«Властелин мира» - Дашкиев Николай Александрович - Страница 28

– Передал! – ответил Чен с гордостью. – За опоздание. А за прием – нет!.. Я ведь лишь один раз попросил «РПТ»!.. Не верите?

– Верю, верю, только расшифровывай побыстрее.

В радиограмме ничего особенного не содержалось. Предлагалось замаскироваться более тщательно, усилить наблюдение и открывать огонь лишь для самозащиты. Сводки на базу посылать с голубями.

– С голубями! – презрительно повторил радист и любовно вытер крышку радиостанции довольно грязным рукавом. – Что там голуби?!.. Медленно, ненадежно… Подобьют голубя – да и попадет сводка в чужие руки…

Он был совсем юн, этот радист-наводчик, и опытный командир пушки улыбнулся тайком: паренек уверен, что малайские партизаны испокон веков используют радиосвязь!.. Нет, голуби еще послужат, как служили и раньше!

…А в нескольких километрах от этого места низко над лесом в эти минуты действительно летел небольшой пепельно-серый голубок.

Ему было туговато: кто-то пустил в него автоматную очередь. Пуля перебила его маховые перья. Он летел, проваливаясь на левое крыло, часто отдыхал и вновь настойчиво продолжал свой путь над джунглями Малайи.

Голубку было невдомек, что он несет на себе письмо с очень важным сообщением. – трубочка под крылом лишь тормозила движения. Его просто влекло «домой» – к той небольшой бамбуковой клетке, которая так часто меняет свое местонахождение, к тем теплым и нежным рукам, которые умеют ласкать и кормить.

Ах, и далек же тот «дом»!.. Плывет и плывет внизу бесконечный серо-зеленый массив. Ползут вверху тяжелые темные тучи.

Голубок не знает, что вот-вот начнется ливень, ему почему-то тяжко, душно, он старается как можно быстрее лететь вперед.

Но вот, наконец, и большая поляна среди чащи. Вот и знакомая хижина на высоких сваях…

Голубок напряг последние силы и с размаху сел на остроконечную кровлю, однако не удержался там: с неба хлынули сплошные потоки дождя.

Мокрая, изнемогающая птица упала на ступеньки хижины и поползла к двери.

– Кай прилетел! – послышался звонкий девичий голос. – Милый Кай, что случилось?

Девушка подбежала, взяла голубка, стала вытирать ему перья… А пепельно-серый Кай доверчиво посматривал на нее своими черными блестящими глазенками: да, это она – та, что всегда ласкает и кормит.

Девушка отвязала трубочку с шифровкой, посадила голубя в клетку и, надев плащ, выбежала из хижины.

Хотя ливень длился лишь несколько минут, вода стояла уже чуть не до колен. Девушку это не смутило. Она быстро перебежала ко второй хижине, ловко, как обезьянка, взобралась по лесенке.

– Шифровка от Чена-старшего! – сказала она торжественно, кладя на неуклюжий деревянный стол крошечный кусочек бумаги. – Видишь, и пригодились мои голуби!

Командир партизанского отряда, – невысокий коренастый малаец, – взял записку и, то и дело заглядывая в шифровальный код, начал читать.

Девушка смотрела на него озабоченно и заинтересованно. Заметив по выражению лица командира, что ничего плохого не случилось, просияла:

– Все в порядке, да?

– Да, – рассеянно ответил тот, продолжая расшифровывать письмо. – Чеклоу… Мистер Чеклоу… Ты не помнишь Парима, кого называл Ми-Ха-Ло?

Девушка вздохнула:

– Не помню. У русских такие сложные имена…

– Ну, так позови Ми-Ха-Ло.

– Ой, я не могу! – ужаснулась Парима. – Он сердит на меня, даже не смотрит в мою сторону. Я назвала его слоном, за то, что он сильный, мудрый и спокойный… А он почему-то обиделся и сказал, что я – попрыгунья-макака…

– Не болтай глупостей! – строго прикрикнул командир и отвернулся, пряча улыбку. – Знаменитый радист Ми-Ха-Ло пошутил!

…А «знаменитый радист» Ми-Ха-Ло, он же Михаил Лымарь, сидел в своей «радиорубке», как называлась обыкновенная хижина, крытая пальмовыми листьями, и тоскливо посматривал то на часы, то на дверь.

С некоторых пор он потерял спокойствие, и случилось это совсем неожиданно. Его и Париму обстреляли из пулеметов около Гринхауза. Пришлось спасаться бегством: охранники таинственной крепости были прекрасными стрелками и видели ночью не хуже, чем днем. И вот, когда уже удалось выбраться за пределы огня, Парима вывихнула ногу. Пришлось несколько километров нести ее на руках.

Конечно, ничего предосудительного в этом не было – на войне часто приходится таскать на себе раненых и больных. Но когда девушка, чтобы было удобнее ее нести, обвила руками шею Михаила да еще коснулась щекой его щеки, у него почему-то кругом пошла голова, стало так радостно, так хорошо, что захотелось нести эту легонькую девчушку хоть на край света…

Пока заживала нога, Парима лежала в своей хижине, и Михаил часто приходил к ней осведомиться о состоянии здоровья. Позже начала заходить в «радиорубку» она. Темы для разговоров находились; Михаил умело оперировал скромным запасом китайских и английских слов. Этого было вполне достаточно.

Все шло так хорошо… И вот – на тебе! – случилась беда…

Когда впервые удалось «поймать» Москву, Михаил так обрадовался, что схватил Париму на руки и подбросил так высоко, что чуть не пробил кровлю хижины, а затем, – уж совсем нечаянно, – прижал девушку к груди…

Парима обиделась, ясно. Когда Михаил поставил ее на пол, она посмотрела на него сосредоточенно, грустно и тихо сказала:

– Ты, Ми-Ха-Ло, как слон!

При воспоминании об этом у Михаила вспыхнули уши: и впрямь как слон!.. Рад, что силен… Вот и получи!

Он тогда попробовал превратить все в шутку. Назвал Париму макакой, – она ведь ловка и быстра, как обезьянка. А девушка обиделась пуще прежнего и с тех пор не приходит.

И вот сидит теперь Ми-Ха-Ло в своей хижине, слушает, как барабанит ливень по пальмовым листьям кровли, поглядывает с тоской то на дверь, то на часы и вспоминает, вспоминает…

…Извилистая дорога вела его через «римбу» куда-то в сторону от места, где шел бой. Это было очень досадно, но что поделаешь? Михаилу оставалось внимательно присматриваться, чтобы не проглядеть какую-нибудь тропку, идущую в нужном направлении.

Ага!.. Вот какой-то просвет в зарослях!

Михаил пролез в узкую щель между стволами деревьев, преодолел еще некоторое расстояние и плюнул с досады: перед ним стояла сплошная стена высокого и толстого бамбука. Пришлось вернуться назад.

Он осматривал себя, не присосалась ли где-нибудь пиявка, и вдруг заметил, что невдалеке, у поворота тропинки, на мгновение показалась и тотчас же исчезла фигура человека в синем.

– Подождите, пожалуйста! – опасаясь, что человек исчезнет, Лымарь что было мочи побежал по тропинке.

Но и незнакомец бегал неплохо. Имея преимущество в расстоянии и, вероятно, хорошо ориентируясь, он исчез за одним из поворотов, как сквозь землю провалился.

Потерпев неудачу, злой Лымарь сел у обочины тропинки, посматривая по сторонам. Пусть там что угодно, а беглеца он поймает!

Несколько минут было совсем тихо. Но вот справа от себя, очень близко, Лымарь почувствовал движение в кустах.

Он бросился туда. Отклонил ветку… и встретился взглядом с миловидной смуглой девушкой. Их отделяло всего лишь несколько десятков сантиметров.

Она, съежившись, прижав руки к груди, смотрела на него испуганно и тоскливо. Ее глаза были похожи на тернинки, – сизовато-черные, обрамленные густыми ресницами, но с восточным разрезом. Прическа – странная: темные блестящие волосы аккуратно собраны вверху в круглый пучок, неизвестно как скрепленный. Кожа на лице и обнаженных до локтя руках нежная, прекрасного бронзового цвета. Губы свежие, розовые. Красавица!

– Здравствуйте, девушка! – совершенно растерявшись, Лымарь произнес это по-русски. – Не бойтесь меня, я не враг.

А она отодвигалась от него все дальше и дальше, готовая исчезнуть, провалиться сквозь землю, лишь бы не попасть в руки незнакомца.

– Я не сделаю вам ничего плохого… Мне надо в Сингапур… – уже по-английски сказал Лымарь.