. Ответ не нужен. — И так же молниеносно удалился.

Гашек вскрыл пакет, пробежал глазами бумагу: срочно явиться в ревком, к товарищу Куйбышеву на экстренное совещание.

В просторном кабинете председателя ревкома собралось много народу: члены ревкома, командиры отрядов, видные большевики…

— Товарищи! — обратился к собравшимся Валериан Владимирович, — только что получено сообщение: в Пензе выступили против Советской власти чехословаки. Они громят советские учреждения, расстреливают советских и партийных работников… Мы должны принять самые решительные меры для защиты Советской власти от контрреволюционного восстания чехословацкого корпуса как отряда международной реакционной буржуазии. Предлагаю объявить Самару и Самарскую губернию на осадном положении. Нужно мобилизовать все наши силы для отпора белочехам…

Сообщение потрясло всех, но, пожалуй, более всего Гашека, совсем недавно бывшего одним из самых активных поборников чехословацкого корпуса. Что же теперь делать? Как прекратить эту братоубийственную борьбу?

31 мая в газете «Приволжская правда» было опубликовано воззвание, подписанное председателем Самарского революционного комитета В. В. Куйбышевым. Суровым предостережением звучали его слова: «Руководимые преступной рукой российской и международной контрреволюции, отряды чехословаков подступают к Самаре». В тот же день и на той же странице появилось обращение «Ко всем чехословакам», подписанное Ярославом Гашеком, Францем Шебестом и Иосифом Поспишилом. «Мы знаем хорошо, — писали они, — настроение всех чехов на родине, в Чехии, которые готовы идти на борьбу за победу всемирной революции, поэтому заявляем, что все чехословаки, которые участвуют в авантюре Чешско-Словацкой Национальной рады, являются предателями всемирной революции и что им никогда чешский народ не позволит вернуться домой в свободную Чехию.

Мы, чехословаки-коммунисты, призываем истинных чешско-словацких революционеров на защиту интересов Российской Советской Федеративной Республики до полной победы над всеми предателями всемирной революции».

В этот же день обращение было опубликовано и в газете «Солдат, рабочий и крестьянин», а на следующий день, отпечатанное на серой оберточной бумаге, появилось на улицах города.

Гашек был неутомим. Все время он находился в казарме отряда, заботился о вооружении, боевом снаряжении, выступал на митингах и собраниях, разъясняя контрреволюционный смысл мятежа.

Не раз в эти тревожные дни приходилось Ярославу встречаться с В. В. Куйбышевым, подолгу разговаривать с ним, рассказывать о настроении рядовых легионеров, докладывать о состоянии чехословацкого отряда, его политической подготовке.

В начале июня отряды восставших, поддерживаемые русскими белогвардейцами, приблизились к городу. Тогда-то и было решено попытаться избежать бессмысленного кровопролития. Решили послать к мятежникам делегацию, включив в нее и коммунистов-чехов.

Кого послать? Этот вопрос обсуждался на совещании руководства отрядом. Сразу же возникла кандидатура Гашека. Да и кто лучше его мог бы убедить обманутых чешских и словацких солдат в преступности их деяний! Но тут же сообразили: Ярославу быть в делегации опасно. Из рассказов перебежчиков, газет, доходивших до Самары, было хорошо известно, что главари бунтовщиков только и ждали удобного момента, чтобы схватить Гашека, разделаться с ним за все его «преступления».

К сожалению, переговоры не имели успеха. Предотвратить кровопролитие не удалось. Начались жестокие бои. Рука об руку, плечом к плечу сражались русские и чехи, татары и словаки, сербы и украинцы. Представители многих национальностей проливали кровь и отдавали жизни за молодую Советскую республику. Вместе с другими интернациональными отрядами и моряками чехословацкие красноармейцы, которых сплотил и вел в бой Ярослав Гашек, стойко защищали центр боевых позиций наших войск. Окруженные врагами, бойцы сражались до последней капли крови. Сам Гашек в эти дни постоянно поддерживал связь с революционным штабом Самары, участвовал в его заседаниях, беспрекословно выполнял приказы командования.

В ночь с 7 на 8 июня Гашек и его боевой друг Поспишил находились с тремя взводами на железнодорожной станции. Казалось, все было спокойно. И вдруг, когда только-только наступило утро, тишину разорвали беспорядочные выстрелы, дробь пулеметов.

Все насторожились, приготовились к решительному отпору. В этот момент на станцию прибежал тяжело дышавший красноармеец.

— Чехи в городе! Прорвались через железнодорожный мост! — выпалил он.

И тут-то Иосиф вдруг вспомнил, что в Военном отделе остались важные документы.

— Там и списки добровольцев нашего отряда, — с тревогой сказал он.

— Дела партийной организации, — спокойно проговорил Гашек, — не должны попасть в руки «братьев». Вот что, Иосиф, оставайся здесь. Я — в гостиницу.

— Встретимся на станции, — бросил вслед Поспишил.

Ярослав побежал. Улицы опустели, окна в домах закрыты ставнями, завешаны тяжелой драпировкой. То тут, то там раздаются выстрелы.

Вот и гостиница. Скорей, скорей! Бумаги — из шкафа, ящиков, все — на письменный стол. В руках спичечная коробка. Чирк! — и вспыхнула одна бумажка, другая… Пламя охватило множество документов. Вскоре лишь груда пепла лежала на столе.

А выстрелы звучали все чаще и чаще, громче и громче. Легионеры занимали город. Вот-вот будут здесь.

Гашек понял: прорваться в открытую на вокзал теперь уже не удастся. Поздно! Он бросился к шкафу, переоделся в штатский костюм и еле-еле сдерживая волнение, внешне спокойно, как будто ничего не случилось, вышел из гостиницы, быстро смешался с толпой купцов, бывших царских офицеров в эполетах и с орденами на груди, вышедших торжественно встретить своих «освободителей».

Ох, как хотелось остаться здесь, посмотреть на эту встречу! Ведь многое может пригодиться для будущих книг.

Но нет, оставаться опасно. Многие легионеры знают его в лицо, помнят еще по Киеву, да и самарские обыватели легко опознают. К тому же было известно, что уже отдан приказ о немедленном его аресте.

С большим риском быть узнанным прокрался Гашек по тихим улочкам на окраину города. Куда теперь идти? В какую сторону? Где красные?

Некоторое время скрывался неподалеку от Самары, на даче у Н. П. Каноныкина, деятеля Учредительного собрания. Однажды сюда пришли чехи — офицер и два солдата. Офицер небольшого роста, с маленькими усиками и вздернутым носом, все время вытягивал шею: видно, очень хотелось казаться повыше.

— Что вы хотите, господа? — обратилась к ним девушка, племянница хозяина, Оля-огонек (так звали ее друзья по работе в редакции газеты «Солдат, рабочий и крестьянин»).

— Провирка токументы, — проговорил офицерик заплетающимся языком: он был навеселе.

— Это дача члена правительства и никакой проверке не подлежит.

— Правительства? Ха-ха! — рассмеялся офицер. — Где ваша войска, правительства? Чех уйдет, и пфу ваша правительства! Желаю знакомить с правительства.

— Не с кем тут знакомиться, — сердито бросила девушка. — На даче никого нет. Я и бабушка. Да ее внук, немец-колонист. Идиот от рождения. Шляется по белу свету, а об эту пору всегда приходит родню навестить.

— Желаю глядеть! — проговорил офицерик и направился в комнаты.

— Я буду жаловаться! — решительно сказала Оля.

В эту минуту за ее спиной скрипнула дверь. Девушка не видела, кто там был, но по лицам прыснувших от смеха солдат поняла, что происходит что-то необычное. Обернулась и обомлела: перед нею стоял Гашек, босой, в пижаме и в подштанниках. Он лихо приложил к голове руку и с сияющей улыбкой начал:

— Бог знает, господа, как это чертовски трогательно! Лежу я, отдыхаю с дороги, и вдруг, как ангельская музыка, ваши чешские голоса. Вы, конечно, ко мне, господа, от господина Чичека или Власека? Не дальше, как сегодня утром я послал им рапорт, и вот вы уже здесь. Осмелюсь спросить, какой награды удостоили меня их превосходительства за спасение чешского офицера и в какой батальон меня приказано зачислить?